Более двух месяцев подряд в России тысячи женщин, детей и пожилых людей были взаперти с агрессорами (или «бытовыми дебоширами», как их называют в полиции). Почему жертвы оказались невидимыми для статистики МВД, а на их защиту вместо государства встали общественные организации — в обзоре «7х7».
«Наши опасения оправдались»
42-летняя Мария из Ленинградской области уже несколько лет живет с мужчиной, который ее бьет. Еще до пандемии он напал на нее с ножом, едва не убил ее и детей. После нападения женщина получила инвалидность и потеряла работу, а теперь может лишиться еще и жилья, рассказывает ее знакомая Анна.
— Он напал с ножом, а она потом носила передачки ему в тюрьму. Пока сидел, она сменила место жительства. На маткапитал на третьего ребенка купила квартиру, отказавшись от доли жилплощади в родительском доме. А квартира эта в такой глуши, где нет ни работы, ни школы, ни медучреждений. Пришлось возвращаться к нему в Петербург на птичьих правах. Без работы далеко не спрячешься, идти ей некуда, и сейчас он продолжает ее бить. Мария обращалась в полицию не раз, а потом забирала заявление. Если его посадят, то она и дети окажутся на улице. Опека и участковые у них бывают каждую неделю. Сама она винит в насилии себя и окружающих. Считает, что если “не провоцировать”, то он исправится и не будет агрессивным.
Пикет в поддержку сестер Хачатурян 28 сентября 2019 года в Смоленске. Фото Алёны Хлимановой
В начале мая уполномоченный по правам человека Татьяна Москалькова со ссылкой на данные российских НКО заявила, что число случаев домашнего насилия с 10 апреля выросло в 2,5 раза. На горячие линии, в кризисные центры и профильные организации поступило более 13 тыс. сообщений. Сайты региональных ведомств во время карантина рапортовали о смертях женщин от рук сожителей и угрозах убийством. В Кировской области мужчина до смерти избил свою сожительницу во время ссоры «на почве ревности», в Мордовии сын убил свою пожилую мать из-за «постоянных нравоучений» по поводу злоупотребления алкоголем, в Оренбуржье молодой человек порезал ножом лицо своей девушки и грозился убить ее.
Однако роста случаев домашнего насилия в органах не заметили. По статистике МВД за апрель, «посягательств в сфере семейно-бытовых отношений» стало на 9% меньше. Это противоречит международной статистике.
В странах, где распространение коронавируса и ограничительные меры начались раньше, чем в России, уже к началу апреля произошел резкий рост случаев домашнего насилия. Например, во Франции только за первые две недели карантина — на 30%.
Представители российских кризисных центров, с которыми общался корреспондент «7х7», оценили рост обращений по-разному: от 10 до 40%. Почти все они сходятся в том, что случаев домашнего насилия стало больше и что обострение проблемы в условиях самоизоляции было ожидаемо.
— Безусловно, мы опасались, что вырастет количество случаев домашнего насилия, ужесточится ситуация в семьях, где оно уже имело место, и появятся новые случаи, — рассказывает сотрудница Независимого социального женского центра в Пскове Юлия Авалян. — К сожалению, наши опасения оправдались. Количество обращений к нам в центр возросло за период пандемии в пять раз. В условиях самоизоляции семьи вынуждены находиться в замкнутом пространстве своего дома, и хорошо, если жилищные условия позволяют разойтись в разные комнаты, но большинство семей такой возможности не имеют. Возрастает риск насильственного поведения в общении между членами семьи. Сказывается и финансовое положение семьи, уровень дохода резко снизился, это фактор повышения тревожности и неустойчивости эмоционального состояния людей, а мужчин особенно. При этом возможности обратиться за помощью в условиях самоизоляции у женщин меньше, если рядом постоянно находится мужчина-абьюзер.
— Я думаю, что количество фактов насилия в семье не увеличилось в период пандемии или увеличилось незначительно, — считает руководитель мурманского Центра защиты материнства «Колыбель» Юлия Трифонова. — Скорее, пандемия и ограничительные меры стали маркерами, показывающими, что эта проблема и так была в семьях. Увеличилось количество женщин, которые стали об этом говорить и обращаться за помощью.
— Распространены случаи, когда женщина смогла, например, позвонить в полицию, а потом сожитель об этом узнает и отбирает у нее телефон, — говорит сотрудница Центра защиты пострадавших от домашнего насилия при Консорциуме женских неправительственных объединений Софья Русова. — Дальше уже непонятно, что происходит, какую помощь получит женщина в правоохранительных органах и получит ли вообще. Кроме того, с 2017 года государство декриминализировало побои, это тоже могло сказаться на статистике МВД в условиях коронавируса. Цифры до конца будут понятны, когда режим изоляции и закрытых границ будет окончательно снят и когда заявят о насилии те, кто не мог сделать этого из-за различных ограничений.
Руководитель проекта «Знание остановит гендерное насилие: поиск новых решений» Анастасия Бабичева связывает разрыв в статистике еще и с критически низким уровнем доверия людей в вопросах домашнего насилия.
— Единственными, кто привлекает внимание к проблеме и предлагает посильное участие, остаются НКО, — считает она. — Например, за период самоизоляции совместно с журналистами представители помогающих проектов и организаций многократно обращались к широкой аудитории с рекомендациями о том, как защитить себя в период действия ограничительных мер: такие материалы вышли во многих крупных СМИ. То есть ситуация воспринимается так, что органы МВД не признают проблему и не готовы ее решать, а НКО громко заявляют о ней и предлагают свою помощь. Люди, соответственно, доверяются тем, кто на их стороне. Отсюда, как мне кажется, и расхождение в статистике.
Еще в начале апреля правозащитные организации и НКО начали бить тревогу. Консорциум женских неправительственных объединений, проект «Зона права», центр «Насилию.нет», центр «Сестры», Центр против насилия в отношении женщин «Анна», проект «Правовая инициатива», женский кризисный центр «Китеж», сеть взаимопомощи «ТыНеОдна» и петербургская региональная общественная организация «Кризисный центр для женщин» подписали обращение к правительству и потребовали принять срочные меры. Они предлагали объяснить полицейским важность быстрого реагирования на случаи домашнего насилия и не штрафовать жертв за нарушение самоизоляции.
Феминистки в регионах в условиях изоляции тоже пытались привлечь внимание к проблеме. Петербургские активистки провели на улице перформанс, предложили во время акции вышить платок с извинениями для своих близких и взять листовку о домашнем насилии с собой.
Как (не) отреагировало государство
В середине апреля спикер Совета Федерации Валентина Матвиенко заявила, что работа над законопроектом о домашнем насилии на время пандемии приостановлена. Сама она не увидела рисков. По ее словам, «семьи, наоборот, вместе переживают этот трудный период».
Однако депутаты Госдумы Оксана Пушкина, Ирина Роднина и Ольга Савастьянова 21 апреля направили письмо вице-премьеру Татьяне Голиковой, в котором попросили принять дополнительные меры по защите жертв домашнего насилия во время пандемии коронавируса. Реакция последовала в начале мая. Голикова поручила шести ведомствам, в том числе МВД, изучить информацию о росте случаев домашнего насилия на самоизоляции и разработать меры по борьбе с ним. Но пресс-служба МВД ответила, что ужесточать наказание за домашнее насилие «нецелесообразно».
Между тем в странах Европы, где законы о профилактике домашнего насилия уже действуют, правительства не только заранее спрогнозировали рост числа жертв, но и предпринимали соответствующие меры, говорит Анастасия Бабичева. Например, разработали памятки и приложения для оперативного обращения, скорректировали работу полицейских и судов, если нарушение вызвано проблемой домашнего насилия, увеличили финансирование работы телефонов доверия.
В России меры по профилактике домашнего насилия носили рекомендательный характер. С 31 марта действует решение правительственной комиссии по профилактике правонарушений, которую возглавляет глава МВД Владимир Колокольцев. В соответствии с документом, губернаторам было рекомендовано создавать кризисные центры, информировать граждан о деятельности кризисных центров и телефонах доверия, пропагандировать неприятие насилия в семье. Софья Русова не увидела таких мер в регионах:
— Элементарно правительство могло запустить социальную рекламу в СМИ, люди ведь просто не знают, куда идти. Не могу говорить за все 85 регионов, но массовой эта практика точно не стала. Я лично обращалась в министерство печати Удмуртии с просьбой провести информационную кампанию в защиту жертв домашнего насилия, но на мое письмо никто до сих пор ответил.
Корреспондент «7х7» изучил главные страницы сайтов региональных правительств Центральной России. Вопреки рекомендации МВД, ни на одной из них телефонов доверия для жертв домашнего насилия на момент публикации статьи не было. Новых кризисных центров, по словам депутата Госдумы Оксаны Пушкиной, в регионах не появилось. Корреспондент «7х7» направил запросы в 20 региональных управлений МВД, выбранных произвольно. В ответах ведомства отчитались, что разместили информацию о кризисных центрах в участковых пунктах полиции и подразделениях по делам несовершеннолетних, а телефоны организаций, которые помогают жертвам домашнего насилия, — на своих официальных сайтах. Число случаев семейно-бытового насилия, по их данным, во время карантина либо снизилось, либо не изменилось.
В некоторых регионах полиция размещала информацию о мерах защиты в случае угрозы домашнего насилия в интернете. Например, МВД по Калининградской области на своем сайте рекомендовало среди прочего обзавестись «надежным местом, куда можно уйти в случае опасности». Но именно отсутствие таких мест стало самой острой проблемой в условиях карантина, подчеркивает Софья Русова. Более того, были даже случаи, когда полицейские штрафовали за нарушение самоизоляции женщин, которые пытались скрыться от агрессора.
Фото Александра Борисова
Специалист по связям с общественностью Кризисного центра для женщин в Петербурге Борис Конаков подчеркивает, что предоставление временного убежища — самое важное для помощи жертве домашнего насилия. И не только потому, что необходимо для начала физически обезопасить пострадавших от агрессора — женщине нужно несколько дней в безопасном месте, чтобы просто прийти в себя и спокойно начать работать по юридическим вопросам.
О трудностях с жильем говорит и руководитель кризисного центра для мужчин «Двоеточие» в Петербурге психолог Ирина Чей:
— Я не вижу попыток со стороны государства решить вопрос с предоставлением временного жилья мужчинам. В условиях пандемии мне запомнился случай, когда мужчина находился где-то в области и ему просто некуда было идти. Хотя зарубежный опыт решения этой проблемы есть. В Италии около полугода назад появились специальные дома, куда могут обратиться мужчины в трудной жизненной ситуации. Например, когда мужчина остался без жилья после развода, работы нет, но есть финансовые обязательства в виде алиментов. Ему могут предоставить временное жилье, в России такой практики нет.
К началу карантина в России насчитывалось около 50 организаций, которые предоставляют временное убежище женщинам и детям, в которых одновременно могут разместиться от 3 до 40 человек. То есть в лучшем случае в них могли бы разместиться 1,5 тыс. человек (сообщений о домашнем насилии в апреле, как заявила уполномоченный по правам человека Татьяна Москалькова, было около 13 тыс.). Некоторые приюты из-за риска распространения вируса были вынуждены ограничить прием новых клиенток, а оставшиеся оказались перегружены и не получили никакой помощи от государства, отмечает Софья Русова:
— В московском кризисном центре «Китеж» сейчас просто перегруз. Они всех кормят, обеспечивают охрану, быт своих подопечных. И все без помощи государства. Хотя оно могло бы открыть больше шелтеров [приютов] на это время. Наши депутаты и правительство не считают это проблемой. Никаких дополнительных мер поддержки не выделялось.
Между тем США выделили 45 млн долларов на профилактику домашнего насилия в условиях изоляции. Франция решила оплатить пострадавшим пребывание в отелях, где они скрывались от абьюзера, и открыла в супермаркетах дополнительные консультационные центры. Номера телефонов доверия печатали прямо на чеках. Кроме того, мэрия Парижа разместила во всех подъездах плакаты для жертв и свидетелей насилия со списком контактов, где можно найти помощь.
Кто и как в России помогал жертвам насилия во время карантина
Руководитель проекта «Знание остановит гендерное насилие: поиск новых решений» Анастасия Бабичева признает, что единственными реальными помощниками пострадавшим от насилия были и остаются НКО. Но и сами они столкнулись с трудностями из-за ограничений, связанных с коронавирусом. Большинство представителей кризисных центров, с которыми общался корреспондент «7х7», сообщили, что карантин напрямую сказался на их работе.
— Мы перевели почти всю работу в онлайн, пришлось закрыть оба склада с гуманитарной помощью, но мы продолжили выдавать наборы с продуктами и предметами первой необходимости по обращениям. За время карантина число таких обращений выросло, — рассказала руководитель кризисного центра «Мария» в Ростове Ксения Садикова.
Уйти в онлайн были вынуждены большинство кризисных центров и помогающих организаций: теперь лекции, тренинги, психологические консультации проводятся удаленно, что далеко не всегда удобно. Часто у жертвы просто нет возможности быть на связи, потому что она находится в одном помещении с абьюзером. А юристы столкнулись еще и с тем, что правоохранительные органы начали затягивать процессуальные действия, ссылаясь на коронавирус, сообщила Софья Русова.
Выросла нагрузка у работников телефонов доверия. Например, в центр «Анна» только за март поступило на 24% звонков больше, у женского кризисного центра «Китеж» за два месяца — на 40%. Женскому кризисному центру «Фатима» в Казани в период карантина и вовсе пришлось приостановить работу своей горячей линии, так как финансовая помощь от министерства экономики прекратилась. Собственную горячую линию для жертв домашнего насилия запустил правозащитный проект «Зона права». Но проблема с предоставлением временного жилья все-таки была самой актуальной.
— До самоизоляции мы направляли девушек в государственные кризисные квартиры. Они есть в каждом районе города, но из-за коронавируса они закрылись, — рассказал специалист Кризисного центра для женщин в Петербурге Борис Конаков. — Еще до пандемии у нас были мысли привлечь к помощи гостиницы и хостелы. В госучреждения всегда нужен пакет документов. Мы, конечно, помогаем, но это занимает время. А в хостел нужен только паспорт, по выходным они тоже работают. Преимуществ очень много. Через наши соцсети мы попросили о содействии отели. Это хорошо разошлось, мы сразу получили много откликов. На данный момент у нас зарезервировано около 20 мест в гостиницах и хостелах Петербурга и Ленобласти.
По словам Бориса Конакова, на предложение откликнулись представители малого и среднего бизнеса, которые сами пострадали из-за коронавируса. Один из отелей, предоставивших убежище, предложил Центру сотрудничать и после окончания карантина.
К решению проблемы подключились и частные юристы. Например, юрист из Вологды Ольга Неклюдова, которая до карантина сама столкнулась с домашним насилием, разместила в группах помощи женщинам в соцсети «ВКонтакте» объявление, что готова консультировать бесплатно. За два месяца к ней обратились 11 человек:
— Только трем женщинам удалось уйти от тирана: кто к родственникам, кто к друзьям. Остальным девушкам идти некуда, или они сами очень боятся уйти. Первый пример: девушку изнасиловал сожитель, забрал у нее автомобиль, из квартиры девушки никуда не уходил. Она проявила решимость, ушла на время к друзьям, обратилась в правоохранительные органы. После того как сожителя задержали, он собрал свои вещи и покинул ее квартиру. Она смогла вернуться и забрать машину. Но мужчина до сих пор на свободе, он продолжает ей писать угрозы, звонить. Девушка снова обращалась в полицию с заявлением.
Неформальные фем-сообщества и объединения в регионах тоже своими силами помогали бороться с проблемой домашнего насилия. В Калининграде участницы фем-сообщества «Феминитив» еще до карантина создали службу психологической помощи и группу поддержки для девушек. Сейчас они проводят встречи в режиме онлайн, оказывают первичную юридическую помощь, направляют в специализированные центры и даже действуют через знакомых.
— Одна из наших девушек столкнулась со сталкингом [домогательство в виде преследования, розыска или слежки за жертвой]. Когда она сама обращалась в полицию, ей говорили, что раз девушке он не угрожал, то они ничего поделать не могут. Нам пришлось по своим каналам, через знакомства, просить полицию вмешаться в ситуацию. Мы вышли на одного участкового, который провел беседу с преследователем и его родителями, и это сработало, — рассказала участница фем-сообщества Дарья Яковлева.
Когда онлайн-встречи невозможны, психологи «Феминитива» переписываются с обратившимися девушками в соцсетях, причем по ночам, пока абьюзер спит. Как отметила Дарья Яковлева, такую практику они сохранят и после окончания карантина.
НКО и кризисным центрам финансово помогали творческие объединения и бизнес. Художники московской школы-мастерской прикладного дизайна StellART, продавая свои картины, часть гонорара перечисляли женскому кризисному центру «Китеж». Международная косметическая компания Avon пожертвовала 4,5 млн руб. центру помощи женщинам и детям «Анна».
Карантин закончился. Что дальше?
Президент России Владимир Путин объявил о прекращении с 12 мая режима «нерабочих дней». В регионах начали постепенно ослаблять ограничения, открывать предприятия. Через два месяца режима самоизоляции в МВД все-таки ответили НКО, которые просили срочно принять меры в связи с ростом числа случаев домашнего насилия. В МВД сообщили, что полицейские посещают граждан, состоящих на учете, опрашивают их родственников и соседей. Если есть угроза, привлекают к ответственности. Пострадавшим рассказывают о службах специальной поддержки. Как и требовали общественники, жертв домашнего насилия, нарушивших режим самоизоляции, правоохранители решили не штрафовать.
Этот ответ уже помог в одном из дел Консорциума женских неправительственных объединений. Жительнице Москвы пришлось прервать самоизоляцию из-за агрессии мужа. Он пожаловался на это нарушение в полицию. «С женщиной связался участковый по поводу того, что она нарушила карантин. Мы отправили участковому этот ответ МВД, объясняя, что никаких протоколов в этой ситуации не нужно. При этом по обращению самой женщины о насилии никакого ответа не было», — сообщила адвокат Мари Давтян «Коммерсанту».
Правда, ее удивило, почему МВД не разослало этот ответ своим сотрудникам. Пока просвещать полицейских приходится самим правозащитникам.
— Мы бы хотели, чтобы полиция серьезнее реагировала на домашнее насилие, чтобы у сотрудников было понимание, что это нарушение прав человека, — добавила сотрудница Центра защиты пострадавших от домашнего насилия Софья Русова.
— У многих полицейских патриархальное мышление. С женщинами, оказавшимися в трудной ситуации, разговаривают очень некорректно. Поэтому с полицейскими нужно работать, особенно с молодыми. Они уже по-другому понимают проблему по сравнению с теми, кому за 40–50 лет. Появляется понимание, что допустимо, а что — нет.
Юрист Ольга Неклюдова считает, что дело не только в этике. Полицейским все еще не хватает полномочий, чтобы защитить жертву от домашнего тирана должным образом: за преследование жертвы не предусмотрена уголовная ответственность, жертва вынуждена сама скрываться от агрессора, менять работу и место жительства.
Руководитель проекта «Знание остановит гендерное насилие: поиск новых решений» Анастасия Бабичева считает, что карантин хоть и усугубил проблему домашнего насилия, но в то же время эта проблема стала более видимой и понятной для большого количество людей. На фоне эпидемии в проект стали чаще обращаться в том числе и свидетели насилия: друзья, родственники и соседи жертв. Это говорит о том, что насилию стало сложнее «прятаться», говорит Бабичева.
— Самоизоляция и карантин стали объективной причиной для усугубления ситуации с домашним насилием в тех семьях, где насилие уже было, — добавляет психолог проекта Татьяна Лощинина. — Если в семье было психологическое насилие (абьюз), то за время самоизоляции оно могло развиться до физического. А физическое насилие могло перейти в категорию побоев с последствиями в виде травм. Эта эскалация насилия не может пройти незаметно для жертвы, поэтому я полагаю, что за время самоизоляции больше людей, чем до карантина, задумались о том, в каких отношениях они состоят.
Один из депутатов Госдумы Сергей Миронов, обсуждая законопроект о домашнем насилии с экспертами по вопросам семьи и детства, заявил, что декриминализация семейного насилия была поспешной мерой. Он был одним из 386 депутатов, проголосовавших за нее в 2017 году.
