В 2018 году интернет-журнал «7x7» опубликовал более двух десятков интервью с правозащитниками, журналистами, общественниками, активистами и политиками. Представляем лучшие из них. По традиции их семь.
В марте 2018 года у международного историко-просветительского, правозащитного и благотворительного общества «Мемориал» появился новый председатель — правозащитник Ян Рачинский. Журналист Илья Азар поговорил с Рачинским о том, зачем нужна и как работает база данных политических репрессий, о сталинизации общества и сакрализации государства, законе об «иностранных агентах» и перспективах правозащитной работы в России.
— Вассерман, например, вообще утверждает, что Сталин пытался репрессиям противостоять, но не смог.
— Вассерману, по-моему, просто нужна медицинская помощь. Это конструкции совершенно неграмотных людей. Общественное сознание в этих вопросах в определенном смысле схоже с религиозным. Аргументы разума не имеют никакой силы для большого числа людей.
Как Сталин мог не знать о репрессиях, если он в одном политбюро заседал с Каменевым, Зиновьевым и Бухариным. Он понимал, что если бы они хотели убить Ленина, они спокойно бы это сделали, а не выискивали какие-то исключительные возможности. Он сознательно конструировал сфальсифицированные обвинения. Есть масса документов, подтверждающих, что он не только организовывал, но и ежедневно контролировал ход массового террора.
Правозащитник Алексей Федяров долгое время работал в прокуратуре, занимался бизнесом, а потом попал в колонию. Там он начал помогать другим заключенным: добивался пересмотра их приговоров и освобождения. После выхода на свободу пошел работать в фонд «Русь Сидящая». Правозащитник рассказал журналисту Анне Пестеревой о том, как встретился в колонии с бойцом «Беркута», который разгонял Майдан в 2014 году, почему судьи в России практически не выносят оправдательные приговоры и почему обрадовался бы, если бы фонд «Русь Сидящая» самораспустился.
Фото Виктории Одиссоновой, «Новая газета»
— Получается, что это требование самой системы увеличивать количество осужденных. А системе это зачем?
— Больше оправдательных приговоров, меньше нужно персонала: следователей, судей. А как тогда получать финансирование? Необходимо расти и показывать, что кругом угрозы, с которыми предстоит бороться.
Не нужно столько дел по таджикам, узбекам, которых привлекают за поддельные справки о регистрации. На них просто делают статистику.
Но если убрать надуманные процессы, то раскрываемость вообще упадет. Было 100 дел, из них по 70 нет даже подозреваемых. Накачивают еще сотню: экстремизм, насилие в отношении полицейского, подделка документов. И раскрываемость растет. Эта игра идет в каждом райотделе Российской Федерации.
Бывший политический заключенный Андрей Барабанов: от Болотной до Праги
Андрей Барабанов — узник «Болотного дела». Шесть лет назад, в мае 2012 года, через несколько недель после протестных акций в Москве против нечестных выборов президента его задержали в его квартире и приговорили к трем годам и семи месяцам лишения свободы. Сегодня Андрей живет в Праге. О том, как повлияла тюрьма на бывшего политического заключенного, о том, почему нынешняя российская оппозиция глубоко больна и почему без розовых очков в России может наступить крах мозга, Андрей Барабанов рассказал в интервью корреспонденту «7x7» Анне Яровой.
— Как ты считаешь, почему в этом году нет таких протестов, какие были в 2012-м? Ведь тогда и сейчас выиграл Путин. Все то же самое, но настроения в обществе совершенно разные. Выходит, что Путин выиграл не только выборы, но и борьбу с оппозицией?
— Во многом он выиграл борьбу с оппозицией. Как бы ни хотелось думать иначе. Но и оппозиция во многом сама виновата: очень мало реально горячих людей в оппозиции, которые готовы на жертвы. Часть из этих людей просто давно сидит или убита. Часть поддержали Навального, который забрал себе подавляющее большинство, вобрал в себя оппозиционность, то есть ассоциировал себя с оппозицией и забрал себе пальму первенства. При этом он лидером не является и искусственно был создан — это тоже во многом причина того, что сейчас нет протестных акций. Даже в прошлом году акции были за счет какой-то мысли о том, что вдруг мы сможем альтернативного кандидата провести. Тогда не все поддерживали Навального, но выходили по этим причинам.
Александра Гармажапова была парламентским корреспондентом «Новой газеты» в Петербурге, грозой депутатов петербургского Законодательного собрания, журналистом, написавшим расследование о «фабрике троллей» в Ольгино, активисткой объединения «Молодежное Яблоко», много раз наблюдавшей за выборами разного уровня. Два года назад она уехала из России — сначала жила в США, потом переехала в Чехию. Сейчас Гармажапова — редактор проекта «Кавказ. Реалии» на «Радио Свобода» в Праге. В интервью она рассказала о том, почему уехала из страны, что должно произойти, чтобы ей захотелось вернуться на родину, и почему Кавказ стал ей интереснее Петербурга.
— Многие активисты, оппозиционные, независимые журналисты (по крайней мере из моего круга) сейчас уезжают из страны. Есть люди, которые говорят о том, что такие «уехавшие» не имеют права писать о России из Риги, из Праги, например, потому что не живут больше в стране. Насколько это справедливо?
— Это заведомо ущербная позиция. Если я родился в своей стране, если я хочу, чтобы мои родные, друзья жили лучше в нашей стране, почему я не имею права высказываться? Возможно, если человек отказался от гражданства, сказал, что ничего общего иметь с «этой страной» не хочет, то есть сделал определенный выбор, такое мнение и уместно. Но у меня есть только одно гражданство, получать другое не планирую, поэтому это моя страна настолько, насколько и того человека, который живет в Москве или в Кемерово, например. Я не собираюсь отдавать кому-то свою страну. И имею право писать о ней правду.
Перед началом Чемпионата мира по футболу в России этим летом журналист «7x7» Сергей Маркелов побеседовал с итальянским представителем правозащитной организации «Итальянское соединение спорта для всех» и членом международной правозащитной организации FARE («Футбол против расизма») Рафаэллой Кьодо-Карпинской. Они говорили о проблемах расизма и о других формах притеснения футболистов в Европе и России. Рафаэлла занимается правозащитной деятельностью с 1978 года. 25 мая 2018 года ее наградили премией Нельсона Манделы за ее вклад в сокращение режима апартеида и построение новой Южной Африки без расизма и сексизма.
— Возвращаясь к России. Алексей Смертин в комментарии РИА «Спорт» поблагодарил FARE за то, что международная ассамблея отметила работу Российского футбольного союза. Цитирую: «FARE выпустила годовой отчет о случаях дискриминации в российском футболе в сезоне 2017/18, в котором сообщила о снижении происшествий, связанных с этим негативным явлением». Что вы об этом думаете?
— Я считаю, важнее признать, что есть проблема расизма в России, так же, как в Италии, как в других странах. Не надо думать, что мы придаем особое значение России, потому что Россия — специальная и единственная страна, где это происходит. Наоборот, расизм есть везде. Но для меня самое важное, что вся федерация признает: есть проблема. И по этому пути мы будем идти. Так что это большой шаг вперед, и это очень важно.
Драматург Анна Добровольская: Есть такая точка зрения, что правозащитники — это какие-то особые люди
Весной этого года в Йошкар-Оле сразу несколько площадок отказались предоставить сцену артистам Театра.doc, которые хотели показать спектакль «Правозащитники». Помещение все-таки удалось найти. Сразу после спектакля с актерами театра и драматургом Анной Добровольской корреспондент «7x7» поговорил о реакции зрителей, давлении на театр и выборе героев спектакля.
— Вы ощущаете, что аудитория, которая приходит на Театр.doc, более широкая, чем друзья, знакомые и родственники правозащитников?
— На мой взгляд, да. Это очень понятно было в Воронеже. Мы играли в небольшом зале, поставили себе планку — 70 мест. А к нам за неделю записалось 150 человек. И пришлось делать два спектакля подряд. И было понятно, что в зале сидят люди, которые скорее пришли на Театр.doc. Их не испугало даже слово «Правозащитники», они сидели до конца и говорили, задавали вопросы после спектакля.
В ночь на 6 июля 1918 года в Ярославле случился антибольшевистский мятеж, целью которого был созыв Учредительного собрания, восстановление политических и экономических свобод. Возглавлял вооруженное выступление полковник Союза защиты Родины и Свободы Александр Перхуров. Ярославль был крупным центром, где проходила железная магистраль, и ближайшей к Москве главной северной точкой. Из-за слабой организации и недостатка вооружения восстание было подавлено силами Красной армии. В июле 2018 года ярославский активист и блогер Андрей Алексеев выпустил проект «Ярость», посвященный событиям столетней давности. Об исторической памяти, точности и личной ответственности — в интервью с автором проекта.
— Сравнивая Ярославль 1918 года с Ярославлем 2018-го, находишь ли ты в них общие черты?
— Мы до сих пор живем в городе, где победила Красная армия. То, что у нас нет монумента в память о погибших, — это о многом говорит. То, что в дни, когда надо отмечать столетие самого катастрофического события в истории города, у нас торжественно открывается композиция из папье-маше к столетию комсомола. Это говорит о том, что фактически на официальном уровне мы признаем себя наследниками победителей в том восстании и не готовы историческую память восстанавливать и беречь. Это крайне печальный факт.
Декан исторического факультета Ярославского университета, когда мы консультировались с ним, сказал, что здесь провинциальное болото — и слава богу, потому что не должны здесь происходить никакие пассионарные всплески. Когда они происходят, людям только хуже. С точки зрения обывателей и их потомков, которые ныне живы и воспитаны в мещанском духе, то, что здесь случилось в 1918 году — это, конечно, было очень неприятно, и не дай бог такому повториться. Но с точки зрения развития, с точки зрения людей, которым всегда что-то надо от этой жизни, коих подавляющее меньшинство, то, что случилось, было важнейшей вехой, важнейшим уроком, который нужно выучить и избегать братоубийства.