«Все будет, но потом». Что власти пообещали на встрече с курскими беженцами после их бунта. Репортаж «7х7»

Увольнение главы 

 

На входе в филармонию полицейские осмотрели сумки беженцев. Попросили выпить или оставить воду, спрей от насморка, перекись водорода и другие жидкости.

Со второго этажа здания в микрофон говорил мужчина. После его ответов раздавался гул возмущенных голосов. Там началась встреча курских беженцев с властью. В воскресенье 10 ноября во время стихийного протеста жителей чиновники пообещали, что на их вопросы ответит глава Суджанского района Александр Богачев.

Все сидения в зале были заняты. В первых рядах сидели министры и прокуроры в отглаженных костюмах. За ними — по-простому одетые беженцы, в куртках и шапках. Остальные стояли вдоль стен или сидели на балконе. Среди них стояла министр соцобеспечения региона Татьяна Сукновалова, которая занималась выплатами. Люди иногда подходили поговорить с ней.

Зал вместил более 800 человек. Внутрь было не протолкнуться. Беженец в дверном проеме снимал на видео три мужские фигуры на сцене. Губернатор Алексей Смирнов стоял с микрофоном в руках и отвечал на все вопросы беженцев. Рядом с ним в креслах сидели два федеральных министра. Из Москвы приехали вице-премьер Марат Хуснуллин и экс-губернатор региона, а ныне министр транспорта России Роман Старовойт. Они сидели молча и делали пометки в блокнотах.

На сцену вышла четвертая фигура — глава Суджанского района Александр Богачев. Люди в зале потребовали: “Уволить!”. По словам беженцев, 6 августа Богачев не помогал им эвакуироваться из района, а после этого числа — не информировал жителей о мерах поддержки. За день до собрания Богачев не пришел на встречу глав районов с губернатором Смирновым.

Алексей Смирнов, увидев реакцию беженцев, прямо на сцене освободил Богачева от его должности. В разговоре с изданием RTVI Богачев назвал себя «крайним»: «Должен кто-то быть крайним. К сожалению, у нас так всегда».

 

Спросили обо всем

 

Власти перешли к ответам на волнующие вопросы жителей. Беженцы выстроились в очередь на середине зала, чтобы их задать. Спрашивали, назначат ли компенсации за имущество, домашнее хозяйство, машины, говорили о мародерстве военными, просили писать о принятых мерах на “человеческом” языке, спрашивали, как устроить детей в детский сад и почему им не дадут статус беженцев. Говорили о случаях, когда банки продолжали начислять проценты по замороженным кредитам. Рассказывали личные истории.

— Я многодетная мама из Суджи, у которой семья из шести человек, из них трое погибли. Вы говорите, что большое внимание уделяется ПВР. Мы живем в ПВР. Дети у меня возрастные, инвалиды психическим заболеванием, — женщина замолчала и не могла говорить из-за слез. — Я очень долго просила вторую комнату для того, чтобы… в этой комнате, в которой стоит просто три кровати! — она снова остановилась. — Мои дети получили контузию. До сих пор не сделана МРТ. Мальчик, у которого психическое заболевание, у него должно быть домашнее обучение, занятие с дефектологами, логопедами и психологами. Этого нет. Нет даже книг, по которым он может заниматься.

Женщина перешла на крик.

— Это просто разрыв души! У меня ребенок теперь лежит [в больнице] с ожогами второй степени, — заплакала она. — Мне кому сейчас глаза разодрать, скажите мне? Я мать! Я убью за своего ребенка, убью! Вы отправили одного ребенка в санаторий. Одного ребенка в психушку отправили. Сколько это будет продолжаться? Это вы так защищаете приграничные районы?

Беженка рассказала губернатору, что скорая помощь, которая оказывала помощь ее ребенку, без ее ведома отправила его в психбольницу. Женщина хочет, чтобы виновные понесли за это наказание.

— Если этого не будет, я повешусь в ПВР! — сказала она. — Это ребенок двухлетний… Я просто не успела распечатать [фотографии]: эти ножки, эти язвы, как его будут лечить? Ребенок перестал есть, пить, спать — это сколько можно терпеть? — спросила женщина. — Моих детей всего лишили, в первую очередь детства.

Женщины в толпе после ее слов вытирали слезы.

— Я разберусь, — ответил Смирнов.

— Я хочу, чтобы люди были наказаны за бездействие. А не просто приехать по ПВРам, пофотографироваться, что нам футболочку дали, — после ее слов толпа загудела.

— Все для фото! — крикнули в толпе.

Смирнов снова пообещал разобраться.

— “Я разберусь”. Вот и все ответы, — прокомментировали в толпе.

Губернатор рассказывал, что он “понимает” беженцев, и обещал решить проблему каждой семьи. На его ответах зал начинал гудеть.

Люди пожаловались, что им не хватило 150 тыс. руб., которые власти выделили беженцам. Люди потратили эти деньги на оплату съемных квартир и одежду. Они потребовали доплатить им еще по 825 тыс. руб., чтобы они купили в дом мебель и технику.

— [Знакомые] из Донецка и Херсона миллион получили, — сказал мужчина в толпе у входа в зал двум женщинам.

— А мы ж не с Херсона, нам 150 [тыс. руб. выплатили], — язвительно заметила его собеседница.

Власти попросили каждого задавать не более трех вопросов.

— Вы нам условия не ставьте! — возмутился беженец у входа в зал.

— Будем стоять, пока не зададим! — крикнула молодая женщина.

Собравшиеся в фойе наблюдали за происходящим с экрана телефонов других земляков, как болельщики перед стадионом. Одни шутили между собой и язвительно комментировали обещания губернатора. Люди сомневались, что власти решат их проблемы. Другие стояли молча и внимательно слушали, что власти говорили в микрофон. Либо сидели в фойе с пустым видом, как пассажиры на вокзале, которые ждут, когда диспетчер объявит о прибывшем поезде и они смогут уйти из комнаты ожидания.

Смирнов спокойно отвечал на каждый вопрос и обещал помочь. Люди часто спрашивали, в какое ведомство и в какой кабинет им обратиться с проблемами. Губернатор отвечал и называл имена ответственных чиновников. О некоторых мерах поддержках они узнали впервые. Например, что в регионе работает бесплатное социальное такси.

Периодически Смирнов напоминал беженцам, что власти работают, приняли 90 разных мер поддержки, устроили детей в школы и детсады.

— В детские сады устроили детей? — одновременно закричали две молодые мамы. — Пропустите! — одна из них начала пробираться через толпу, чтобы лично возразить губернатору.

Спустя час люди начали потихоньку покидать зал. Беженцы уходили, потому что люди спрашивали “одно и то же”, а власти обещали “одно и то же”.

— Это все пиздеж, — сказала про себя пожилая беженка, направляясь к выходу.

Гуманитарная помощь

 

— Можно две куртки: себе и мужу? — попросила у губернатора одна из пенсионерок. 

Люди жаловались, что редко получали гуманитарную помощь и не смогли найти одежду своих размеров.

— Куда ни приди по поводу одежды — секонд-хенд. Приходишь туда [в пункты выдачи одежды или социальные магазины], ну бомжи, извините. Я не надену, что здесь продается, — пожаловался один из мужчин.

— Не надо так говорить… — сказал Смирнов.

Но толпа согласилась с мужчиной и загудела.

— По поводу бытовой техники. Весь август по ТВ показывали телевизоры, стиральные машины, бытовая техника фурами разгружались в ангары. Кого я ни спрошу — [бытовую технику] по ПВРам раздали.

— Все задокументировано, все это роздано, — ответил Смирнов.

Зал ахнул: “Кому?”

— Кому это роздано, тварь? Вам роздано? — зашипела пожилая женщина в толпе у входа. — Фамилия, имя, отчество! Вам же и роздано! Когда вы уже нажретесь?

Аренда жилья

 

Чаще всего беженцы спрашивали о жилищных сертификатах и аренде жилья. Они рассказали, как спят по десять человек в трехкомнатных квартирах и снимают однушки за 30 тыс. руб. Они потребовали назначить им компенсации за аренду жилья в соответствии с реальными ценами на квартиры.

Люди возмутились требованием власти предоставить им договоры об аренде жилья. Собственники не хотят их заключать, потому что придется платить налоги.

— У меня знакомые с [приграничного села] Гончаровки снимают квартиру. Зашли за этим [договором]. Им хозяйка сказала так: выселять придется, — рассказала беженка в толпе у входа.

Власти объяснили, что не могут работать вне закона и пообещали решить вопросы с арендодателями. Люди продолжали:

— А почему я должна платить за квартиру, когда у меня дом есть… был? — ругается одна из беженок в у входа. — Вы должны тогда мне полностью отдать эти тридцать тысяч.

— У нас 40 тыс. мест в ПВР свободных, — ответил губернатор Смирнов на очередной вопрос про аренду, и толпа снова возмущенно загудела. — 40 тыс. мест! Никто не идет и никто не живет.

— Почему украинцам, которые по несколько лет живут [в России], деньги платятся? Выделите на человека сумму! — требовали люди. 

— Мы и будем вам выделять сейчас. Мы все платежи по кредитам приостановили…

— Спишите их на хрен! — закричали в толпе.

— На три месяца, на четыре приостановили. А что через три-четыре месяца? Вы мне вернете долг? Квартиру в Судже? Вы вернете все имущество? — спрашивали люди.

— Конечно, именно так. У вас работа сохранена у всех. Вы же все равно 2/3 от той старой работы [зарплаты] будете получать, — возразил губернатор и напомнил, что на время простоя люди могут найти новую работу и сохранить прежнее рабочее место.

— А вы на 15 тысяч проживете? — спросила про себя беженка из толпы.

— Это еще много, у меня четыре, — повернулась к ней другая.

— Цены за квартиры подняли минимум в два раза. С детьми не хотят пускать, я не говорю про животных, — доказывали Смирнову беженцы.

Губернатор пообещал, что людям назначат фиксированные выплаты: 20 тыс. руб. для одиноких людей и семей с тремя детьми, 40 тыс. руб. для семей, у которых больше трех детей.

Жилищные сертификаты

 

— Я на [улицу] Марата, 9 ходил три раза! — крикнул Смирнову беженец. Он говорил о пункте министерства строительства, куда беженцы должны были подать заявление на получение жилищного сертификата. По словам людей, в пункте им не говорили сроки выдачи документов или отказывали.

Смирнов объяснил, что федеральные власти перевели области очередную сумму на жилищные сертификаты. Он пообещал с 13 ноября начать ставить людей на учет по получению сертификатов и присваивать им номера.

— Завтра там будет толпа! — крикнули в зале.

Один из беженцев предложил оставлять заявки через “Госуслуги”, Смирнов его поддержал. Другой мужчина попросил оставить людям право собственности на старые участки. По текущим правилам при получении жилищного сертификата они должны отказаться от права собственности на дом и землю. Смирнов пообещал, что люди смогут оставить право собственности на участки тем, кто захочет через время вернуться домой.

Губернатор предложил выдавать сертификаты сначала многодетным семьям, старикам и участникам войны в Украине.

Зеленый коридор

 

Девушка в оранжевой куртке держала две картинки. На них — фото ее близких, которые пропали в Суджанском районе: родители, бабушка и дедушка. Спустя полтора часа ей удалось задать вопрос.

— Мы не знаем ничего. Что они кушают три месяца, как они сейчас там спят. Мы в тепле, а они в подвалах, — жалобным голосом сказала она. — Возможно ли им скинуть туда хлеб, например, или сколько было скинуто туда гуманитарки за эти три месяца? Что они там кушают? Мы уже готовы туда ползком лезть, потому что там вся наша жизнь, наши родители.

Смирнов ответил, что спасатели и военные работают по каждой заявке о пропавшем. 

— [Военные] готовы через квадрокоптеры [передавать еду] при условии, что этот квадрокоптер пролетит, посмотрит, что там, и, если есть возможность, что-то бросить.

— Мы видим видео, которые скидываются в интернет нашими военными. Они там летают. Они сбрасывают бомбы на наши дома.

— Не на дома они сбрасывают, а на противника, — перебил Смирнов девушку.

— А попадают по домам… Я хочу спросить, сколько за это время было передано людям еды и воды?

— Я не могу вам на этот вопрос ответить, потому что по всему фронту и армии нашими бойцами помощь оказывается ежедневно, ежеминутно. Где она возможна — она оказывается, — сказал Смирнов и пообещал ей помочь.

Вопросы об эвакуации оставшихся в районе людей задали еще несколько человек. Но губернатор не смог ответить, какие меры принимают военные и спасатели.

— Конкретней я не могу сказать, потому что эта часть работы закрыта и она даже не доводится до меня, — пояснил он.

Один из беженцев спросил, правда ли российская сторона отказывается обменять оставшихся в Судже жителей. Об этом он читал в украинских медиа. Власти ответили, что это не так. Тогда мужчина предложил устроить обмен: найти мужчин-добровольцев и отвезти их военным вместо детей и женщин в Суджанском районе. Беженец хотел записать Путину обращение об этом. Он попросил, чтобы его показали по федеральным каналам.

Обещания

 

— Он, бедолага, еще живой? — спросила в дверном проеме министр соцобеспечения Татьяна Сукновалова у мужчины в черном костюме.

— Много вопросов, — согласился тот.

Беженцы четвертый час задавали вопросы власти. В очереди к микрофону стояли не менее десяти человек. Губернатор Смирнов за все это время ни разу не присел и немного пошатывался. Иногда отвечал на вопросы раздраженно, с уставшим лицом.

В зале микрофон взял один из беженцев и попросил: “Главная проблема — надо побыстрей освободить [курское приграничье], — в зале ему зааплодировали. — Ну освободите кусок страны, ну шо ж».

Глава Мартыновского сельского поселения задала самый волнующий беженцев вопрос: почему власти не объявили эвакуацию? В зале повисла тишина. Смирнов полминуты молча стоял с микрофоном в раздумье, опустив голову вниз.

— Отвечай! — загудел зал.

Он признался, что Минобороны не сообщило курской власти о необходимости эвакуировать людей. “Да конечно, не знали они”, — закричали в толпе жители. Беженцы из Суджи рассказывали “7х7”, что перед 6 августа видели на украинской границе скопления техники.

— Не уполномочен отвечать, — закончил Смирнов.

На четвертый час из кресла поднялся вице-премьер Марат Хуснуллин. Он сказал, что команда губернатора работает, но недостаточно хорошо, и уточнил, что власть плохо наладила коммуникацию с людьми. Хуснуллин резюмировал сказанное на встрече.

Но после обещаний Хуснуллина люди продолжали сидеть в зале. Около десятка еще стояли в очереди к микрофону. Один из мужчин, задав вопрос и выслушав ответ, последовал к выходу и на входе с разочарованным видом сказал землякам:

— Все будет, но потом.