НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН, РАСПРОСТРАНЕН ЛЮБАРЕВЫМ АРКАДИЕМ ЕФИМОВИЧЕМ, ЯВЛЯЮЩИМСЯ УЧРЕДИТЕЛЕМ, УЧАСТНИКОМ И ГЕНЕРАЛЬНЫМ ДИРЕКТОРОМ ООО «ЧЕСТНЫЕ ВЫБОРЫ», ВКЛЮЧЕННОГО В РЕЕСТР ИНОСТРАННЫХ АГЕНТОВ
Это девятая публикация Аркадия Любарева из цикла о необходимости Избирательной реформы. Предыдущие тексты цикла:
- Проект Избирательного кодекса по-прежнему актуален
- «Дорожная карта» для «второго дня»
- Партийная реформа в условиях транзита
- Формирование партийной системы в условиях транзита
- Избирательные системы в условиях транзита
- Избирательная система для выборов в Госдуму
- Как усовершенствовать смешанную связанную избирательную систему
- О чем свидетельствует применение смешанной связанной системы в Королевстве Лесото?
При обсуждении партийной и избирательной реформ, необходимых в начале транзита, важным является вопрос о независимых кандидатах. С одной стороны, легко предвидеть, что в условиях Транзита авторитет политических партий будет весьма невысок, и это приведет к желанию многих политиков выдвигаться в качестве независимых. С другой стороны, укоренилось представление о том, что большое число независимых кандидатов препятствует становлению партийной системы.
Вот две цитаты. Аббас Галлямов (включенный в реестр иностранных агентов):
«Надо создавать условия для укрепления института партий, а не искать, чем их подменить. Первое, что можно сделать, — это отказаться от одномандатных округов и перейти к пропорциональной системе избрания депутатов Госдумы».
Ирина Бусыгина и Михаил Филиппов:
«Необходимо отказаться от выборов в одномандатных округах для Государственной думы и региональных парламентов, при этом сняв ограничения на формирование политических партий и блоков. Это вынудит популярных местных политиков участвовать в формировании партий и поспособствует повышению доверия к ним со стороны избирателей. Выборы должны стать максимально „партийными“ на всех уровнях».
Тут есть два разных момента — отказ от одномандатных округов и отказ от возможности баллотироваться в качестве независимого кандидата. Хотя эти два ограничения взаимосвязаны. При полностью пропорциональной системе в едином 450-мандатном округе независимых кандидатов быть не может. Но при использовании пропорциональной системы в небольших округах выдвижение независимых кандидатов возможно — в ряде стран такое допускается. Об этом речь пойдет дальше.
С другой стороны, я помню неоднократные предложения (в том числе и от партии «Яблоко») допустить одномандатные округа, но запретить при этом выдвижение независимых кандидатов — чтобы выдвигать могли только партии (как это у нас сейчас реализовано на губернаторских выборах). Так что, повторяю, эти два ограничения не тождественны: можно иметь независимых кандидатов без одномандатных округов, и можно иметь одномандатные округа без независимых кандидатов.
«Укрепление» партийной системы
Оба ограничения обосновываются необходимостью укрепления партийной системы. И здесь два вопроса. Действительно ли такие ограничения способствуют укреплению партийной системы? И всегда ли укрепление партийной системы — благо, или, сформулирую этот вопрос немного иначе: Всякое ли «укрепление» партийной системы — благо?
Тут я сразу вспоминаю наши с Александром Кыневым публикации на эту тему 2009–2011 годов. Тогда число партий было достаточно искусственно сокращено до семи, и это подавалось как «укрепление» партий. А мы обращали внимание на то, что произошедшее укрупнение партий не привело к их реальному укреплению. Именно потому, что оно было искусственным.
Кстати, в те годы как раз и от одномандатников избавились — и на выборах в Госдуму, и еще в десятке регионов (включая Санкт-Петербург и Московскую область). А оппозиционные партии продолжали слабеть.
Сокращение числа партий приводило к тому, что политики из ликвидированных партий устремились в оставшиеся, и эти оставшиеся начали идеологически размываться. Никакого авторитета им от этого не прибавилось. Примерно то же будет происходить и от ликвидации института независимых кандидатов.
С моей точки зрения, любое искусственное сокращение конкуренции — зло. Если независимые кандидаты популярны — с этим надо считаться, а не пытаться от них избавиться, тем самым оберегая партийных кандидатов от сильных конкурентов.
Я могу согласиться с Галлямовым в том, что одномандатники в большинстве своем (как независимые, так и партийные) были и будут ставленниками местных элит. И такие ставленники могут «создать реформаторам серьезные проблемы и заблокировать многие необходимые преобразования». Однако, как показывает опыт Госдумы 1993–2003 годов, они могут послужить и буфером, препятствующим излишней поляризации парламента.
Стимулирование вместо запретов
Полагаю, что гораздо эффективнее искусственных ограничений могут быть стимулирующие меры. В частности, возможности для беспрепятственного создания политических партий и возможности их блокирования, а также относительно низкий (3%) заградительный барьер.
В условиях естественного развития партий доля независимых кандидатов будет постепенно сокращаться. Так, на выборах Госдумы 1993 года среди избранных одномандатников доля партийных выдвиженцев составляла 38%, а в 1995 году она выросла до 66%.
И теория, и опыт показывают, что для стимулирования партийного развития вполне достаточно смешанной системы (параллельной или связанной — в данном контексте не так принципиально) с долей партийных мандатов не менее 50%, применяемой и на федеральных, и на региональных выборах, плюс выборы в крупных городах. Вот в сельских поселениях и малоурбанизированных районах партийные списки скорее вредны, так как приводят к имитации партийной активности.
Так что я считаю, что отказ от мажоритарной составляющей на выборах в Госдуму и отказ от права граждан баллотироваться в качестве независимых кандидатов вредны и с точки зрения партийного развития, и с точки зрения обеспечения избирательных прав граждан.
Отдельным вопросом остается возможность использования полностью пропорциональной системы в небольших округах, где, как я отметил выше, участие независимых кандидатов в принципе допустимо. Речь идет об округах с числом мандатов 10–20, хотя и тут есть разногласия. Например, Григорий Голосов писал о желательности округов с числом мандатов 5–6, в то время как мои расчеты показывают, что для обеспечения пропорционального представительства нужно не менее 13 мандатов. В нынешнем российском законодательстве установлен минимум в 10 мандатов.
Хотя, как я уже писал, в ряде стран участие независимых кандидатов в выборах по пропорциональной системе допускается, это все равно выглядит искусственно. В одном округе состязаются вместе партийные списки и независимые кандидаты. Хотя голосование за партии и за кандидатов подчинены разной логике. При этом в разных странах различным образом решается вопрос с заградительным барьером для кандидатов. В одних он такой же, как для партий, в других — ниже, в третьих его нет вообще. Два последних случая дестимулируют политиков баллотироваться от партий: в независимом статусе шансы оказываются больше.
Впрочем, в ряде стран, где у партий достаточный авторитет, независимые кандидаты не получают существенной поддержки избирателей, и их право баллотироваться снимает юридические вопросы, но не оказывает политического влияния. А вот в случаях, когда независимые кандидаты получают хорошую поддержку, их участие в выборах по пропорциональной системе приводит к большой потере голосов и искажениям пропорциональности.
Так, в 20-мандатном округе, цена одного мандата — 5%. Списку, получившему 15%, должно достаться три мандата. Если же независимый кандидат получает 15%, то он получает свой мандат (один), а 10% голосов теряется.
Это — одна из причин, по которой я не считаю оптимальной пропорциональную систему в небольших округах. Смешанная система все-таки гибче.
