В Россию путь заказан

Елена Котёночкина

Елена Котёночкина была главой МО «Красносельский» и депутатом Красносельского округа Москвы. В марте 2022 года она поддержала своего коллегу Алексея Горинова, который на депутатском заседании предложил не проводить в Москве праздники из-за смертей на территории Украины. Суд назначил Горинову семь лет колонии по статье 207.3 УК РФ («Распространение фейков о Вооруженных силах РФ»). То же самое грозит и Елене, если она вернется в Россию. Другой эпизод в ее уголовном деле по статье о фейках касается распространения ролика, в котором Котёночкина рассказала, что в военных действиях якобы участвуют срочники. СК РФ объявил женщину в федеральный розыск.

Отношение к военным действиям в Украине

— Риторика [пропаганды], что Россия в кольце врагов, — это способ Путина удержаться у власти до его конца и даже дальше. С помощью пропаганды он настроил россиян против Запада и Украины.

Я считаю, что это [текущая ситуация] — начало краха путинского режима. Диванное войско будет уклоняться от мобилизации, уже не говоря о тех россиянах, кто против [Роскомнадзор]. А их много.

Переезд

— У меня не было шенгенской визы, поэтому из России я сначала улетела в Армению. На тот момент мое уголовное дело уже было возбуждено, но обвинение следователи еще не предъявили, поэтому меня не было в базах розыска. Из Армении я на поезде переехала в Грузию. Там получила шенгенскую визу — помогли правозащитные организации. Латвия мне отказала, а Литва одобрила визу.

Россия и Литва

— Литву и Вильнюс я полюбила. Вильнюс — старый город, в котором живут доброжелательные люди. Многие говорят на русском.

Мне кажется, это самый комфортный город, в котором я когда-либо была. Москва — мегаполис, она удобная, но я предпочла бы жить в Вильнюсе: здесь маленький автомобильный трафик, автомобилисты вежливые, уступают пешеходам. И нет пробок.

Работа

— Ищу работу — иначе мне не выжить. А пока помогаю правозащитнику Льву Пономарёву развивать сетевое сахаровское движение «Мир, Прогресс и Права человека». Это демократическое антивоенное движение, участники которого должны стать базисом для демократических перемен в России, которые, я верю, обязательно последуют. Важно не допустить к власти радикальные силы, когда режим Путина будет трещать по швам.

На наших митингах и акциях солидарности с украинцами в Вильнюсе некоторые прохожие крутят у виска, говорят нам, что мы уже надоели, что Путин — молодец. Мои соратники из Германии — представители русскоязычных антивоенных комьюнити — рассказывают, что их атакуют такие же пропутинцы. И они настолько агрессивны, что полиция и власти в Германии запрещают использовать флаги на антивоенных акциях. Мои друзья из Нюрнберга устраивают путинистам из России этакие «нюрнбергские процессы», подавая на них заявления в суд, чтобы тех депортировали обратно в Россию.

Планы

— Хотела бы жить в Литве, но после окончания [Роскомнадзор] и отмены уголовной статьи 207.3 [статья о распространении фейков про Вооруженные силы РФ] у меня не будет законных оснований оставаться. Придется возвращаться домой и строить Прекрасную Россию будущего.

Инна Карезина

Инна Карезина — координатор движения наблюдателей за выборами «Голос» в Московской области и иноагентка. Уехала из России из-за того, что «не могла дышать воздухом, отравленным [Роскомнадзор]». Инна получила вид на жительство в Литве и пока не намерена возвращаться домой. Единственное, чего она боится за границей, — ядерная война.

Отношение к военным действиям в Украине

— До 24 февраля я не собиралась никуда уезжать и говорила об этом публично. Но 24 февраля перевернуло всю жизнь к чертовой матери. В тот день я подумала, что на старости лет такая наивная, раз думала, что все, Путин сам себя разоблачил. Была уверена, что ватники прозреют. Когда поняла, что реакция совсем другая, у меня был шок. Я обнаружила, что соотечественники это дело [военные действия] поддерживают, начинают писать доносы на тех, кто против, и у меня появилось чувство, что я нахожусь в кислотной среде, как будто воздух жжет мне кожу.

Еще у меня было ощущение, что кончилось время полутонов, осталось только черное или белое. Либо ты за, либо ты против. И люди, для которых все не так однозначно, — это для меня люди тоже за [Роскомнадзор]. Я до отъезда сцепилась с одной из женщин, которая заявила, что она «вне политики». Я спросила: вне политики — это где? В каждый дом политика забралась, в каждую норку.

У меня нет в Украине родных, только друг семьи — Иван Степанченко. Дядя Ваня. Это ученый с мировым именем, который работает на кафедре русского языка харьковского университета. Никто его там не трогал, и вот дядя Ваня со своей супругой, уже пожилые люди, оказались в подвале. Он из этого подвала спрашивал нас с сестрой: «Девочки, вы можете связаться с ученым советом МГУ? Пусть они выпустят заявление, чтобы нас тут не бомбили». А ученый совет МГУ уже подписался под письмом о поддержке [Роскомнадзор].

Адаптация на новом месте

— Первое время после эмиграции я испытывала стресс, которого у меня не было ни в одном автозаке и ни в одной УИК. Это было похоже на сюжет фильма «Гравитация», где главную героиню уносит в открытый космос.

Вильнюс показался мне чужим. Я стала страшно тупить, не могла даже рассчитаться в магазине. Боялась, что меня будут буллить за то, что я русская. Но ничего подобного не случилось. Однажды в аптеке мне подарили необходимые медицинские принадлежности. Тут даже сложился мем «русофобия по-литовски». Так мы называем случаи, когда встречаем доброе отношение и тепло.

Через три недели после отъезда из России я ехала на самокате и попала под машину. Очнулась, когда надо мной стояли врачи. Три дня умирала, мне сделали операцию. Еще две операции впереди. Все это выбило из меня депрессию без остатка. Главным чувством стала эйфория оттого, что я могла умереть, а осталась жива. Это помогло быстро восстановиться — я вернулась к работе, записала очередной обучающий курс для наблюдателей в России.

Адаптироваться мне помогла еще и церковная община. Найти свою церковь сначала было сложно. В первой церкви на мессе и во время проповеди не было ни слова про Украину, мне стало некомфортно. В беларуском приходе молились за победу Украины и свободу Беларуси. Позже я познакомилась с литовцами, которые приняли меня в общину и стали переводить для меня проповеди.

Осваиваться в городе мне помогают прогулки на самокате. Вильнюс перестает быть пугающим, становится привычным, бытовым.

Россия и Литва: сходства и различия

— В Литве мне нравится отсутствие агрессии у местного населения. Я же самокатчица, в Москве мне постоянно приходилось встречаться с хейтом, пешеходы принципиально занимали дорожки для самокатов. Вильнюс приспособлен для поездок. Люди тоже заходят на велодорожки, но реакция со всех сторон уже другая — вежливая. Отсутствие злости моментально лечит душу.

Моя жизнь не сахар, я улетела с одним чемоданом. Не понимала в магазине, какие продукты дорогие, а какие нет. Самая серьезная статья расходов в Вильнюсе — коммуналка, когда ищешь жилье, про это надо помнить.

По сравнению с Москвой Вильнюс скромнее. Здесь вкусные продукты, особенно знаменитая литовская молочка. Тут постоянно какой-то праздник — народные гуляния, национальные концерты. Я видела прекрасный гей-парад, который праздновал весь город. Но, с другой стороны, на таких праздниках еще острее ощущается чувство одиночества в эмиграции.

Планы

— Вид на жительство в Литве я получила в день, когда власти России объявили частичную мобилизацию. ВНЖ стал радостным событием для меня, но делиться им неловко — особенно с московскими друзьями, у которых ужас в глазах. Приходится извиняться за такие хорошие новости.

Но чувство такое, что все хорошие новости может накрыть один ядерный удар. Вспоминается мем про девочку, которая смотрит на ядерный гриб и говорит: «Кажется, я зря сортировала мусор».

Ты сортируешь мусор, пытаешься улучшить свою жизнь, но понимаешь, что это отдано на откуп человеку, о котором лучше всего сказал Борис Немцов: «Сумасшедший старик с бритвой в руке, который нас всех преследует». Вот такие мои представления о будущем.

Михаил (имя изменено)

Михаил (герой попросил не называть его настоящего имени в целях безопасности) из Петербурга до эмиграции работал в образовательном проекте, который был направлен на российские НКО, активистов и работников общественных организаций. В Вильнюс он ехал через ЮАР и Польшу. Теперь учит литовский язык, потому что считает это вежливостью по отношению к стране, которая приняла его семью.

Отношение к военным действиям в Украине

— [Роскомнадзор] застала меня в Кейптауне, и я не вернулся в Россию. В тот момент мне казалось это единственным правильным выходом. У меня отношение к [Роскомнадзор] — как к любому убийству. Жизнь человека — самая большая ценность на земле. Мы не имеем права разрушать жизнь. [Роскомнадзор] — это пот, боль, страх, слезы и ничего больше.

Россия и Литва: сходства и различия

— Литва — это смесь европейского и постсоветского, и у меня она вызывает антропологический интерес. Интересно наблюдать, как меняется страна, зная ее историю. Жизнь в Литве в целом неспешная. Здесь, с одной стороны, все более спокойные, отзывчивые, готовые помочь, но и одновременно закрытые. Близко к себе сразу не пустят. Но для меня абсолютно комфортно такое отношение к соседу.

Адаптация на новом месте

— С адаптацией у меня не было никаких проблем, я люблю все новое. А вот моему ребенку было сложно. Он тяжело переживал лишение дома и своих друзей.

Язык и культура в Литве

— Я учу литовский язык. Даже когда приезжаешь в чужую страну на несколько дней, то надо выучить хотя бы «здравствуйте», «до свидания» и «спасибо». А когда ты тут на несколько лет, то тем более. Да, в Литве многие говорят по-русски и по-английски, но все-таки жизнь идет на литовском. А ты без знания языка как будто в стороне.

Еще в Вильнюсе стараюсь ходить на культурные мероприятия, потому что мне их тут не хватает. Соревноваться с Петербургом сложно, наверное, — до отъезда я был окружен культурным пространством. Здесь стараюсь наверстывать. Ходил на митинги в поддержку Украины.

Планы

— Свое будущее пока вижу в Литве, эта страна нас с семьей очень заботливо приняла. Я легализовался, плачу налоги и работаю.

Такое будущее связано, к сожалению, и с моим отсутствием оптимизма в том, что происходит в России. Куда мне, очевидно, теперь заказан путь. Но будем надеяться на лучшее.

Тимофей Краснюк

Тимофей Краснюк до эмиграции работал в команде продаж рекламы в компании «Авито». Перебрался в Литву вслед за женой, так как у нее было литовское гражданство.

Отношение к военным действиям в Украине

— Планы уехать из России у нас с женой были давно, [Роскомнадзор] стала катализатором отъезда. [Роскомнадзор] отвратительна. Это боль, страх и бессилие, особенно учитывая последние события.

Адаптация на новом месте

— Мы не сразу поехали в Литву, так как у меня закончилась шенгенская виза. Я уехал в Узбекистан, а потом мы жили в Грузии, пока я ждал визу. Адаптация в Литве прошла максимально легко, если не считать стресса первых дней и непонимания, как к тебе будут относиться местные и что будет дальше.

Связь с Россией потерялась моментально. У меня через неделю уже не было понимания, как ощущают себя россияне внутри страны. Я очень хорошо понимаю, насколько в привилегированном состоянии нахожусь: знаю английский язык, у меня есть финансовая подушка. Сейчас люди по-другому уезжают или уехали.

Сходство России и Литвы

— В Литве есть бытовые мелочи, к которым я еще не привык. Например, продажа алкоголя до 20:00.

Могу сразу сказать, что литовские продукты вкуснее. А вайб Вильнюса очень отличается от вайба Москвы, которая вообще-то мало похожа на остальную Россию.

Язык и культура Литвы

— Мне проще погружаться в культуру Литвы, так как моя жена всячески интегрируется в нее, ощущает часть своей балтийской идентичности. Мы изучаем, что было с Литвой раньше, кто оккупировал ее территории, как происходило становление литовцев как нации. Ходим на перформансы в праздники. Начали путешествовать — ездили в Каунас, Клайпеду, изучали историю этих городов.

Планы

— С учетом того, что мы не можем прогнозировать, что будет дальше, у меня навязчивая идея уехать как можно дальше [от границ России]. Начиная со стран Южной Азии и заканчивая Южной Америкой. Чтобы выдохнуть и подумать: вот, я в безопасности. Потому что ядерный шантаж в последние месяцы невозможно не учитывать.