Надо все-таки об этом написать. Помилование и обмен шестнадцати политических заключенных, вызвавшие естественные радость и облегчение, не улучшили, а ухудшили положение сотен других политических заключенных в России. Надежд на их освобождение через обмен стало меньше, чем было в течение длительно сохранявшейся неопределенности. Теперь неопределенность ушла. Шестнадцати людям чрезвычайно повезло, и нет никаких причин не радоваться за них и их близких. Но судьба всех остальных стала драматичнее, чем была до обмена. Об этом надо говорить без иллюзий.
Обмен заключенными является достаточно редкой практикой в международных отношениях, буквально все случаи наперечет, начиная с ХХ века. В таких обменах есть много схожего с обменом заложниками и обменом военнопленными. То, что политический обмен состоялся в военное время, многое говорит о его мотивах. Ожесточение в отношениях между Россией и США (главными политическими акторами обмена) находится если не на пике, то на подходе к пику. Худшее, очевидно, впереди.
Состоявшийся обмен, с одной стороны, подчеркнул, что противники еще способны к диалогу, но, с другой стороны, свидетельствует о ручном характере принятия такого рода решений и отсутствии значимых мотивов для продолжения обменов с участием российских политических заключенных.
Многое говорит о том, что России (возможно, лично Владимиру Путину) было крайне необходимо вызволение именно Вадима Красикова, приговоренного в Германии к пожизненному заключению за убийство полевого командира Зелимхана Хангошвили в центре Берлина в 2019 году. Эта цель властями России достигнута. Предположу, что без Красикова обмен вообще не состоялся бы. Красиков был стержнем всей конструкции.
Судя по логике арестов нескольких попавших под обмен политических заключенных, произошедших в России, чаша весов с российской стороны утяжелялась последовательно, в плановом порядке. Россия подталкивала США и Германию к сделке и, дожав всех, провела ее.
Нет никаких оснований считать, что произошедший обмен станет началом новой практики. Это – точечная спецоперация, готовить которую начали еще до вынесения приговора Красикову, объявленному в декабре 2021 года. Почти три года ушло на подготовку обмена. Россия в этой ситуации настояла на своем. Цена обмена в виде шестнадцати помилованных и фактически высланных из страны граждан признана обоснованной и достаточной. Необходимости в продолжении у России сейчас нет.
Обмен не привел к гуманизации российской политической и силовой системы. Не открыл эпоху сострадания и милосердия. Не привел к переоценке политических позиций. Не приблизил свободу в стране, несмотря на спасение шестнадцати человек, многие из которых могли не пережить тюрьму. Шестнадцати людям просто повезло. И слава Богу.
Дальше, несмотря на большие списки заключенных с обеих сторон, перспектива более чем неопределенна. Чтобы процесс продолжился, нужно либо появление новых заключенных, которые усилят мотивацию сторон, либо появление третьих лиц (сторон, стран), которые будут чрезвычайно заинтересованы в обмене кого-то из осужденных, а страна, где находятся эти люди, потребует нечто чрезвычайно важное. Условно говоря: человек в обмен на снятие конкретных санкций. Вот так – прямо и цинично.
Политические условия для таких обменов пока отсутствуют. Крайне наивно распространять эйфорию от большого обмена на перспективы других политических заключенных. Этот поезд ушел. В нем оказалось всего 16 мест.
Сотни и сотни людей остаются в неволе. Перспективы их освобождения путем обмена чрезвычайно низки. Кто-то мог оказаться в счастливом вагоне, но не оказался. Ждать очередного случайного поезда наивно. В регулярном расписании поездов такого состава нет.
Главное направление работы по спасению политических заключенных – усилия к переменам внутри России. Свобода приходит не снаружи, а изнутри.
