Дом в Германии, путешествие в ЮАР и предвыборная касса «Единой России». В суде по делу Гайзера зачитали первые после задержания показания экс-замглавы Коми Чернова

Обвиняемые по «делу Гайзера» продолжают давать показания. На заседаниях в Замоскворецком суде Москвы в конце декабря 2018 года гособвинение и адвокаты допросили специалистов, подготовивших для следствия судебно-экономическую экспертизу, которая легла в основу обвинения. Защита обвиняемых в свою очередь представила суду консультацию доктора юридических наук Алексея Рарога. Согласно его заключению, говорить о преступном сообществе некорректно. Также зачитали показания бывшего замглавы республики Коми Алексея Чернова, в которых он рассказал о недвижимости в Германии, поездке экс-главы Гайзера на Чемпионат мира по футболу в ЮАР и финансовых взаимоотношениях с предпринимателями Евгением Самойловым и Александром Зарубиным. Подробности — в обзоре «7x7».

 

Консультация профессора Рарога

На заседании 24 декабря защита ходатайствовала о приобщении результатов консультации почетного юриста Москвы, научного руководителя кафедры уголовного права Московского государственного юридического университета им. О. Е. Кутафина, доктора юридических наук профессора Алексея Рарога. В документе было указано, что Рарог изучил по просьбе адвокатов документы, на основе которых следствие сделало вывод, что руководство Коми было преступным сообществом — и не согласен с ним. Он считает, что иерархическое построение предполагаемого преступного сообщества не просматривается, а наличие структурных подразделений [в Сыктывкаре и Москве] не установлено. 

По мнению Рарога, у фигурантов, признанных руководителями преступного сообщества, были одинаковые функции; по данным следствия, они разрабатывали планы преступлений, координировали участников и «осуществляли общее руководство». «При таких обстоятельствах совершенно не понятно число участников и руководителей, субординация, функции, а также не просматриваются внутренняя дисциплина и средства ее обеспечения. В целом не усматриваются признаки, характеризующие преступное сообщество», — сделал вывод Рарог. 

Также профессор отметил, что следствие не установило, как именно принималось решение о создании преступного сообщества: происходило ли это в устной или письменной форме, с помощью рукопожатия, совместного распития алкоголя или еще каким-то образом. В тексте документа также указано: родственные и служебные связи в судебной практике никогда не рассматривались как устойчивая преступная связь, так как длительные доверительные отношения сами по себе не свидетельствуют об устойчивых преступных связях — но и не опровергают их наличие. В этом случае необходимо определить момент, в который возникли связи преступного характера — следствие этого также не сделало, пишет Рарог.

Гособвинение выступило против приобщения результатов консультации к материалам дела. 

— Мы рассматриваем такого рода заключения не что иное как оказание воздействия на суд, поскольку суд должен быть независим в принятии своего решения, а сторона защиты, два раза перечисляя все регалии Рарога, таким образом пытается оказать воздействие, что, мол, столь уважаемый ученый не усматривает в действиях руководителей преступного сообщества 210-ю статью [«Организация преступного сообщества (преступной организации) или участие в нем (ней)»]. Мы считаем, что это недопустимо, а цель действий лежит на поверхности, — сказал гособвинитель. 

По мнению прокурора, выводы Рарога должна была сделать в прениях самостоятельно адвокат Гайзера Дарья Евменина (она зачитывала документ).

— Защитник Евменина расписалась в собственной беспомощности, оставив такой ключевой вопрос не для собственного анализа, а для умозаключения профессора, который ни одного дня в [этом] судебном заседании не находился, — прокомментировал прокурор. 

Суд отказался приобщать документ к материалам дела. 

 

Показания Чернова

Также на заседаниях огласили показания бывшего заместителя главы Коми Алексея Чернова, которые он дал на предварительном следствии. На следующий день после задержания, в сентябре 2015 года, Чернов рассказывал, что арендует квартиру в Сыктывкаре вместе с спикером Госсовета Игорем Ковзелем.

До того как стать чиновником, Чернов работал в коммерческих структурах. С Вячеславом Гайзером он познакомился в 1997 году, когда работал замдиректора компании «Ленинергоремонт», работавшей в том числе и в Коми. Через несколько месяцев после того, как Гайзер стал заместителем министра финансов, глава Коми Владимир Торлопов предложил Чернову занять должность советника главы по взаимодействию со СМИ. Он согласился и, перейдя на госслужбу, передал доли в компаниях в управление Игорю Ковзелю. В 2008 году Торлопов предложил Гайзеру и Чернову занять должности заместителей. В 2010 году главой республики стал Гайзер, а его предшественник Торлопов занял должность сенатора от Коми. По словам Чернова, Гайзер плохо разбирался во внутренней политике, поэтому Торлопов попросил его остаться в должности заместителя еще на один срок. 

С предпринимателем Александром Зарубиным Чернов, как следует из показаний, познакомился в 1997–1998 году, когда тот был руководителем «Комисоцбанка». Зарубин, по словам Чернова, был «интересным человеком и собеседником».

 

Знакомство с Самойловым, продажа «Авалона» и недвижимость в Германии

С предпринимателем из Петербурга Евгением Самойловым Чернов познакомился в 2006 году, когда тот работал в партии «Единая Россия». Позже Самойлов предложил себя в качестве депутата Госдумы от Коми. У республики на тот момент не было своего кандидата, уточнил Чернов, поэтому руководство республики предложение одобрило.

После нескольких лет работы в Коми Самойлов оказался в долгах. На одном из совещаний руководство республики предложило ему в счет их погашения продать гостиницу «Авалон», принадлежавшую компании Самойлова «Автоцентр». По словам Чернова, это не было жестким условием, а было лишь одним из вариантов.

В 2014 году Самойлов попросил у Чернова 300 тыс. руб. в долг. Когда они встретились для передачи денег, Чернов спросил у Самойлова про доходность «Авалона». По словам Чернова, это произошло из-за того, что они с супругой решили отправить детей учиться за границу, поэтому Чернов планировал оставить госслужбу и нуждался в стабильном источнике дохода, например — доле в гостинице. Самойлов в личной беседе не рекомендовал ему покупать «Авалон», так как он оценил ее по максимально высокой цене, хотя доходность гостиницы была невысокой.

Спустя некоторое время Чернов позвонил зампреду правительства Коми Константину Ромаданову [пошел на сделку со следствием и был осужден на семь лет], структуры которого к этому моменту контролировали часть акций «Автоцентра». Он спросил, не продал ли еще Самойлов свою долю. Ромаданов ответил, что не продал, и назвал цену 50-процентной доли — 130 млн руб. После этого Чернов стал собирать деньги. 90 млн руб. нужно было заплатить сразу, остальные 40 млн — оформить в рассрочку. 15 млн Чернов, по его словам, получил от продажи квартиры в Санкт-Петербурге, 12 млн руб. он накопил, продав антикварные вещи отца [советского режиссера Леонида Менакера], еще 12 млн руб. занял у брата-предпринимателя, 10 млн руб. выручил на продаже Игорю Ковзелю земельного участка под Петербургом. Еще 18 млн руб. добавила его мать, получившая их в наследство от мужа. Всю сумму Чернов обменял на 400 тыс. долларов и 100 тыс. евро, однако так и не использовал их для покупки доли, потому что в августе 2015 года отдал их в долг некоему лицу N., назвать которое следствию отказался.

В начале 2015 года [зампред правительства Коми] Ромаданов сообщил Чернову, что для санации предприятия «Интауголь» [принадлежавшего предпринимателю Самойлову] не хватает 150 млн руб. Чернов, по его словам, решил помочь, потому что проблема «Интаугля» сильно влияла на социально-политическую обстановку в республике, за которую он отвечал как замглавы республики [в 2018 году последнюю шахту предприятия закрыли]. Чернов нашел необходимую сумму: 100 млн руб. получил в «Саровбизнесбанке», а 50 млн руб. под свои личные гарантии занял у предпринимателя Зарубина. Зарубин при этом сообщил, что сам свяжется с Ромадановым и переведет ему деньги. Спустя некоторое время Чернов предложил Ромаданову закрыть 50-миллионный долг перед Зарубиным в обмен на покупку доли в «Автоцентре». Супруга Чернова Ирина Желонкина [в настоящий момент — бывшая] вместе с другом семьи, бывшим заместителем главы Коми Николаем Левицким зарегистрировали компанию «Отель Сервис», к которой перешла доля Самойлова в гостинице. Когда все эти сделки были завершены, Чернов, по его словам, остался должен Зарубину 50 млн руб. Часть этого долга удалось позже погасить после возврата средств N.

После передачи доли «Отель Сервису» выяснилось, что у «Автоцентра» есть долг в 25 млн руб. Тогда Алексей Чернов и Ирина Желонкина решили продать долю, потому что вся прибыль в последующем пошла бы на погашение оставленных Самойловым долгов. Продажей доли занималась руководитель компании «Советник» Наталья Моторина  [также обвиняемая по делу Гайзера]. Вырученные от продажи деньги Чернов хотел направить на погашение личных долгов. В частности, нужно было отдать 40 млн руб. предпринимателю Виктору Потапкину и супруге Ромаданова Елене, у которых Желонкина занимала деньги на покупку дома в Германии.

Ранее на заседаниях исследовали записную книжку Чернова, изъятую при обыске. Обвиняемый тогда обращал внимание суда на записи 2015 года о займах своей бывшей супруги Желонкиной у Зарубина и супруги Ромаданова. В ней было записано: «Саша [Зарубин] 700 тыс. евро на 18 месяцев». Вернуть эти деньги предполагалось за счет кредита в банке на 20 лет под 3% и залог недвижимости в Берлине. Еще одна запись: «Лена Ромаданова 40 млн до 2-х лет», эти деньги предполагалось отдать, продав дачу и квартиры; «Потапкин 40 млн на 3 года под 11,5%» — этот займ, по словам Чернова, планировали гасить дивидендами от доли в гостинице «Авалон». 

 

Марущак и Колегов

C бывшим начальником управления информации администрации главы Коми Павлом Марущаком Чернов познакомился в 2005 году. Марущак, как рассказывал чиновник на допросе, поднял посещаемость издания «БНКоми», за что его взяли на работу в администрацию. Затем Чернов и Марущак стали дружить, ходили в кино и в гости друг к другу, где играли в настольные игры. 

Именно Марущак, по словам Чернова, для того чтобы «дерадикализовать» националистические силы в республике, посоветовал привлечь Алексея Колегова — предпринимателя, которому были близки идеи национал-патриотизма [«7x7» публиковал расследование об этом; сам Колегов также дал показания по «делу Гайзера»]. После встречи с Черновым Колегов побывал в региональном УФСБ, где за ним закрепили куратора. Бизнесмен сам финансировал  [признанную экстремистской и запрещенную] организацию «Рубеж Севера», но при этом один раз Чернов просил Ромаданова найти для компаний национал-патриота субподряд на одной из строек, так как у него начались проблемы с бизнесом.

Колегова также использовали, чтобы противодействовать деятельности политика Алексея Навального и его партии в республике. О нем активно писала газета «Красное знамя», и Чернов решил передать долю в издании Колегову, так как Навальный дистанцировался от националистов. До этого Чернов, по его словам, предупреждал владельца газеты Владимира Губарева о своем решении.

 

Конверты с деньгами и предвыборная касса «Единой России»

Также Чернов на допросах рассказывал, что неоднократно лично и через помощника передавал конверты с деньгами как по личным вопросам, так и по служебным делам, связанным с предвыборными кампаниями. 

Неофициальной частью выборов занимались Марущак и его начальник Анатолий Родов. Их задачей было сделать так, чтобы партия «Единая Россия» получала максимум голосов. На это тратили деньги из неофициальных источников. Средства, по словам Чернова, отчисляли региональные и федеральные компании, работавшие в республике: «Лукойл», «Роснефть», «Зарубежнефть» и «Северсталь». Аккумулировал эти средства Ромаданов. Договаривался о пожертвованиях с компаниями Гайзер, который согласовывал это с администрацией президента. Чернов при этом отмечал, что каких-либо преференций компании за это не получали. Собранных денег, по оценке обвиняемого, хватало на 70% расходов по предвыборной смете, остальное покрывали строительством социальных объектов, которые подавались как строительство под эгидой «Единой России». 

 

Лояльный Евдокимов 

Согласно показаниям Чернова, в 2011 году бывший замначальника УФСБ по Коми Михаил Евдокимов, который на тот момент начал работать руководителем Контрольно-счетной палаты республики, пришел к нему в кабинет и пробросил о доплате к зарплате из-за проблем со здоровьем. Чернов сказал, что сможет решить этот вопрос, так как к тому моменту уже оперировал некоторыми неучтенными суммами, которые поступали в предвыборный фонд. Чиновники договорились о неофициальной прибавке в 150 тыс. руб. в месяц. По словам Чернова, Гайзер не знал об этой договоренности.

Взамен, как рассказывал Чернов, от Евдокимова он ничего не требовал. Чернов принял решение самостоятельно, а Евдокимов при этом также по собственной инициативе дважды сообщал ему о том, что во время проверок выявлены факты нецелевого расходования денег: при строительстве санатория «Серегово» и при расходовании денег на летний детский отдых. После этого Чернов давал указания исключить из предвыборной агитации информацию, связанную с этим. 

— Рассчитывал на его лояльность в будущем при возникновении каких-либо проблем, — объяснил на допросе Чернов.  

 

Доля в «Зеленецкой» для Чернова и поездка Гайзера в ЮАР на Чемпионат мира по футболу

Перед очередными выборами в республике выросли цены на хлеб и молоко. По словам Чернова, сенатор Торлопов попросил предпринимателя Зарубина, который владел сыктывкарскими хлебозаводом и молокозаводом, сдержать цены до окончания выборов. Зарубин в ответ потребовал компенсировать выпадающие доходы или обменять предприятия на птицефабрику «Зеленецкая». Торлопов позвонил Гайзеру и поручил проработать вопрос о компенсации убытков. На каких условиях Гайзер договорился с Зарубиным, Чернов не знал, однако Зарубин сдержал цены, а в дальнейшем было принято решение о покупке заводов Зарубина республикой. 

Финансовые отношения с Зарубиным у Чернова, по его словам, были с конца 90-х годов. Чернов вместе с Ромадановым владели акциями компании «Комиэнерго». Свой пакет Чернов продал Зарубину, который, по условиям договора, должен был через пять лет заплатить за него пять млн долларов. На постоянной основе Зарубин денег Чернову не платил, но давал средства в долг на совместный отдых за границей. Чернов на допросе вспомнил случай, когда они поспорили из-за того, что Зарубин записал его как одного из спонсоров поездки на Чемпионат мира по футболу в ЮАР главы республики Гайзера и предпринимателя Валерия Веселова. Чернов считал, что это подарок только от Зарубина.

В 2015 году Зарубин сообщил Чернову, что у него конфликт с владельцем «Реновы» Виктором Вексельбергом, поэтому он не может вернуть контроль над своими акциями компании и, соответственно, вернуть долг Чернову за акции «Комиэнерго». Взамен Зарубин предложил оформить на Чернова часть доли в «Зеленецкой», равноценной его долгу. Менеджер предпринимателя Демьян Москвин [осужден на шесть лет] подготовил схему оформления доли на чиновника, но Чернов отказался переоформлять на себя акции птицефабрики, так как считал, что правоохранительные органы интересуются Фондом поддержки инвестпроектов [которому принадлежала часть акций «Зеленецкой»] и «начались какие-то проверки». Также Чернов считал, что и у самого Зарубина сложилась ненормальная ситуация — его банковский счет был заблокирован без объяснения причин. 

— Зарубин сказал, что я паникер и что тогда ему придется ждать, когда он встретится с Вексельбергом, чтобы решить финансовые вопросы, — объяснил Чернов. 

Торлопов при этом, как следует из оглашенных протоколов допросов, регулярно получал деньги от Зарубина, потому что последний чувствовал себя обязанным ему за карьеру. Также Чернов собирался сообщить и другие подробности, но только после того как с ним заключат досудебное соглашение. 

 

«Некоторые методологические несовершенства» и благотворительная помощь следствию

На заседаниях в конце декабря допросили авторов судебно-экономической экспертизы, которая легла в основу обвинения. Защита обвиняемых ходатайствовала об отводе этих свидетелей, так как они, по мнению адвокатов и нанятых ими экспертов, в своей работе вышли за пределы компетенции и специальных познаний, определив экономическую целесообразность перехода акций республиканских предприятий. Адвокат Ковзеля Руслан Закалюжный заявил о прямой заинтересованности эксперта и его некомпетентности. Гособвинитель на это ответил, что заинтересованность — это домыслы адвокатов, а специалисты обладают всеми нужными знаниями, что позволило им «провести блестящую экспертизу», которая «стоит как кость в горле» защиты. 

Эксперт Александр Алешин на заседании рассказал, что методы, которыми они пользовались, шире, чем методы государственных экспертов, и предполагают более широкий состав объектов для исследования. По словам свидетеля, методы, которые используют госэксперты, были разработаны еще в «эпоху социализма и плановой экономики». По его словам, чей-либо интерес в сделках — это и есть «главный краеугольный камень исследования», и в своей работе он использовал не только отчетность компании, но и документы, которые предшествовали той или иной хозяйственной операции.

— И это чисто экономический вопрос. Потому что если бы он [интерес] был разобран в праве, то не нужен был бы эксперт-экономист, любой правовед мог бы квалифицировать это, соотнеся нормы гражданского или любого другого права. А покуда этого нет — эксперт помогает суду выработать критерии для того, чтобы этот нарушенный интерес, если он был нарушен, установить, — объяснил Алешин. 

Свидетель в своем выступлении ответил на претензии, которые озвучивали в своем заключении приглашенные защитой эксперты. В ответ на вопрос прокурора о том, для чего используют офшорные компании, он рассказал, что передача «Зеленецкой» под контроль офшорной компании — это перераспределение дивидендных доходов. Если в начале птицефабрика генерировала доход в республиканскую казну, то после перехода под контроль кипрской компании поток денег стал уходить за рубеж.

Чернов, перед тем как начать задавать вопросы эксперту, принес извинения, что, так же, как и методики экономических экспертиз, был «спланирован и спроектирован в эпоху развитого социализма» и некоторые вопросы могут показаться Алешину глупыми. Обвиняемый, среди прочего, поинтересовался: были ли авторские методики, о которых говорил свидетель, одобрены какими-то государственными органами. Алешин ответил, что они не нуждаются в одобрении и что этого никто и не требовал. По его словам, методы, которыми пользовались эксперты обвинения, присутствуют в научном обороте и применяются при судебно-экономических экспертизах. 

Гайзер, в свою очередь, назвал выступление эксперта «словоблудием ни о чем» и отметил, что участники процесса не услышали ни одного настоящего ответа на вопрос. Также экс-глава спросил, есть ли у свидетеля реальный опыт работы с инвестициями. Эксперт ответил, что есть — он работал в инвестиционном отделе банка. 

Уточняющее вопросы свидетелю также задала судья. Например, из заключения она не поняла, в чем разница между необоснованностью и неправомерностью приватизации «Зеленецкой». Алешин признал, что в работе есть «некоторые методологические несовершенства». Он уточнил, что следствие не оплачивало судебно-экономическую экспертизу и они с коллегами сделали ее в качестве «благотворительной помощи» следствию. Второй эксперт, также работавший над документом, при этом рассказал, что вознаграждение все-таки оговаривалось и он не оставляет надежд на оплату проделанной работы.