Миллионы людей, в том числе я, узнали имя Павла Кушнира только после его мученической смерти. Пианист, выпускник Московской консерватории им. П. И. Чайковского, солист Биробиджанской филармонии, писатель Павел Кушнир погиб 27 июля в возрасте 39 лет в СИЗО Биробиджана после сухой голодовки, которую он объявил с политическими требованиями.
Павел Кушнир был задержан ФСБ в мае и арестован из-за четырёх роликов на личном ютьюб-канале, у которого было пять подписчиков. Против Кушнира возбудили уголовное дело о публичных призывах к осуществлению террористической деятельности. Этим делом биробиджанские силовики, очевидно, оправдывали своё существование.
Об этом деле практически никто не знал, Кушнир не был в списках политических заключённых, до вчерашнего дня об этом деле не писала пресса. Павел Кушнир умер от полного истощения – в удушающем одиночестве, с полным пониманием наступающего финала, на глазах надзирателей. Никто не подал сигнал тревоги, никто не передал весть о смертельной угрозе человеку, никто не вмешался в роковой ход событий, никто не спас.
Гибель Павла Кушнира стала абсолютным самопожертвованием человека, не желающего идти ни на один компромисс с бесчеловечной системой. Он бросил этой системе вызов, потерял свободу и принёс в жертву всем нам, не знающим о его существовании, свою жизнь. Оставаясь безвестным для абсолютного большинства общества до самой смерти, до «полной гибели всерьез».
Гибель Павла Кушнира произошла в результате лобового столкновения чистого искусства с тотальным варварством. Эту страшную ленту жизни не открутить назад, не схватить человека за руку, не отвести смертельный удар. Всё уже случилось. Смерть – это навсегда.
Не будет проверок, не будет возбуждено уголовное дело, никто из причастных к этой ужасной смерти, никто из равнодушно наблюдавших за мучениями угасающего беззащитного гордого человека ни за что не ответит. Система оправдает и прикроет всех соучастников. Единственное, во что хочется отчаянно верить, что не навсегда. Все мы сейчас – свидетели. Важно не забыть ничего и никого.
Нам, живым во всех смыслах этого слова, остается память – как вечный укор души идеального человека, не пошедшего ни на одну сделку с совестью перед лицом зла. Собственно, эта мучительная память и будет нашей совестью. Очень больно, как после смерти родного человека, с которым прошел жизнь.
Нет политическим репрессиям. Нет пыткам. Свободу всем политическим заключенным.
