«У женского алкоголизма почти нет точки возврата». Как НКО в регионах помогают женщинам справиться с зависимостью

Псков. «Главное — не переборщить с помощью»

Психолог и экономист Юлия Авалян пришла в псковский Независимый социальный женский центр в 2018 году. За три года она поняла: людям «помогающих» профессий, таким как она, приходится нелегко: постоянное обучение, борьба с профессиональным выгоранием и работа, которую всегда трудно полностью оставить на работе.

У Юли — трое детей, забот по дому хватает, но ей ни разу не захотелось бросить начатое.

За время проекта центр помог 262 псковитянкам. Юлия работала с более чем половиной из них. Среди них были женщины, которых привели к специалистам личные проблемы, связанные с алкоголем или наркотиками, или аналогичные проблемы у их близких. По словам Юлии, большинство обратившихся за помощью — созависимые: их мужья или близкие родственники пьют или употребляют наркотики. А еще алко- и наркозависимость и домашнее насилие, как правило, тесно связаны.

Благодаря участию в проекте центр заключил договоры с наркологическим диспансером, реабилитационными организациями и профилактическими службами, с которыми до этого не сотрудничал.

— Мы координируем работу так, чтобы наших клиенток ждали в учреждениях помощи. Пришла бы туда женщина сама, со стороны, и так неуверенная в себе, закомплексованная, с чувством вины и стыда, а тут еще уборщица, например, пол моет и бросит ей: «Че ты ходишь тут, топчешь?» Она бы сразу развернулась и ушла — в ее состоянии ей кажется, что все кругом ее шпыняют. Сопровождение и направление к специалистам дают женщине уверенность в том, что ей помогут, ее обращение не оставят без внимания, — объяснила Юлия.

Одно из главных правил центра — не работать с клиентками, которые находятся в запое, с похмелья или употребляют наркотики. Сначала — реабилитация в профильных учреждениях.

Затем с каждой клиенткой сотрудник центра составляет индивидуальный план работы: например, две недели для того, чтобы собрать все документы и встать на учет в центр занятости. Если по каким-то причинам женщина не выполнила намеченную цель, то это — ее выбор.

Уважать свободу выбора клиентки — это второе важное правило работы центра.

— Мы ни в коем случае не проделываем всю работу за нее. Наше правило — не переборщить с помощью, ведь мы все-таки не надзорное учреждение, которое лечит или делает обходы по домам с проверками, кто как живет, — считает Юлия. — Акцент нашей помощи на том, что женщина сама хочет поменять свою жизнь, а мы только помогаем ей в этом. Мы ни за кем не ходим и никого не контролируем.

Пришла — работаем, не пришла — человек имеет на это право. Не уважать это право было бы с нашей стороны непрофессионально. Если мы будем брать на себя больше ответственности, это будет для женщины медвежьей услугой и ничего кардинально в ее жизни не изменится.

Около 10–15% участниц проекта отказались от сопровождения специалистов центра. Не все из них достаточно мотивированы и готовы пройти путь изменений от начала до конца. Некоторые приходят из государственных центров социального обслуживания просто потому, что им сказали прийти. Они могут поговорить с психологом и составить план изменений, а потом исчезнуть навсегда.

Но есть и истории успеха.

Одна из них — история девушки из Псковской области, которая после смерти матери начала пить, развелась с мужем, потеряла работу. В кризисный центр обратились ее родственники. Девушка прошла несколько месяцев реабилитации, затем переехала жить из районного центра в Псков, поменяла окружение. Следующим шагом было трудоустройство: по иронии судьбы она нашла работу в алкомаркете. По словам Юлии, так получилось случайно: девушка искала стабильную работу с хорошей зарплатой. Сейчас у нее все хорошо.

Другая история — о том, куда может привести одиночество, если не знаешь, что с ним делать. Пожилая женщина, дети и внуки которой жили отдельно и были заняты своей жизнью, почувствовала себя ненужной и начала выпивать со своей соседкой. На телефон доверия центра позвонила ее невестка. По словам Юлии, специалисты порекомендовали дать женщине их контакты и представить как психологов:

— Мы совместно с психологами поработали с ее обидами и ожиданиями от родственников. Поняли, что ей одиноко и нужно какое-то занятие. Узнали, какие виды досуга есть в организациях для пенсионеров, и наша бабушка занялась скандинавской ходьбой! Наполнила время полезным занятием и поменяла свое окружение, чтобы нерастраченная энергия не переходила в недовольство родственниками.

Кострома. «У нас не принято помогать алкоголикам и наркоманам — зачем?»

Коренной костромич Андрей Котяшкин — профессиональный социолог и психолог. За его плечами — опыт предпринимательства, 10 лет преподавания в Костромском автотранспортном колледже, где учился сам, работа в сфере молодежной политики, в том числе организация пяти рок-фестивалей. Сейчас он — директор реабилитационных центров «Волга» (он в процессе создания) и «Дом на Волге» (о некоммерческой организации «Дом на Волге» упоминается в недавнем фильме Юрия Дудя про жизнь русской провинции), заместитель председателя общественной организации «Совет матерей» и — на общественных началах — замруководителя социального отдела Костромской епархии РПЦ (когда-то он окончил Костромскую духовную семинарию). Во всех этих организациях Андрей Котяшкин занимается одним и тем же — помогает людям с алкогольной и наркотической зависимостью. Только в разных формах.

— Когда обижают слабого, мне всегда хочется за него заступиться, защитить. Даже если на каком-нибудь совещании на кого-то все ополчились, у меня возникает желание не дать этого человека в обиду. У нас принято помогать детям, пожилым, инвалидам, потому что понятно, зачем им помогать. А помогать алкоголикам и наркоманам — зачем? Приходится руководствоваться лозунгом ВДВ «Кто, если не мы?» ["Никто кроме нас"], — объяснил Андрей Котяшкин свой выбор. — Я верю в Бога, верю в жизнь после смерти, верю в то, что душа очищается, когда ты кому-то помогаешь.

Причем помощь своим близким — это одно, ты помогаешь и можешь рассчитывать на отдачу, на взаимность. А помогая постороннему человеку, ты не ждешь, что к тебе это добро вернется. Но это сильно тебя преображает.

13 лет назад он сам бросил курить, а потом отказался и от алкоголя, посчитав, что иначе не очень честно рассказывать кому-то о вредных привычках и зависимостях, призывать жить без веществ, изменяющих сознание.

Андрей говорит, что у алкоголизма и наркомании есть гендерная специфика: женский алкоголизм и женская наркомания страшны тем, что женщина — это будущая мать.

— Есть так называемый фетальный алкогольный синдром. Это пороки развития плода, вызванные употреблением алкоголя матерью в период беременности. Все врачи о нем знают, но, в отличие от западных стран, в России об этом почему-то не принято говорить, — констатирует Андрей и рассказывает историю костромички, которая справилась с зависимостью: — У нее уже пять детей, и она счастлива в материнстве. Вообще, дети для женщины — это мощный стимул изменить свою жизнь, выбраться из колеи.

По его словам, Костромская область входит в число регионов — лидеров как по употреблению алкоголя на душу населения, так и по дефициту квалифицированных медицинских кадров в сфере оказания наркологической помощи. Около 13 тыс. жителей региона находится под наблюдением наркологов, из них более 3200 — женщины.

Проблема женской наркомании более заметна, чем женский алкоголизм. Но в части наркологической помощи женщины в Костроме обделены: если для мужчин работает стационар — наркодиспансер на Красной слободе, то для женщин открыто единственное отделение в психиатрической больнице в поселке Никольское под Костромой.

В реабилитационном центре «Дом на Волге» женщины живут отдельно, для них применяются свои методики, свои программы, поскольку часто зависимость у них либо вызвана, либо сопровождается физическим или психическим насилием со стороны мужчин.

Когда Центр профилактики наркомании рассылал в регионы предложения участвовать в проекте, «Дом на Волге» тут же откликнулся, два года сотрудники реабилитационного центра проходили обучение в Петербурге, после этого на целевой грант открыли в Костроме социально-адаптационный центр «Дар» по адресу: улица Лагерная, 4. Сегодня специалисты центра — медиатор-психолог, психолог и семейный консультант — помогают девушкам и женщинам, страдающим алкогольной и наркотической зависимостью, работают с созависимыми, проводят профилактические мероприятия в учебных, пенитенциарных и лечебных учреждениях области. Один из инновационных методов их работы — консультирование по Skype жителей отдаленных районов.

Карелия, Муезерка. “Женщина в семье часто оказывается без поддержки”

Женщины, оказавшиеся пациентками наркологов, нередко идут к своей зависимости через традицию «светского пьянства», а подталкивает их к алкоголизму тесный круг выпивающих подружек.

— “А попробуем это, девочки. А попробуем это. В интернете прочли, что аристократы и дегенераты пьют это с вишенкой, а это — с ананасиком”. Сегодня с вишенкой, с ананасиком, а завтра — без закуски. А потом привычка пить по любому поводу, включая детские праздники. Тормоза в принятии спиртного может не оказаться. “Побежали еще, побежали еще, побежали еще!” А дальше утром кто-то не проснулся, у кого-то нет пульса, — объясняет суть теории «светского пьянства» представитель Российского Красного Креста Марианна Ролле, которая помогает зависимым женщинам и занимается профилактикой алкоголизма в глубинке Карелии, в поселке Муезерском. Муезерка находится в 400 км от карельской столицы Петрозаводска, здесь живут менее 3 тыс. человек.

Марианна Ролле — медик по профессии. Она приехала на территорию нынешней Карелии из Ленинграда в середине 1980-х. Семья обосновалась в поселке Муезерском. По ее словам, в ту пору переезд в соседний регион открывал возможность купить кооперативную квартиру. Но вскоре глава семьи скоропостижно скончался, Марианна решила не возвращаться в северную столицу и осталась в Муезерке. Она работала заместителем главврача местной больницы, затем возглавляла центр социального обслуживания, стала председателем местного отделения Российского Красного Креста.

— В детстве я жила в самом, так сказать, бандитском центре — бывший Петербург Достоевского. Он теперь и есть Петербург Достоевского. «Кто на улицу вечером попал, заблудился и пропал» — в общем, в прямом смысле по этому стихотворению. Тем не менее мы без сопровождения ходили в школу, мы гуляли в этом Пушкинском садике, мы так же бегали-играли между этими улицами. Но мы знали, как и где себя вести. Мы знали, как не нарываться, понимаете? — говорит Ролле. — Пришли «лихие 90-е». И девочки [в Муезерке] начали вести себя так, что у меня появился за них страх. Они стали раскованными, утратили чувство самосохранения.

Ролле начала вести беседы с поселковой молодежью, используя свой питерский опыт. Те доверяли ей тайны, она гарантировала анонимность. Но умение жить и «не нарываться» плохо увязывается с привычкой регулярно пить спиртное, выпивать «по случаю» или гулять на корпоративах. Общественница из карельской глубинки весьма радикально высказывается против таких «традиций». «Корпоративная тусовка часто кончается, извините, праздником плодородия. А в итоге потом — слезы, потеря работы и вообще неизвестно что», — объясняет она.

В августе 2019 года карельское отделение Российского Красного Креста вошло в проект помощи женщинам, попавшим под алкогольную и наркотическую зависимость. Представители отделения провели анкетирование, чтобы понять, по каким причинам и с какой регулярностью пьют женщины. В опросе приняли участие 59 женщин от 25 до 55 лет и 90 пожилых женщин (60+). В употреблении алкоголя признались 91% взрослых и 85% пожилых участниц опроса.

В итоге участниц проекта поделили на три возрастные группы: в первой находятся подростки 10–17 лет и молодежь до 24 лет, во второй — женщины от 25 до 59 лет, в третьей — «60+».

Как поясняют в карельском отделении Российского Красного Креста, в каждой возрастной группе есть свои факторы риска. Представительницы молодежной группы чаще ведут себя рискованно. В зрелом возрасте спиртное появляется в ответ на растущий уровень тревожности и стресса дома и на работе. В пожилом возрасте женщины сталкиваются с серьезными изменениями в укладе жизни, которые тоже могут подтолкнуть к регулярной выпивке, — это социальная изоляция после выхода на пенсию, потеря близких.

Вне пандемии участницы групп посещают священника, собираются на встречи и общаются с волонтерами. Формируя группы, Марианна Ролле приняла во внимание особенность работы в деревенских условиях, где все друг друга знают и нередко связаны личными симпатиями и антипатиями. Она организует встречи так, чтобы в одном зале не оказалось враждующих односельчан, настроения которых могли бы перечеркнуть весь «терапевтический эффект».

— Чаще идет индивидуальная работа. В группах работа у нас была максимум по 12 человек. Я все-таки здесь живу больше 30 лет. Я не собираю тех, кто друг другу неприятен. Здесь даже есть «вендетта» кланами. Это во всех селах, тут никуда не денешься, — говорит специалист.

Представительница Красного Креста подтверждает популярное утверждение о том, что полностью страдающего алкогольной зависимостью не излечить. Есть пьющие алкоголики и есть непьющие алкоголики, считает Ролле. «Завязка» — еще не исцеление, но важный шаг.

Например, как в истории одной многодетной семьи: муж и жена смогли вытащить себя из запоев, заручились поддержкой родных и общественников, на материнский капитал купили неблагоустроенный дом с земельным участком в другом районе поселка, подальше от своей старой компании. Жизнь наладилась.

Главная проблема, по словам общественников, в том, что пьющие женщины чаще, чем мужчины, отказываются признать свою болезнь:

— Мужчины признают, что это плохо, но — «Да, я пью, я вот такой, я сякой». Женщина скажет: «Я? Да вы что?» То есть им труднее признавать, что у них зависимость.

Председатель карельского отделения Российского Красного Креста Валентина Полищук говорит, что женский алкоголизм долгое время находится в скрытом состоянии, ситуация обретает критический оборот: пациентка не обращается к врачу до последнего.

— Я сравниваю женский алкоголизм с раковой опухолью. Он есть внутри. Он растет-растет. Его мы не видим. Ни одна женщина не говорит: «А мы там вчера с Машей собрались и выпили». Об этом мужчины очень открыто говорят. Когда мы видим, что женщина уже в алкоголизме, уже точки возврата практически нет, — говорит Полищук. — Страдающие от алкогольной зависимости дамы очень поздно попадают в руки специалистов. Традиционно женщины сами занимают место «спасателей» в семьях, отправляя к наркологу спивающегося мужа. В обратной ситуации, когда в помощи нуждается сама женщина, она часто оказывается без поддержки.

Петербург. Гендерный подход и национальные традиции

Центр открылся в пик заболеваемости наркоманией в стране и участвовал в разработке первой программы профилактики наркозависимости. По словам проектного директора Андрея Невского, тогда в обществе появился запрос на помощь со стороны некоммерческого сектора, государство не справлялось с этой проблемой.

Скоро в организации поняли, что одной профилактики мало, нужна реальная помощь тем, кто уже столкнулся с наркозависимостью, и открыли специальную службу помощи «Социальное бюро» — горячую линию и очную социальную и психологическую помощь для наркозависимых, ВИЧ-инфицированных и их близких. Программы поддержки прошло более 3 тыс. человек. Такие же бюро были созданы в восьми регионах России. За последние шесть лет в центре реализовано несколько программ профилактики (в том числе среди беременных) и помощи женщинам, которые попали в зависимость.

В 2007 году центр инициировал создание Балтийской сети НГО против наркотиков — неформализованного объединения негосударственных гуманитарных организаций из региона Балтийского моря.

Первые гендерно ориентированные проекты помощи в петербургском центре появились пять лет назад. Тогда на уровне ООН прозвучала информация: чтобы реабилитация и помощь были эффективными, нужно учитывать пол того, кто попал в беду. Норвежский опыт показывает, что результаты реабилитации женщин в однополых группах намного выше, чем в смешанных, потому что женская алко- и наркозависимость отличается от мужской. Профилактика в семьях, где растут девочки, тоже работает лучше.

— По данным Национального научного центра наркологии, привыкание и алкозависимость у женщин развиваются быстрее, а обращаются за помощью они позже и реже из-за стигматизации в обществе, — рассказывает Андрей Невский. — К женскому алкоголизму и наркомании отношение в обществе менее лояльно, чем к мужскому. Женщины с алкогольной зависимостью обращаются в первую очередь под давлением родственников или в связи с психологическими проблемами. Наркозависимые — из-за социальных проблем или проблем с законом.

Получается, что привыкают женщины быстрее, а помочь им труднее. И если мужчина еще может как-то рассчитывать на помощь женщины, которая рядом с ним, то женщинам надеяться не на кого — партнеры спасают их редко.

Вместе с тем, говорит Андрей Невский, во многих регионах по-прежнему нет структур, куда женщины с зависимостью могли бы обратиться за профессиональной и комплексной социальной помощью. Отношение к государственной помощи у них остается довольно настороженным: они боятся дополнительных проблем, постановки на учет, огласки и общественного порицания. Профилактика часто проводится не на постоянной основе, а в разовых акциях, месячниках, или ограничивается введением запрета на продажу алкоголя. Такие меры в лучшем случае имеют краткосрочный или недостаточный эффект и ситуацию кардинально не меняют.

— Внутренняя мотивация на изменения у многих женщин, попавших в беду, тоже невысока. Поэтому часто они возвращаются в ту же среду, из которой вышли и в которой, например, совершили преступления, связанные со сбытом и незаконным оборотом наркотиков. Например, не более 5% алко- и наркозависимых женщин, которые освобождаются из мест лишения свободы, по выходе из колоний обращаются за помощью. Это притом, что в тюрьмах мы уже оказывали им какую-то первичную помощь. К сожалению, впоследствии большая часть таких женщин совершает повторные преступления. В 2017 году уровень рецидивной преступности среди женщин составлял 39,7%. А для преступлений, связанных с наркотиками, — еще выше, — говорит Невский.