Я думал, что обойдется. Но, судя по всему, не обойдется. Размежевание между российскими демократами, верящими в Россию, и российскими демократами, не верящими в Россию, похоже, становится антагонистическим, как любили говорить марксисты.
Далее, для краткости, российских демократов, верящих в Россию и собирающихся принять активное участие в строительстве новой нормальной России, я буду называть «позитивной оппозицией», а российских демократов, не верящих в Россию и собирающихся разделить ее на несколько государств, по сути ликвидировав Россию как многовековую историческую страну, я буду называть «негативной оппозицией». Мог бы, конечно, назвать более точно: «конструктивной оппозицией» и «деструктивной оппозицией», ну да ладно.
Если до недавнего времени позитивную и негативную демократическую оппозицию объединяло жёсткое неприятие путинской диктатуры, принципиальная антивоенная позиция и солидарность с Украиной, то сегодня этого уже мало для единства российской демократической оппозиции в её противостоянии милитаристской диктатуре Владимира Путина.
Сегодня российская негативная оппозиция, по сути, требует от российской позитивной оппозиции присягнуть на верность идее дезинтеграции России и вообще отказаться от намерения строить «Прекрасную Россию будущего», и согласиться с тем, что России как исторического государства и региональной державы просто не должно быть. Это требование фактически было оформлено в дискуссии, развернувшейся вокруг пресс-конференции Яшина/Кара-Мурзы/Пивоворова (негативным либеральным демократам не понравились слишком позитивные высказывания героев пресс-конференции о России: не все россияне поддерживают войну и Путина; санкции должны быть направлены против путинской диктатуры, а не против россиян; санкции нужно смягчить и т. п.).
В этой ситуации вести содержательный политический спор бесполезно – раскол ценностный, и обе стороны имеют полное право на свою выстраданную позицию. Поэтому российской позитивной либеральной демократии рано или поздно придётся жестко и публично размежеваться с российской негативной либеральной демократией. Ибо нелепо добиваться власти в послепутинской России, неся за собой шлейф ее расчленителя и ликвидатора.
Я понимаю, что у России есть серьезные проблемы с федерализмом, с продолжающейся с советских времен невероятной концентрацией власти в Москве в ущерб регионам, с все нарастающим цивилизационным расколом между исламскими республиками Кавказа и исторической европейско-христианской Россией, с подъемом этнического самосознания в национальных республиках Центральной России и Сибири. Я понимаю, что границы национальных государств не вечны и не сверхценны, всякое в мире бывает – сверхценны только жизни людей и порывы к свободе. Иногда для сохранения мира и благополучия людей полезно бороться за сохранение целостности государства, а иногда полезно и пойти на ту или иную дезинтеграцию. Проблемы большого постимперского государства, каковым является Россия, – не уникальны, их переживают многие страны мира. И это именно проблемы, а не смертельные диагнозы, их просто нужно решать, причем решать в отсутствие универсальных на все времена рецептов. Но возвращаться в Россию, активно участвовать в ее политической жизни не для того, чтобы решать ее проблемы, а для того, чтобы воспользоваться этими проблемами и спровоцировать распад России «на благо мира, гуманизма и мирового сообщества» – это уже перебор.
Я считаю, что идея ликвидации России как страны, не заслуживающей существования, в виде раздела ее на один-два десятка малых государства – это даже не политический проект, это какой-то мистический продукт невротически измененного сознания, нашедшего в разрушительной ненависти к собственной стране спасение от мучительного чувства вины и бессилия, завладевшего авторами.
С начала ХХ века по вине Германии в мире погибло несоизмеримо больше людей, чем погибло по вине России в этот же период (российские вожди вообще умудрялись уничтожать преимущественно собственный народ). С точки зрения числа загубленных душ и масштабов разрушений причиненных Европе германский империализм и фашизм оставили далеко позади российский коммунизм и путинизм, вместе взятые. Но германским антифашистам даже в голову не приходило выкупить у мира свое чувство вины ценой раздела и геополитического разрушения своей больной родины. Им это не приходило в голову даже в периоды максимальных успехов Адольфа Гитлера. Несмотря ни на что, для германских антифашистов Германия все равно была превыше всего. Для них уничтожению подлежал именно фашизм, а не Германия.
Значительная часть наших антипутинстов совсем другие… Я вообще не понимаю, как современно образованные, гуманитарно продвинутые люди могут взять на вооружение абсолютно антинаучную, мракобесную, человеконенавистническую и, по сути, фашистскую идею о вине, врожденной патологичности и наказании целого народа…
