На заседаниях в Замоскворецком суде Москвы 11, 14 и 15 января гособвинение представило аудиозаписи встреч фигурантов «дела Гайзера», а адвокаты — результаты экспертизы, согласно которым голос на записи с угрозами и инструктажем обвиняемых принадлежит следователю Следственного комитета. Защита также представила суду материалы из дела арестованного главы Марий Эл Леонида Маркелова о продаже птицефабрики «Акашево». В суде побывал корреспондент «7x7».
Совещания с Зарубиным
На заседании 11 января гособвинение представило записи разговоров, сделанные Валерием Маляровым на встрече, где, по его словам, присутствовали предприниматель Александр Зарубин, экс-глава Коми Вячеслав Гайзер, его заместитель Алексей Чернов, бывший руководитель Фонда поддержки инвестпроектов Коми Игорь Кудинов и экс-руководитель «Метлизинга» Антон Фаерштейн. Записи изъяли во время обыска в офисе «Метлизинга» в Москве, и в суде они были представлены на компакт-дисках с надписями «протокол заседания ЗАО „РК“» и «протокол заседания ЗАО „РК“ час 2». Кто именно дал такие названия этим записям, защите выяснить не удалось.
На записи обсуждалось создание совместного предприятия, в которое бы вошли республиканский активы, в том числе птицефабрика «Зеленецкая», а также план-график сделок и последующая капитализация предприятий. Кроме обсуждения структуры бизнеса, различных юридических и финансовых нюансов, голоса, которые, по мнению следствия, принадлежат Гайзеру и Зарубину, обсуждают, как подать информацию о преобразованиях руководителю птицефабрики Николаю Чёрному.
— Ты его вызовешь и скажешь: «Мужик, мы затеяли такую классную штуку с человеком, которого ты [Гайзер] хорошо знаешь, и мы как республика поставили условие, что ты, как наш человек, будешь там, ты не беспокойся», — предложил Зарубин.
Гайзер на это предположил, что с личностной точки зрения Чёрному будет интереснее, если озвучить, что инвесторы знали о нем и его достижениях и сами обратились с таким предложением.
На вопрос прокурора, когда воспроизведение записи остановили, его ли голос звучит на записи, бывший глава ответил, что голос похож и в показаниях он уже подробно описывал свои встречи с Зарубиным и подробно разъяснял суду, что на них обсуждалось. Личность Зарубина, по словам Гайзера, у некоторых людей в республике «вызывала изжогу», поэтому руководителю птицефабрики до какого-то времени не хотели говорить, что инвестор именно Зарубин — это могло вызвать волнения на предприятии. Планировалось, что позднее предприниматель приедет на «Зеленецкую», чтобы познакомиться с Чёрным, но до этого его не хотели посвящать в детали.
Также гособвинитель попросил Валерия Малярова объяснить, почему тот активно участвует в диалоге и, например, употребляет выражение «нам нужно добрать [денег]» или что «есть хорошие готовые компании», хотя на суде он говорил, что на встрече лишь делал запись и готовил схему, потому что умеет пользоваться программой Excel.
— Вы же просто художник, который рисовал схему, а они финансисты-мошенники, — сказал прокурор, чем вызвал возмущение адвокатов.
Маляров ответил, что лишь транслировал фразы менеджера Зарубина Демьяна Москвина, который и попросил его поприсутствовать на встрече.
Гособвинитель подробно расспросил всех участников встречи, что означает та или иная фраза на записи, и, среди прочего, попросил Гайзера уточнить, о чем идет речь в диалоге между Кудиновым, Гайзером и Зарубиным, в котором предприниматель спрашивает, будут ли они «показывать молоко», на что Гайзер, которого процитировал прокурор, отвечает, что его «особо светить смысла нет». Слово «молоко» при этом прокурор расшифровал как «Сыктывкарский молочный завод».
— Почему вы считали тогда, что нет смысла «светить» Сыктывкарский молочный завод? — спросил прокурор.
После непродолжительной словесной перепалки стороны выяснили, что речь на записи идет о молоке для кофе, который принесли Зарубину. Прокурор извинился и признался, что ему самому понравилась эта ошибка.
На еще одной записи, продемонстрированной суду, речь шла о тарифах на автоперевозки и транспортных предприятиях, которые голос, по мнению следствия, принадлежащий Зарубину, назвал «кэшевым бизнесом с очень высоким потенциалом». Обвиняемые также ответили на вопросы и в целом назвали это обычными рабочими встречами, которые не было необходимости запоминать.
Защита после этого заявила, что хоть и не видит в этих доказательствах обвинения ничего страшного, вынуждена из-за процессуальных нарушений ходатайствовать о признании их недопустимыми. По словам адвокатов, в экспертизе, на основании которой следствие сделало вывод о том, что голос на записи принадлежит Зарубину, указано, что экспериментальный образец его голоса получить не представилось возможным потому, что тот скрылся от следствия. Эксперты, по словам защиты, сделали выводы, сравнив прослушку во время оперативно-розыскных мероприятий, в документах которой было указано, что записывается встреча с Зарубиным, и запись встречи, которую продемонстрировал гособвинитель на заседании:
— Далее все выводы строятся на презумпции принадлежности голоса Зарубину. Защита считает, что эксперты были введены в заблуждение следователем Тутевичем [старший следователь по особо важным делам при председателе СКР Николай Тутевич] относительно представленных для сравнительного исследования голоса Зарубина, — заявила защита.
Прокурор на это ответил, что на записях голос Зарубина узнали Москвин и Фаерштейн, а также обвиняемый Валерий Веселов. Кроме этого, и сами подсудимые говорили, что эта встреча могла быть и, возможно, это их голоса.
Суд отказался удовлетворять ходатайство защиты и отказал в экспертизе этих записей, чтобы установить, чьи на ней голоса.
Голос следователя Чеховича
Защита обвиняемых при этом подготовила собственную экспертизу аудиозаписей, но уже относящихся к давлению со стороны следствия на фигурантов дела. Адвокаты представили суду и попросили приобщить к материалам дела фоноскопическую экспертизу, которую по их заказу сделал Исследовательский центр «Независимая экспертиза». Защита официально получила флешку с записью, которую сделал Москвин, телефон, на который записал свой разговор со следователем Смешной, и, также официально, записи судебных заседаний по уголовным делам с участием следователя правления Следственного комитета по Коми Дмитрия Чеховича и видео с его участием. Защита также передала на исследование аудиозаписи заседаний по делу с допросами Москвина и Смешного.
Из представленного заключения следует, что специалисты установили, что голоса на записях бесед Москвина и Смешного со следователями, которые, по их словам, оказывали на них давление, принадлежат им же и следователю Дмитрию Чеховичу. Также экспертиза установила, что в записях нет признаков монтажа.
— Мы, к сожалению, пока не нашли свободный образец голоса генерал-майора юстиции Тутевича [старший следователь по особо важным делам при председателе Следственного комитета Николай Тутевич], но найдем, — сказал защитник Чернова Карен Гиголян.
Адвокат добавил, что эксперты готовы выступить в суде и защитить свою работу в присутствии специалистов суда или стороны обвинения. Гособвинение заявило, что защита получила записи не процессуальным путем и такое экспертное заключение нельзя приобщать к материалам дела.
— Мы помним, как Смешной заявлял ходатайство о приобщении какой-то аудиозаписи с какими-то лицами, судом было отказано в этом. Теперь эта аудиозапись была представлена в том числе вместе с другими материалами для проведения какой-то экспертизы. Якобы специалистам были представлены образцы голоса, а этого сделано не было. А кто сказал, что на данной видеозаписи голос Чеховича?
— Давайте посмотрим, — сказал Гиголян.
— Вы знаете, есть фильм такой, «Ирония судьбы», там замечательная актриса Барбара Брыльска, все считают, что там ее голос, а это не ее голос [ее роль в фильме озвучивала певица Алла Пугачёва]. Кто может на сто процентов сказать, что данный видеоролик был озвучен именно Чеховичем? Это его предположение, что на данной видеозаписи голос Чеховича. Вы знаете, и вот все так построено, придумано какое-то ноу-хау в виде заверения у нотариуса протокола осмотра. Кто-то что-то где-то заверяет, — сказал прокурор.
Гособвинитель настаивал на том, что экспертиза не входит в предмет доказывания по делу, так как Следственный комитет не нашел фактов давления на обвиняемых. Кроме того, по словам гособвинителя, адвокат получил записи в суде и указал в документах, что для их изучения, а сам передал записи специалистам. Также прокурор отметил, что суд не удостоверяет записи, которые выдает, и намекнул, что они могут быть как-то изменены в самом суде.
Адвокат возразил, что запись с голосом следователя скачали нотариально удостоверенным путем с официального источника — информационного портала Печоры. Адвокат Гайзера Дарья Евменина дополнила коллегу и отметила, что экспертизу голоса ее клиента следствие делало на основе записей выступлений Гайзера на республиканском телевидении.
— Возможно, там тоже поет Алла Пугачёва с изображением Гайзера. Просто эта логика должна быть последовательной, и гособвинение должно признать, что все экспертизы по уголовному делу являются недопустимыми, — сказала Евменина.
Суд приобщил экспертизу защиты обвиняемых к материалам дела.
Участие в мероприятиях по пресечению коррупции в органах региональной власти
Обвиняемые также обратили внимание суда на свидетелей, которые могли их оговорить. Защита зачитала показания Чернова, в которых он говорил, что к нему за помощью обратилась юрист республиканского Агентства по управлению имуществом по фамилии Аксёнова. Ее муж работал в одной из подконтрольных агентству организации, и его задержали по уголовному делу и арестовали имущество. По ее словам, руководитель агентства Владимир Беляев предложил ей уволиться по собственному желанию, но у нее на иждивении было двое детей, а имущество куплено в кредит.
«Я посчитал данный поступок подлым, о чем сказал Беляеву, когда пригласил его к себе. Беляев признал данный факт», — говорил в показаниях Чернов.
В это же время, по его словам, Гайзер по каким-то своим соображениям захотел уволить Беляева и сделал это через какое-то время. Беляев, по словам обвиняемого, посчитал, что это было сделано по его просьбе, поэтому мог оговорить его.
Также Чернов на допросе рассказывал, что использовал спонсорскую помощь компаний, аффилированных с бывшим вице-премьером правительства Коми Константином Ромадановым, для реализации общественно-политических проектов. При этом обязательным условием, которое было специально оговорено с Ромадановым, было, чтобы деньги на это были только легальными.
Большая часть таких проектов, по словам Чернова, не укладывается в бюджетную классификацию, так как многие гражданские активисты ради разовой инициативы не хотели регистрировать юридическое лицо. Обвиняемый также рассказывал, что внутренней политикой в России занимается управление внутренней политики [УВП] администрации президента, и это не закреплено каким-то законодательным актом, но является сложившимся фактом. По его словам, ответственные за эту работу в регионах имеют двойное подчинение [губернатору и УВП] и проходят согласование в администрации президента.
На допросе Чернов предлагал следствию проверить расходование спонсорских денег, но для этого ему нужно будет рассказать, как устроено взаимодействие регионального УВП с федеральным. Также ему в этом случае потребуется ходатайствовать о допросе всех руководителей УВП администрации президента с 2004 года по 2015 год, начальника управления, ответственного за работу с Абхазией, Южной Осетией, ДНР и ЛНР [самопровозглашенные Донецкая и Луганская народные республики], куратора Республики Коми, руководителей федерального политсовета партии «Единая Россия» и руководителей ряда оппозиционный партий и политических движений.
Также защита попросила суд обратить внимание и приобщить к материалам дела ходатайство начальника УФСБ по Коми Александра Калашникова председателю Сыктывкарского городского суда Александру Шадлову, в котором он просит смягчить наказание бывшему управделами администрации главы Коми Александру Сердитову.
В документе Калашников сообщает, что Сердитов «принял активное участие в мероприятиях по пресечению коррупции в органах региональной власти, вследствие чего удалось привлечь за взяточничество высших должностных лиц Республики Коми», в том числе главу и его заместителя. «Просим принять во внимание участие Сердитова при рассмотрении его уголовного дела и назначения ему наказания», — говорилось в документе.
Гособвинение выступило против приобщения этого документа к делу, потому что копия ходатайства руководителя регионального управления ФСБ никем не заверена и гособвинению непонятно, откуда этот документ получен, но суд встал на сторону защиты и приобщил документ.
Бывший начальник управления информации администрации главы Коми Марущак продолжил давать показания и обратился к эпизоду со взяткой от бывшего управделами администрации главы Александра Ольшевского, который ему вменяет следствие. Обвиняемый рассказал, что оперативники УФСБ по Коми Павел Павлов и Анатолий Залётный сообщали ему, что одним из основных мотивов Ольшевского, когда он давал показания, было то, что у них есть компрометирующая его информация:
— В частности, они достоверно знают, что он [Ольшевский] является «лицом гомосексуальной ориентации» и из-за этого серьезно опасается попадания в СИЗО и колонию. Об этом мне было известно из слуховой среды до того, но данные сотрудники сообщали мне это совершенно конкретно и сообщали, что он сообщит все, что им нужно.
Обвиняемый попросил понять его правильно — он не имеет в виду, что лица с нетрадиционной сексуальной ориентацией дают лживые показания. Он, как юрист, изучал криминалистику и участвовал в формировании общественных наблюдательных комиссий [занимаются общественным контролем за обеспечением прав человека в местах принудительного содержания], поэтому «хорошо знает практику взаимодействия с подобными лицами в учреждениях системы ФСИН».
Марущак ходатайствовал о вызове в суд для допроса этих оперативников и сообщил, что один из них в настоящее время является начальником отдела защиты конституционного строя УФСБ по Коми, а второй — начальник отдела по городу Усинск. Суд посчитал, что в этом нет необходимости, и отказал.
Птицефабрики
Гайзер ходатайствовал о приобщении статьи из газеты «Ведомости» о покупке крупнейшим производителем мяса птицы группой «Черкизово» нескольких птицефабрик. В материале говорилось о подготовке к покупке птицефабрики «Белая птица-Курск», выпускавшей 100 тыс. тонн куриного мяса в год (производство оценивалось от 5 до 8 млрд руб.), а также о покупке за 4,6 млрд руб. компании «Алтайский бройлер», выпустившей в 2017 году 67 тыс. тонн мяса. «Зеленецкая», по словам экс-главы, выпускала 20 тыс. тонн мяса в год — это в пять раз меньше, чем «Белая птица-Курск», и, соответственно, стоила 1,3 млрд. Это, по его словам, подтверждает, что оценка птицефабрики была объективной, а уровень цен на подобные предприятия регулирует рынок.
Защита запросила у адвоката бывшего главы Марий Эл Леонида Маркелова материалы, относящиеся к птицефабрике «Акашево», в лоббировании интересов которой в том числе подозревают экс-губернатора. Адвокат предоставил документы из уголовного дела о продаже птицефабрики за 1 млрд 300 млн руб. При этом «Акашевская» выпускает продукции примерно в 20 раз больше «Зеленецкой».
Суд отказался приобщать и статью, и документы о продаже птицефабрики «Акашево».
По версии следствия, организованное преступное сообщество в Республике Коми состояло из членов правительства и Госсовета Коми и действовало с декабря 2005 года по сентябрь 2015 года. Следствие считает, что это была группа, которую создал предприниматель Александр Зарубин для получения имущества, принадлежащего республике, и что члены группы получали взятки и похитили 100% акций птицефабрики «Зеленецкая». Ущерб от этих действий оценили в 3 млрд 346 млн 500 тыс. руб.
За время следствия и рассмотрения дела в суде два его фигуранта погибли. В 2016 году в СИЗО умер директор компании «Метлизинг» Антон Фаерштейн. Основной версией следствия было самоубийство. В мае 2018 года в аварии погиб Алексей Соколов, который был генеральным директором компании «Комплексное управление проектами» (КУПРО) и доверенным лицом бывшего зампредседателя правительства Коми Константина Ромаданова.
