Краснодарский эколог Дмитрий Шевченко помешал построить дачу Дмитрия Медведева и расследовал передачу земель под дворец Владимира Путина в Геленджике. Но “прилетело” ему от небольшой частной компании “Гримел”. Экоактивист помешал ей вырубить деревья в краснодарском лесопарке. Компания подала в суд на его организацию “Гражданская инициатива против экопреступности” и взыскала 500 тыс. руб. за клевету. Юристка компании попросила полицию проверить Шевченко на дискредитацию армии. А Минюст во второй раз признал организацию иноагентом, — без объяснения причин.
Раньше Дмитрий спасал Кубань от лесных пожаров и защищал природу. Теперь он вынужден заниматься самозащитой. Сможет ли активист не выгореть и сохранить последнюю независимую экологическую организацию в регионе?
Загорелся экозащитой
В детстве дошкольник Дима вместе с отцом и дедом поехали на пустынное побережье Каспийского моря в Казахстане. На пляже мальчик увидел десятки мертвых тюленей, — пляж был покрыт трупами до горизонта. Предположительно, животные погибли из-за нефтеразлива или судов, которые ломали льды с тюленями и их потомством. Об этом Дмитрий будет вспоминать всю жизнь.
Защитой природы он занялся после учебы в университете. Шевченко работал в разных СМИ, часто писал об экологических проблемах и так познакомился с местными экоактивистами. Одним из них он стал в 2007 году, когда поехал на место аварии в Керченском проливе. Российский танкер «Волгонефть-139» разломился на две части, и в море вытекло почти 3 тыс. тонн мазута. Часть нефтепродуктов покрыла берега Кубани. Это угрожало перелетным птицам: они кормились на берегах и могли увязнуть в мазуте. Началась “большая движуха вокруг спасения птиц”, вспоминает Дмитрий.
На месте аварии Шевченко познакомился с Андреем Рудомахой — координатором "Экологической вахты по Северному Кавказу". Эта организация с 1997 года защищала дикую природу шести регионов на Кавказе: предотвращала строительство экологически опасных объектов и дорог, следила за соблюдением экологических требований при строительстве газопроводов. Вместе с Рудомахой Дмитрий проверял, на какие берега Кубани выбросило мазут.
Дмитрий обследует берега после аварии танкера «Волгонефть-139» в 2008 году. На деревянной конструкции — следы мазута
— Там [в "Эковахте по Северному Кавказу"] два с половиной коллеги было. Меня тогда удивило, что эта малочисленная организация проворачивала огромные дела. Буквально останавливала строительство дорог через Кавказский заповедник. Боролась с разными объектами типа дачи Путина. Я проникся разговорами [с Андреем Рудомахой], — вспоминает Дмитрий.
Вскоре Дмитрий уволился из СМИ и начал помогать экоактивистам, а затем сам стал сотрудником "Эковахты".
Активист вспоминает, что уже в 2000-х годах экозащитники сталкивались с давлением власти. По его мнению, Кубань — “специфический” регион.
— В относительно свободные времена в стране у нас было заметно, что силовики более беспредельные. Путин проводит здесь как минимум половину своего рабочего времени. То есть он из резиденции управляет страной. Здесь для него должны быть созданы такие условия, чтобы не было никакой гражданской активности, никакого недовольства, — считает Шевченко.
В 2024 году Дмитрий, вспоминая нулевые годы, называет те времена “вегетарианскими”. Экоактивисты не сталкивались с массовыми репрессиями государства. Давление на них было “точечным”. В пример Дмитрий привел протест экозащитников против строительства дачи Дмитрия Медведева на территории регионального заказника “Большой Утриш” в 2008 году.
По воспоминаниям активиста, кубанские власти пообещали жителям построить через заказник противопожарную дорогу и начали вырубать деревья. Но экозащитники выяснили, что территорию на Утрише арендовал Фонд “ДАР”, связанный с Дмитрием Медведевым. Активисты и местные жители решили, что дорогу строят к будущей даче на тот момент действующего президента. Люди объединились и начали протестовать. Экозащитники мешали проехать строительной технике и разбивали в лесу лагерь с палатками перед Новым годом.
В 2010-м году, в День Конституции, они прошли по улице Краснодара с гробом, символизирующим гибель природы в заказнике. На акции милицейские задержали Дмитрия Шевченко и активиста Сурена Газаряна в костюме енота. На них составили протоколы за невыполнений требований милицейских.
Через три года протестов, в 2011 году, суд запретил чиновникам строить дорогу через заповедник.
В том же году Дмитрий и его коллеги смогли проехать во дворец Владимира Путина в Геленджике, сфотографировать его и публично об этом рассказать. После этого активисты начали расследовать, как власти отдали земли под строительство резиденции. В 2024 году такое представить невозможно, считает Шевченко. По его мнению, за проникновение во дворец Путина их бы посадили.
В 2010-х годах давление власти на экоактивистов стало расти. Летом 2016 года Шевченко с коллегой стали фигурантами уголовного дела о клевете из-за публикаций о депутате Госдумы и бывшем вице-губернаторе Краснодарского края Александре Ремезкове. Активисты написали о его домах в регионе. Осенью того же года Минюст признал "Эковахту" по Северному Кавказу иноагентом. Силовики пришли в организацию с обысками. В 2017 году неизвестные избили Андрея Рудомаху, а Дмитрий Шевченко получил анонимные угрозы. Дмитрий считает, что события связаны с усилением репрессий в стране.
— Экология — сфера не безобидная. В ряде случаев это прямая конфронтация с политикой государства, — считает Дмитрий.
Экологи мешают власти использовать природу для извлечения прибыли, заставляют компании платить за ущерб природе. Для Шевченко протесты в защиту природы “не всегда про экологию”, а про справедливость.
— Это про то, что московский мусор поедет в архангельскую тайгу [в 2018 году власти региона разрешили свозить мусор у ж/д станции Шиес]. Местным жителям это зачем? Они ничего не получат, они будут страдать. Недавние протесты в Башкортостане [против добычи золота]... Власти прекрасно понимают, что это не безобидные вещи, нельзя спускать на тормозах.
“Движуха” — огонь
Во время работы в "Эковахте” Дмитрий заинтересовался темой лесных пожаров. Он осознал, что лесные пожары — одна из главных причин, которая наносит вред природе. Они уничтожают места обитания животных и растительный мир. Чаще пожары возникают по вине человека.
В 2012 году Дмитрий поехал осмотреть территории, где власти пытались истребить кабанов, чтобы избежать заражения чумой свиней. Там он увидел выжженную землю и обгоревшие трупы лесных животных, которые не успели убежать от огня или отравились дымом.
Шевченко задумался, как снизить число лесных пожаров, напомнить об этой проблеме жителям и сделать так, чтобы люди могли мгновенно сообщить спасателям о возгорании. В Краснодарском крае не было проектов по предотвращению лесных пожаров. А еще не было добровольных пожарных, которые могли бы оперативно выехать и потушить возгорание. Но в России их обучала организация "Гринпис".
Команда добровольных пожарных появилась в Краснодарском крае случайно. В 2016 году Шевченко ехал в Приазовье на инспекцию вместе с активистом молодежного отделения “Эковахты” Максимом Ребеченко. По дороге они увидели пожар — горел пятиметровый тростник. Огонь поднимался на высоту пятиэтажного дома. Весь горизонт был в дыму. За огнем наблюдали местные жители.
“И вдруг все заметили, как на той стороне балки в одном белье мечется дед. У него там была пасека, и огонь двинулся к ней, что поначалу было непредсказуемо. Местные вызвали трактор из колхоза, чтоб перекопать землю и остановить ход огня, мы тоже достали лопаты, надели сапоги — и вперед. Бросали так, что пот застилал глаза, боялись не успеть”, — рассказывал Максим изданию “Такие дела”.
Активистам удалось остановить огонь за несколько метров до пасеки. Дед встретил их “со слезами на глазах”. После этого случая Максим прошел тренировочный лагерь Гринписа и стал добровольным пожарным.
Руководитель группы «Добровольные пожарные Кубани» помогает коммунальщикам тушить горящий мусорный полигон в 2018 году
В 2018 году Дмитрий вместе с единомышленниками организовал свою “движуху”. Он создал “Гражданскую инициативу против экопреступности”, чтобы бороться с огнем в лесах и заниматься экопросвещением. Дмитрий вместе с активистом Максимом Ребеченко основали первое на Кубани движение добровольных пожарных. Максим возглавил его и позвал в команду своих знакомых. Регулярно на пожары выезжали пять-десять человек.
Летом 2019 года Максим открыл свою тренировочную базу, где обучал новых пожарных. Они учились управлять оборудованием, отрабатывали внештатные ситуации во время тушения и выезжали на места возгораний. Когда пожаров не было, добровольцы считали нанесенный природе ущерб и придумывали, как восстановить выжженную землю, — у команды был свой питомник с деревьями.
В том же году активисты запустили приложение “Ясный горизонт”. Через него жители могли за несколько секунд сообщить организации и спасателям о лесном пожаре. Очевидец пожара должен был сфотографировать возгорание и отметить геолокацию. Приложение определяло адрес и кадастровый номер участка [чтобы определить его владельца, виновного в возгорании]. Показывало телефоны местных администраций, куда можно позвонить. Присылало шаблоны для мгновенной подачи сообщений спасателям. Приложение заработало в Краснодарском крае и пяти соседних регионах. За первый пожарный сезон в приложение поступило 350 обращений. Шевченко считает, что “Ясный горизонт” позволил сократить число лесных пожаров.
Другой новаторский для региона проект “Гражданской инициативы против экопреступности” — датчик общественного мониторинга воздуха. Активисты установили его в офисе организации. Каждый год краснодарцы задыхались от смога с полей, где после сбора риса сжигали рисовую солому. При сгорании соломы в воздух могли выделяться остатки пестицидов, опасных для человека. По мнению экологов, сжигание соломы вредит почве и повышает температуру на поверхности земли.
Благодаря датчику активисты узнали реальные данные о загрязнении воздуха в регионе. Местные СМИ начали публиковать эти цифры. Информация возмутила местных жителей, и они жаловались на смог в соцсетях, писали обращения к чиновникам. В 2024 году кубанские депутаты попросили Правительство России запретить сжигание рисовой соломы.
— Власти потеряли монополию на информацию. Люди стали интересоваться [загрязнением воздуха из-за сжигания соломы]. И журналистам стало интереснее про это писать, и самим властям стало неудобно про это врать, — говорит Дмитрий.
Полыхнуло
В 2019 году власти без предупреждения признали “Гражданскую инициативу против экопреступности” иноагентом. Причиной стал грант Гринпис на развитие добровольных пожарных на Кубани. При этом у Гринписа в то время не было такого статуса. Кубанскую организацию дважды оштрафовали за непроставленные метки иноагента — в сумме на 600 тыс. руб.
Рейд на горящий мусорный полигон в Славянском районе Краснодарского края в 2018 году
Шевченко подал в суд на Минюст, чтобы организацию убрали из реестра. Но проиграл. Активисты выплатили более 900 тыс. руб., за штрафы и судебные издержки. Ради этого организация продала машину добровольных пожарных.
Чтобы выйти из реестра иноагентов, “Гражданской инициативе против экопреступности” пришлось меньше сотрудничать с Гринпис и Всемирным фондом охраны дикой природы.
Прекратив сотрудничество, активисты попытались получить помощь от государства. Они дважды просили фонд Президентских грантов поддержать их команду добровольных пожарных. Но их проект не выиграл.
— Много чем мы занимались до того, как нас убили, — говорит Шевченко.
В январе 2022 года Минюст исключил “Гражданскую инициативу против экопреступности” из реестра иноагентов. Она в течение года не сотрудничала с иностранными организациями.
«Ровно 2 года и 2 месяца пребывания в непонятном статусе, когда ты вроде не поражен в правах, но от тебя начинают шарахаться даже подписчики в соцсетях, опасаясь ответственности за каждый лайк, а чиновники не считают нужным отвечать на запросы и обращения», — написал Шевченко в Facebook* после решения Минюста.
Но активисты столкнулись с новой проблемой: почти распалась команда добровольных пожарных. Ее лидер Максим Ребеченко уехал из России из-за мобилизации. Единицы продолжают тушить пожары в Кубани. В основном экозащитники отслеживают возгорания дистанционно.
Павел Суганеев — один из последних оставшихся волонтеров группы «Добровольные пожарные Кубани» — тушит пшеничную стерню в Адыгее в 2024 году
Выгорание
В феврале 2024 года к экоактивистам обратились жители Краснодара. Они попросили помочь защитить Краснодарской лесопарк — единственный лесной массив в микрорайоне Гидростроителей. Он считается особо охраняемой природной зоной. В 2012 году компания “Гримел” арендовала большую часть леса на 49 лет. В то время у территории не было охранного статуса. В 2024 году компания начала санитарную вырубку деревьев. На их месте компания хотела обустроить зону отдыха с беседками, выяснил портал 93.RU.
“Раньше здесь бегали фазаны, щебетали зеленые дятлы и суетились зайцы. А теперь… теперь посмотрите, здесь ничего не живет”, — рассказывала местная жительница порталу 93.RU.
Шевченко с активистами изучил акты о вырубке и засомневался, что компания вырубала только больные деревья. По мнению экозащитников, эксперты с нарушениями определили деревья, которые можно срубить. Организация пожаловалась в полицию и Департамент Рослесхоза по ЮФО. В Рослесхозе обращение сначала потеряли, а потом не обнаружили нарушений в действиях “Гримел”. Полицейские до сих пор ведут доследственную проверку.
— Кампания [против вырубки] и без нас шла. Была активность граждан, которые тоже ходили в лес и ежедневно фиксировали рубки, вызывали полицию, — пояснил Шевченко.
После протеста жителей “Гримел” приостановила вырубки. Кубанские чиновники несколько раз встретились с жителями. В мае 2024 года они пообещали ужесточить охрану за Краснодарским лесопарком, чтобы вырубка не повторилась. По словам Шевченко, в июне 2024 года вице-губернатор Роман Лузинов пообещал расторгнуть договор аренды лесопарка с ЗАО “Гримел”. На момент публикации власти не выполнили это обещание.
Промежуточная победа жителей обернулась проблемами для “Гражданской инициативы против экопреступности”. В апреле “Гримел” попросила кубанскую организацию удалить два материала о компании со своего сайта и посты в группе во “ВКонтакте”. По мнению компании, активисты опорочили честь и достоинство “Гримел”. Но организация отказалась.
В июле “Гримел” добивалась этого через суд. В том же месяце юрист компании Татьяна Розанова попросила прокуратуру привлечь экоорганизацию за клевету.
После жалоб, в августе, Минюст во второй раз признал кубанскую организацию иноагентом. За что — активисты не знают. Шевченко предполагает, что это может быть связано с защитой краснодарского лесопарка. Он подал в суд, чтобы Минюст исключил организацию из реестра. Активист считает, что ведомство вряд ли лишит их статуса. Но экозащитники смогут выяснить, по какой причине организацию внесли в реестр.
Кубанская экоорганизация и “Гримел” начали судиться по иску с требованием удалить публикации. Во время суда Шевченко попросил “Гримел” предоставить активистам документы об аренде лесопарка и другие документы. Он решил воспользоваться случаем и выяснить, на каких условиях компания арендует лесопарк и для чего. Судья поддержал экозащитников. Но “Гримел” не показал документы и отозвал иск.
При этом экоорганизация не избежала наказания по второй жалобе компании. В сентябре суд оштрафовал ее за клевету на 500 тыс. руб. У организации нет денег на оплату штрафа.
— Даже если бы были средства, я не считаю правильным, что надо по доносу отдать государству полмиллиона рублей ни за что, — говорит Дмитрий.
В октябре к Шевченко пришли сотрудники уголовного розыска. Юристка “Гримел” Татьяна Розанова потребовала привлечь активиста за дискредитацию армии [копия ее заявления есть в распоряжении редакции]. Она увидела нарушение закона в роликах о коррупции при строительстве Крымского моста и экологических последствиях войны в Украине на YouTube-канале организации. Но полицейские не смогли посмотреть эти видео. Из-за иноагентства активисты удалили свои посты в соцсетях.
— Розанова в суде говорила, что от наших действий они потерпели ущерб. Якобы мы будоражили народ и по нашим призывам люди бросались на технику, останавливали рубки, — рассказал Шевченко.
Активисты считают, что ЗАО “Гримел” может быть связано с администрацией Краснодарского края. Генеральным директором фирмы является Александр Енин, который живет в микрорайоне Гидростроителей. У него есть высокопоставленный однофамилец в администрации Краснодарского края - Алексей Енин, начальник управления общественных проектов департамента внутренней политики. Подтверждений об их родстве нет. Но, как отметили активисты, «Гримел» не опровергала эту информацию и не включала такие претензии в свой иск. Замдиректора «Гримел» Альберт Папазян до начала 2021 года был государственным инспектором Министерства природных ресурсов Краснодарского края. С “Гримел” также сотрудничают эксперты из государственных учреждений.
— Мы проявляли осторожность и как бы стали профессионалами в сфере, как подстраховать себя с разных сторон. То, что произошло в этом году, говорит о том, что не от всего можно застраховаться. Непредсказуемости стало больше. Местная ФСБ нас мягко говоря не очень любит. Администрация Краснодарского края нас мягко говоря не любит. Но мы не могли ожидать, что прилетит от какого-то акционерного общества с двумя сотрудниками и уставным капиталом 10 тыс. руб., — говорит Шевченко.
В компании “Гримел” журналистке “7х7” отказались дать контакты руководителей, чтобы взять комментарий или направить вопросы. “Если руководители захотят, они с вами свяжутся”, — сказали в ЗАО. После этого “7х7” написала представитель компании Татьяна Розанова. Поначалу она согласилась поговорить, но позже прочитала вопросы и не ответила на них.
Из-за судов и статуса иноагента организация временно приостановила работу. По словам Шевченко, сейчас она может заниматься только самозащитой. Активист считает, что власти в современной России пытаются уничтожить любую форму самоорганизации и заменить независимые проекты на подконтрольные государству. Он намерен до последнего бороться за сохранение “Гражданской инициативы против экопреступности”:
— Мне кажется, неправильно сразу бежать ликвидировать [организацию]. Даже репрессивно-авторитарная система, в которой мы живем, тоже иногда поддается дрессировке. Ей надо создавать прецеденты, надо идти в суд, надо вытаскивать туда чиновников. Иначе не по две-три организации в месяц будут объявлять [иноагентом], а по 20. Это будет нарастать, если они не будут получать отпор.
