Мы сидели дома с приятельницей, пили кофе. Впервые за последние лет 10–15. Раньше предпочитали посидеть где-нибудь в центре города, съесть какой-то умопомрачительный десерт. Теперь это стало скорее роскошью, чем обыденностью. За последние два года доходы у обеих выросли, а вот жить стали хуже. Поэтому из соображений экономии, пришлось встречаться на кухне.
Диалог прервал звонок мужа, который хотел узнать, что сказал юрист. Приятельница - профессиональный фотограф, любит нестандартные заказы. У нее в портфолио - кормящие грудью мамы, снимки в стиле ню, какие-то маскарады и необычные образы типа Малефисенты. Фотографирует она и представителей ЛГБТ-сообщества.
Недавно позвонил один такой клиент. Они долго обсуждали, какого визажиста пригласить, чтобы смог преобразовать мужчину в женщину, в какое время назначить съемку, чтобы не привлечь ничье внимание, как мужчине взять напрокат свадебное платье и т.д. Когда сто задач были решены, хозяйка студии встала в позу и сказала, что сообщит «куда надо», если фотосессия состоится, потому что это теперь уголовная статья. Фотограф пошла к юристу выяснять: является фотосессия пропагандой или нет. Внятного ответа она не получила, потому что «закон как дышло». Решила перестраховаться и от заказа отказалась.
Пока приятельница обсуждала все это по телефону, залезла в соцсети. Очередное закрытие СМИ. Новосибирское издание «Курьер. Среда. Бердск» объявило о закрытии. Оно существовало с 2003 года.
«За два года за два сайта мы выплатили почти 1,5 млн рублей штрафов за иноагентов - не обозначили звездочкой и сноской «признан иноагентом в России». Наверное, можно сказать – что ж законы не соблюдали?! Да, когда автор пишет текст и упоминает, что любимая певица Романа Абрамовича - Земфира*, не всегда помнится, что она тоже иностранный агент, как сотни других россиян. Для РКН – Земфира* признана иностранным агентом в России. Каждая забытые звездочка и сноска – 50 тысяч рублей на юрлицо плюс пять тысяч на главного редактора. Как-то нам пришло уведомление от прокуратуры, уже не помню, какого региона, что у нас на сайте слово «война». Стала смотреть – текст со словом «война» за 2020 год. Мы попытались два года жить в условиях военной цензуры. Сейчас могу сказать, что уже невыносимо. Когда претензии приходят не за нарушение суровых военных ограничений, а просто – не та тема, не та ссылка, не такая героизация», - написала главред издания Галина Коморникова.
Когда приятельница вернулась ко мне, зачитала ей кусок интервью. На что мне ответили: знаешь, мы с мужем решили отойти от всей этой политики, я больше ничего не читаю, не обсуждаю. Ну закрылись одни, остались же другие. Совсем без информации не останемся. Нам сейчас не до либеральных ценностей, нам надо выжить, поднять детей.
Первые секунды я была обескуражена, поскольку знакомая всегда была достаточно оппозиционно настроена к существующему режиму. И тут такое. Она тем временем продолжала свою пламенную речь на тему, что мы не так уж плохо живем и «лишь бы не было войны». И тут осеклась. Потом поправила себя, что до нас пока дроны не долетают, мы спокойно спим, ездим в отпуск, да не в Италию и не на Бали, как раньше, но в России тоже полно красивых мест. И муж у нее дома.
- А не боишься, что завтра начнется новая волна мобилизации и твоего мужа отправят «за ленточку»? Не боишься, что с таким развитием экономики скоро и пустой чай на кухне будет счастьем? На боишься, что лечить/учить уже некому, а дальше будет только веселее, а тебе ведь детей поднимать? - поинтересовалась у приятельницы.
Она лишь отмахнулась, мол, не нагнетай, людям в Брянской и Белогородской областей и других пограничных регионах сейчас хуже. А мы-то пока еще живем.
Пока еще живем! Два года я наблюдаю, как наше когда-то частично гражданское общество забывает про свои права, как люди со своими запросами стремительно летят к основанию пирамиды Маслоу. Поел, поспал и дроны над головой не летают – значит, все отлично. По большому счету из нас вновь сделали крепостных. Вопреки Конституции и ее второй главе, регламентирующей права граждан России, нам теперь НЕ гарантированы право на жизнь, достоинство, безопасность, свободу и личную неприкосновенность, неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, защиту своей чести и доброго имени, тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений, ознакомление с документами и материалами, непосредственно затрагивающими его права и свободы, неприкосновенность жилища, определение и указание своей национальной принадлежности, пользование родным языком, право свободно передвигаться, выбирать место пребывания и жительства, свободно выезжать за пределы РФ и беспрепятственно возвращаться. Больше НЕ гарантированы свобода совести и вероисповедания, мысли и слова, право на информацию.
На каждый пункт могу привести десятки примеров, как в России нарушаются эти права. До начала войны такие нарушения носили скорее исключительный характер, теперь же это обыденность. Обыденность, что пара ЛГБТ не может в закрытом помещении провести фотосессию; что к людям ночью врывается спецназ в рамках доследственной проверки по делу, в котором хозяин квартиры может быть (но не факт) будет фигурировать как свидетель; что на улицах люди в форме забирают телефон и смотрят, в каких чатах состоишь; что дают реальные сроки за смайл в комментариях; что жизни тысячи людей просто так ежедневно подвергают опасности, потому что кому-то на старости лет захотелось поиграть в войнушку; что людям запрещают общаться на родном языке и т.д.; что имена и личные данных тех, кто участвовал в акциях памяти Алексея Навального зачитывают в эфире местных телеканалов; что отныне запрещено получать альтернативную информацию, а не только сводки пропаганды и пользоваться теми соцсетями, которыми хочется.
Многие думают, что нарушения прав человека в России – это результат или следствия войны в Украине. Но нет. Как заявила Мариана Кацарова, специальный докладчик ООН по России, в своем докладе 21 сентября 2023 года, в нашей стране уже два десятилетия продолжаются постепенные и целенаправленные ограничения прав и свобод, которые «достигли кульминации в нынешней государственной политике криминализации любого фактического или предполагаемого инакомыслия». И я с ней согласна. Особенно в том, что началось это все давно.
8 января 2000 года в газете «Санкт-Петербургские ведомости» было опубликовано «Заявление», подписанное ректором СПбГУ Вербицкой, деканом юридического факультета Кропачевым, профессором юридического факультета СПбГУ Толстым. Они выражали «глубокие сожаления в связи с демонстрацией по телевизионному каналу «НТВ» двух последних программ «Куклы», в которых перед многочисленной аудиторией телезрителей не просто в гротескном, а в совершенно неприличном виде пародировались ведущие политические деятели страны. В их числе и.о. президента, премьер-министр Российской Федерации, наш кандидат в президенты, питомец Санкт-Петербургского государственного университета Владимира Владимировича Путина. Авторы программ пытались ошельмовать его с особым озлоблением и остервенением, не считаясь с его честью и достоинством как гражданина Российской Федерации». Далее видные умы северной столицы напоминают редакторам программы про статью 319 УК РФ - «публичное оскорбление представителя власти при исполнении им своих должностных обязанностей или в связи с их исполнением». Можно, конечно, предположить, что данное заявление – инициатива исключительно сотрудников ведущего российского вуза. Но почему-то мне в это не верится. Возможно, потому что рейтинговую передачу, просуществовавшую 10 лет, авторам которой звонили сами политики и просили создать их куклу, как-то очень быстро свернули после того, как на престол взошел Путин. Ельцин тоже был не в восторге от программы, но послушался своих советников: мол, тогда обвинят президента, что замахнулся на «свободу слова». Как рассказывал в интервью, Виктор Шендеровича, автор-сценарист программы, в одном из пунктов в претензиях президентской администрации к НТВ было требование убрать из скандальной передачи «куклу Первого лица страны».
Именно так, с большой буквы!
Закрытие программы «Куклы» и то, что потом произошло с НТВ – были первые ласточки цензуры. А заявления профессоров именно юридического факультета СПбГУ – предвестником того, что взят курс на игнорирование прав человека в России. В итоге спустя два десятилетия мы в большинстве своем перестали отстаивать свои права, а помним только про то, что обязаны делать и чего по новым законам нам нельзя.
