«Все, что наговорили про него за три года, — это бред». Экс-глава Коми Гайзер рассказал в суде об отношениях с предполагаемым лидером преступного сообщества Зарубиным и о том, как стал руководителем региона

Обвиняемые по уголовному делу в отношении бывшего руководства Коми продолжают давать показания в суде и рассказывать свои версии событий, которые следствие трактует как хищение активов, отмывание денег и получение взяток. На заседании в Замоскворецком суде Москвы в декабре бывший глава Коми Вячеслав Гайзер рассказал, как из банковской сферы попал во власть, а также о доходах, которые получал кроме зарплаты. Бывший руководитель Фонда поддержки инвестпроектов Коми Игорь Кудинов заявил, что дал показания на остальных фигурантов из-за депрессии и угроз, а защита обвиняемых обнародовала карточку секретного сотрудника, внедренного в их окружение. Подробности — в обзоре «7x7».

 

Гайзер. От выпускника вуза до замглавы

Начало

Гайзер рассказал, что закончил Экономико-статистический институт в Москве и параллельно с 1990 года начал работать в банковской сфере. В 1991 году он работал в банке «Менатеп», там ему предложили поехать в Сыктывкар, чтобы открыть филиала банка. Гайзер, по его словам, собирался после учебы вернуться в республику, поэтому согласился на такой вариант. Осенью 1991 года в Сыктывкаре зарегистрировали филиал банка, Гайзер проработал там в должности заместителя управляющего до 1993 года. Затем перешел работать в филиал «Промстройбанка», как его представителя его включили в состав правительственной делегации Коми в поездку в Америку. Возглавлял делегацию экс-глава Коми Владимир Торлопов (тогда он был в должности заместителя председателя Совета министров республики), а сопровождал чиновника в той поездке в качестве сотрудника секретариата Александр Зарубин. Так Гайзер познакомился с будущими коллегами. 

В 1996 году Гайзер уволился и перешел на работу в «Комисоцбанк» на должность зампреда. Через год Зарубин уехал в Москву на новую должность в Пенсионном фонде России, Гайзера избрали председателем правления банка, где он проработал до конца 2001 года. В «Комисоцбанке» он познакомился с Валерием Веселовым, который работал советником председателя правления. Там же вместе с Гайзером работали Александр Третьяков и Сергей Смешной, которых он знал только «визуально». Так же обвиняемый познакомился с Игорем Кудиновым, который отвечал за работу с ценными бумагами и дочерними предприятиями банка. В это же время, по его словам, он в банковских кругах познакомился с Константином Ромадановым, который работал в республиканском филиале Сбербанка. 

Как вспомнил Гайзер, примерно в 2000 году Зарубин увеличил свой пакет акций и стал основным владельцем «Комисоцбанка». После этого он сообщил, что принял решение продавать свои банковские активы, и Гайзер вел предпродажную подготовку «Комисоцбанка» перед тем, как его купила группа «МДМ». За эту работу он должен был получить бонус в размере 300 тыс. долларов. Эту сумму оформили как займ Зарубину на пять лет под пять процентов годовых. Также Гайзеру в то время через компанию «Комикнига» принадлежало 300 м² торгово-офисных помещений в Сыктывкаре. Доли в этой фирме по номинальной стоимости оформили на мать Зарубина. 

По словам экс-главы, по ряду причин он не хотел продолжать работу в «МДМ», у него на тот момент было предложение из управления Центрального банка России по Коми перейти к ним на работу. В это же время состоялись выборы главы Коми, на которых победил Владимир Торлопов, сменив на этом посту Юрия Спиридонова, который «уже не мог давать республике развитие». К тому моменту в Коми начались проблемы с выплатой зарплаты, росло недовольство в обществе. Торлопов предложил Гайзеру работу в республиканском Минфине, он согласился и занял место первого заместителя министра. 

Гайзер отметил, что следствие обвиняет фигурантов, что они расставили на руководящие должности «своих людей», и заявляет о том, что Торлопов сразу сформировал правительство из нынешних фигурантов дела. На самом деле, по словам Гайзера, больше половины в правительстве Торлопова занимали «министры Спиридонова». При этом, по его данным, при новом главе Коми (Сергее Гапликове) сменилось четыре министра архитектуры и строительства, а остальные министры связаны с главой. 

— У нас сегодня все правительство Республики Коми, львиная доля, занято выходцами из «Олимпстроя», которым господин Гапликов [глава Коми Сергей Гапликов] руководил. Никого это не смущает, вопросов ни у кого не вызывает, — сказал Гайзер. 

Летом 2003 года Гайзер стал министром финансов, сменив проработавшего на этом посту 18 лет Александра Захарова. По словам Гайзера, Захаров был его учителем, и это была именно его инициатива. На тот момент часть правительства подала в отставку, в том числе ушел и Зарубин — перешел работать в «Ренову». На освободившиеся должности пришли выходцы из компании «Еврохим», которые не имели отношения ни к Зарубину, ни и к «Ренове». 

— На мой взгляд, это было понятным решением, так как Левицкий [Николай Левицкий с 2003 по 2004 год] был председателем правления банка в Коми и отлично знал промышленность региона и все деловое сообщество, — считает Гайзер. 

Спустя год после назначения уволился еще один заместитель главы Коми Алексей Кабин, и Торлопов предложил Гайзеру возглавить экономический блок правительства и занять должность замглавы Коми. Он согласился, но при условии совмещения с постом министра финансов, так как, по его словам, хотел довести до конца запущенную им бюджетную реформу. Торлопов согласился на эти условия.

Со своим будущим заместителем Алексеем Черновым Гайзер познакомился, когда тот пришел на должность советника Торлопова, до этого его только видел, когда работал в банке. С другом детства Чернова Игорем Ковзелем, по словам обвиняемого, он познакомился, когда тот стал депутатом Госсовета Коми и затем председателем парламента.

Встречи с Зарубиным

Гайзер рассказал, зачем встречался с Зарубиным и что они обсуждали на этих встречах. По его словам, республиканскому министерству культуры требовались площади для предоставления жилья, этот вопрос надо было оперативно решать. Гайзер предложил Зарубину продать свою долю в «Югре» по рыночной цене, что тот и сделал. Это же, по словам обвиняемого, подтвердила экспертиза следствия, поэтому этот эпизод исчез из дела. Также на встречах обсуждали и личные финансы.

По словам Гайзера, с Зарубиным они были приятелями, а не друзьями, в некоторых вопросах у них было разное мнение, но они никогда не путали личное и общественное. 

— Все, что наговорили про него за три года, — это бред. Он сложный человек, и характер не сахар, вспыльчивый, тщеславный, любит где-то показуху, но все это объяснимо. Но при этом он никогда не был жлобом, не жадный. До щепетильности честный во всех деловых отношениях. Чаще всего это ему вредило, — сказал Гайзер. 

Щедрость Зарубина, по мнению обвиняемого, подтверждает, например, тот факт, что он подарил спортивно-концертный комплекс «Ренова» республике за 1 млн руб. Также предприниматель, сворачивая бизнес в Коми, искал возможность заработка для своих родственников, но при этом чтобы он был простым в управлении. Гайзер предложил поучаствовать в строительство офисного центра за зданием администрации главы Коми. Ранее от участия в проекте отказались пенсионный фонд и Сбербанк, которые должны были быть соинвесторами строительства здания. Также планировалось, что в новом здании разместится мини-гостиница, которая частично заменит «Югор». По словам Гайзера, участие в проекте Зарубина исключило вариант, при котором офисный центр строили бы «левые» инвесторы, а сам центр впоследствии превратился бы в ярмарку.

Пытались склонить к сотрудничеству

Гайзер, как и другие обвиняемые, рассказал, как развивались события после его задержания 19 сентября 2015 года. Возможность общения с адвокатом у него появилась только в октябре 2015 года. До этого в первый день после задержания ему навязали адвоката по назначению, но Гайзер от него отказался. По его словам, к нему, как и к остальным подсудимым, приходили сотрудники УФСБ по Коми, пытались склонить его к сотрудничеству и говорили, что он получит пожизненное заключение, что «клейма не нем негде ставить».

Во время второго визита, по словам бывшего главы, оперативники сообщили ему, что остальные фигуранты уже дали признательные показания и выстроились в очередь, чтобы заключить досудебное соглашение. Гайзер вновь отказался, и на какое-то время его оставили в покое, но продолжали приходить в конце 2015 года и начале 2016 года. Адвокаты обвиняемых обращались с запросом в СИЗО, чтобы узнать, кто из оперативников или следователей посещал их клиентов, но им ответили, что таких посещений не было. 

По словам Гайзера, следователи говорили ему, что он «списанная карта и им не нужен», а главная задача — разобраться с генералитетом собственной службы и сотрудниками федерального уровня. По словам Гайзера, они называли конкретные фамилии, но обвиняемый на заседании их не назвал. Бывший глава рассказал о своем опыте общения со следователем следственной группы Следственного комитета Дмитрием Чеховичем, на давление со стороны которого ранее жаловались остальные фигуранты дела. При первой встрече, как вспомнил Гайзер, следователь попытался «повести себя неподобающим образом» — разговаривал с подозреваемым в грубой и уничижительной форме, но «получил жесткий отпор и тут же исчез». 

Позже, по словам обвиняемого, Чехович предпринимал попытки грубо общаться, и Гайзеру даже пришлось занести в протокол ознакомления с результатами экспертиз по делу замечание о том, что Чехович оказывал на него и его адвоката давление. По его словам, через неделю после задержания его супругу уволили со службы после 20 лет.

Гайзер обратил внимание суда на то, что в следственной группе не было ни одного следователя по экономическим делам, поэтому из общения с ними он долго не мог понять, в чем его обвиняют. Гайзер много раз ходатайствовал о приобщении к материалам дела разных документов, но получал отказы, в итоге получил «легендарный» ответ, в котором отказ обосновали тем, что «приобщение данного материала будет противоречить вектору, заданному следствием».

— Все время следствие занималось подгонкой каких-то имеющихся у них изъятых где-то документов или выборочных ПТП [прослушка телефонных переговоров] под версию, которую для себя заранее сформулировали оперативные службы УФСБ по Коми, больше ничем другим следствие не занималось, — сказал обвиняемый. 

Все обвиняемые, по словам экс-главы, как-то пересекались в рабочих или личных отношениях, но это не означает, что они объединялись, чтобы совершить преступление. 

— Весь этот набор коллег по несчастью был собран следствием, чтобы вот таким образом соорудить для нас основание предъявить статью 210 [«Организация преступного сообщества или участие в нем»] и на базе этого строить свои умозаключения, — сказал Гайзер.

Приватизация ГУПов и Фонд

Гайзер рассказал о том, что процесс по акционированию республиканских государственных унитарных предприятий шел без какого-либо вмешательства, как обычная плановая работа. По его словам, эта же работа проводится до сих пор по всей России, и сейчас Госдума рассматривает законопроект, который может запретить ГУПы как неэффективную форму управления госпредприятиями. 

Когда Гайзер познакомился с работой птицефабрики «Зеленецкая», она была обычным ГУПом и не играла никакой важной роли на рынке республики. Такие предприятия, по словам обвиняемого, в то время не перечисляли дивиденды в республиканскую казну, и он добился того, чтобы они начали выплачивать федеральную норму отчислений в 30%. 

— Это искусственное надуманное значение хорошему, но рядовому предприятию Республики Коми, — сказал Гайзер. 

Согласование приватизации «Зеленецкой» Гайзер, по его словам, подписал до того, как получил возражения от Минсельхоза республики, но при этом даже если бы негативный отзыв поступил до подписания, он бы с ним не согласился. Минсельхоз был против акционирования всех ГУПов в его ведении, а не только птицефабрики.

С 2004 года в Коми стали проводить инвестиционные форумы и конференции, на которых республика демонстрировала свой потенциал и вырабатывались решения, как улучшать инвестиционную работу. По их результатам принимали решения. В 2005 году одной из рекомендаций форума было создание инструмента инвестиционной политики в помощь правительству по работе с инвесторами. Такой инструмент должен был помочь работать с инвестициями, не увязая в бюрократических процедурах. В других регионах на тот момент уже был успешный опыт работы таких структур, госкорпорации работали по такому же принципу. Такую работу провели и создали структуру, которая впоследствии стала Фондом поддержки инвестпроектов Коми.

— То, что сделал фонд за неполные шесть лет, дай бог каждому субъекту сделать вместе со своими правительствами вместе взятыми. С учетом возможностей Республики Коми за то время, когда я был главой, нас, как и любой субъект-донор, обирала Российская Федерация. У нас 70% доходов так или иначе уходило в Российскую Федерацию. Оставалось 55 миллиардов на территорию, которая больше Германии и практически равна Франции, где 850 тысяч человек размазаны по этой территории, где пять городов на Северной железной дороге, где надо обеспечить развитие, а не только сохранение, — рассказал обвиняемый. 

 

Веселов. Угрозы

Задерживать предпринимателя Валерия Веселова пришли к нему домой в Сыктывкаре в шесть утра. По его словам, пока он завтракал, в квартире прошел обыск, у него изъяли технику дочери. При этом его телефон и загранпаспорт с недавно полученной визой оставили. Затем его доставили в здание УФСБ по Коми, потом перевезли в Москву. 

После задержания Веселов не давал показаний, но сторговался со следствием, что если семье разрешат пользоваться арестованным имуществом, то он будет говорить. После того, как он получил такие гарантии, он рассказал, что владел пакетом акций «Зеленецкой» и Сыктывкарского промкомбината. 

Обвиняемый рассказал, что состояние еще одного на тот момент фигуранта дела Антона Фаерштейна каждый раз, когда он его видел, ухудшалось. Веселов, по его словам, даже обращался к следователю и говорил ему, что Фаерштейн может плохо закончить, но следователь отвечал, что это состояние пройдет. 

Обвиняемый вспомнил случай, когда во время следствия мошенник предлагал родственникам Веселова за 12,5 млн евро освободить его из-под стражи. Веселов рассказал, что был с ним знаком — тот раньше занимал у него деньги на бизнес-проекты.

— Мне до сих пор интересно, почему не 12, а 12,5 [миллионов долларов]. И второй вопрос: кто этого балбеса надоумил такое замутить? Поэтому дай бог ему здоровья, чтобы мы встретились, я хочу узнать, — сказал обвиняемый. 

Самому Веселому, по его словам, угрожали, что его пасынку, на которого к тому моменту было заведено уголовное дело, дадут срок, а дочери подкинут наркотики. 

 

Кудинов. «Был готов подписать любые показания»

К бывшему руководителю Фонда поддержки инвестпроектов Коми Игорю Кудинову, как и к остальным, после того, как его поместили в СИЗО, стали приходить оперативники ФСБ со «стандартным набором угроз». По его словам, ему говорили, что уволят его супругу, которая руководит «Комистатом». Эту угрозу, по его словам, он воспринял всерьез. Также оперативники угрожали уволить зятя Кудинова, который работает «заместителем председателя Следственного комитета Республики Коми» [Максим Скосырев, заместитель руководителя Следственного управления Следственного комитета по Коми, полковник юстиции]. По словам Кудинова, его зять — честный человек и занимается в основном хозяйственными вопросами, поэтому «прикопаться было не к чему».

По словам обвиняемого, оперативники приезжали на «Монди СЛПК», где советником генерального директора работала его дочь, и требовали ее уволить. Руководитель предприятия Клаус Пеллер, по словам Кудинова, проявил гражданскую позицию и не сделал этого. 

Кудинов тоже вспомнил свою встречу с Фаерштейном во время следствия. На очной ставке с ним он увидел «овоща», который «несвязно говорил и смотрел вдаль», хотя до этого Фаерштейн был очень сильным человеком, «который исполнял поручения с немецкой точностью».

Сам Кудинов тоже был в безразличном и депрессивном состоянии и, по его словам, был готов подписать любые показания. Адвокат, которого наняла его дочь, сказал, что ему нужно заключить досудебное соглашение, и Кудинов подписал все бумаги. После этого, по его словам, он впал в депрессию, его отправили в «кошкин дом» — психиатрическое отделение СИЗО, где он прошел курс лечения. 

Обвиняемый рассказал, что при обыске у него дома изъяли почти 200 разных документов, большая часть из которых — его налоговые декларации. Оперативники нашли у него документы на квартиру, два гаража и остатки денег на счетах, а у супруги арестовали машину. 

С бывшим главой Коми Владимиром Торлоповым Кудинов, по его словам, знаком давно, но почти никогда не общался. Следствие считает, что Торлопов был обязан Зарубину за то, что он стал главой, но, по мнению Кудинова, именно Зарубин был обязан главе за то, кем стал. 

— Если бы не Торлопов, вряд ли бы он поднялся на федеральный уровень, а впоследствии перешел в «Ренову» и стал иметь такой огромный капитал. Он с нуля за 10 лет поднялся до 550 миллионов долларов, — сказал Кудинов.

Гособвинение зачитало показания Кудинова, которые тот давал на следствии. В них он он признавался в преступлениях и рассказывал о распределении ролей в преступном сообществе. Обвиняемый сказал, что подписывал эти показания, но подтверждает только то, что не противоречат тому, что он говорил и говорит на суде. Прокурор зачитал протокол очной ставки между Гайзером и Кудиновым, на котором экс-глава Коми заявлял, что у Кудинова есть основания для его оговора, потому что с конца 2014 года у него начали появляться претензии к качеству его работы, и он даже собирался его уволить — тот начал злоупотреблять алкоголем, что стало отражаться на работе, попал в аварию, когда был в нетрезвом виде за рулем и при этом был членом Избирательной комиссии. 

 

Секретный сотрудник

В суде зачитали материалы дела, которые содержали информацию о внедренном в преступное сообщество секретном сотруднике — девушке, с которой встречался директор «Метлизинга» Антон Фаерштейн. 

В карточке, кроме прочих характеристик и сведений о том, что ей удалось внедриться в круг ближайшего окружения бизнесмена, содержался ее психологический портрет: целеустремленна, покладиста, а также владеет техниками нейролингвистического программирования. В документе указано, что секретный сотрудник четко соблюдает инструкции, пунктуальна и следует порядку конспирации. В материалах, кроме ее данных и имени, указаны имена и звания сотрудников спецслужб, которые ее курировали. 

Защита обвиняемых зачитала из материалов: ей удалось внедриться в круг ближайшего окружения и установить «тесную эмоционально-энергетическую связь». Девушка отчитывалась раз в неделю и передавала данные из почты, мессенджеров, скайпа и другую информацию.

---