Наверное, самая болезненная тема для всех граждан России, кто выступает против "СВО", — это тема коллективной вины. Комментарии «Вы сделали недостаточно, чтобы предотвратить "СВО"», «Вы русские, и уже поэтому на вас лежит общая вина», наверное, видел каждый, кто читал обсуждения причин и следствий того, что началось 24 февраля.
Я не буду рассуждать о том, насколько это все справедливо или соответствует действительности. В конце концов вопрос о вине каждый решает для себя сам – в своем сердце. Но вот как работает такое обвинение, я для себя долго понять не мог: сказалась привычка к максимам типа «Люди хором не разговаривают», «Каждый отвечает сам за себя», «Делай что должен, и будь что будет». А потом я нашел очень простую аналогию.
Одна из вещей, которая сильно удивила меня в самом себе после того, как я уехал из России, - это недоверие к полицейским и даже боязнь людей в форме в любой стране. Мой российский опыт общения с полицией трудно назвать позитивным. За помощью к представителям правопорядка я обратился лишь один раз. В середине нулевых меня избили и ограбили гопники. Милиционеры, оперативники и пэпээсники, общались со мной грубо, следователь обматерил и пригрозил возбудить дело на меня самого, хотя я не «качал права» и вообще старался быть максимально корректным, без панибратства и подобострастия.
Вещи мне в итоге вернули (правда, не сотрудники), дело как-то замылилось и ни к чему не привело (хотя напавших на меня оперативники все-таки нашли), что, в общем, меня, с одной стороны, вполне устроило, а с другой — не добавило мне доверия к правоохранительной системе.
А другие случаи… Я видел, как полицейские бьют и поливают водой фанатов на трибунах, как вымогают деньги у приезжих в Москве, пьяненьких прохожих и обычных участников ДТП, как метелят участников митингов, как закрывают глаза на пьяные драки, ввязываться в которые им не с руки. А уж про сколько случаев злоупотреблений полиции я выпустил текстов как автор и редактор – не сосчитать.
Рассудком я понимаю, что полицейские – и вообще служители закона – разные. Что грубость оперативников рождается из того, что они каждый день общаются с теми, с кем я пообщался 10 минут и счел за счастье отделаться сломанным носом. Что есть следователи, которые кладут жизнь на то, чтобы поймать и обезвредить действительно опасных людей. Что есть патрульные, которые готовы жертвовать собой, чтобы спасти незнакомых людей, – и про такие случаи мне доводилось писать. Но в целом человек в форме для меня – триггер: держись подальше, не высовывайся, целее будешь. Патрульный – наверное, последний человек, к которому я обратился бы за помощью в незнакомом городе.
Справедливо ли такое отношение к полицейским? Конечно нет. Каждый отвечает сам за себя, никто не обязан нести ответственность «за того парня», который издевался, пользуясь властью своей формы, над совсем другими людьми. Оправданно ли оно? Мне кажется, да. Лучше не играть в рулетку и не гадать, попадешь ли ты на «хорошего полицейского» или человека в форме с уязвимой моральной позицией. Что нужно, чтобы отношение к полиции изменилось? Очень большие усилия буквально каждого, кто носит форму, - чтобы примеров, подтверждающих стереотип «Полицейские опасны в первую очередь для граждан», было исчезающе мало. Единицы на миллионы примеров реальной помощи и заботы.
И когда я закончил выстраивать эту аналогию, я понял, почему есть люди, которые воспринимают человека, говорящего по-русски, так же, как я воспринимаю человека в полицейской форме. Может быть, он хороший человек, но у меня нет желания это проверять.
Может быть, этот конкретный полицейский ни в чем не виноват.
