Текст написал за несколько дней до политической акции Насти-Нонако в Минске, о которой (как и другие СМИ) «Горизонтальная Россия» опубликовала https://www.youtube.com/watch?v=aT-opEvT2yo новость сегодня, 6 октября. Впечатления и штрихи к портрету смелой девушки оформились во время встреч с Настей в пути.
У многих людей есть причины быть благодарными за пример и общение, но мало у кого есть столько причин, как у меня. Смелость, как известно, города берет. Именно это произошло с пермячкой Настей, когда она вчера вступила Минск, и готовится к тому, чтобы с мирным лозунгом выступить у главных зданий столицы Беларуси. С Настей мне посчастливилось познакомиться в пути в формате организованного ею «антивоенного похода» с лозунгами «за мир» и в поддержку политзаключенных. 16 июля она вышла из поселка Орел Пермского края России, что на юге городского округа Березники, на правом берегу Камы. Настя свидетельствует, что Кама в соединении с рекой Кондас разливается подобно морю – берегов не видно; шире может быть только Камское водохранилище. В XVI веке Орел-городок служил опорным пунктом для освоения Западной Сибири, по этой земле ступал Ермак. Пешком с рюкзаком за плечами - спальник, аптечка, палатка, подстил и навес (от дождя), девушка отправилась по автомобильной трассе на запад. Это не первый дальний поход Насти, имеющей туристический опыт на востоке России, в Испании и др., - опыт не спрячешь, но первый поход с заявленными политическими целями и с адекватной степенью опасности (в наше турбулентное время) быть задержанной, остракированной, привлеченной к ответственности за нарушение спорного, на мой взгляд, действующего законодательства.
- Ты выступишь с политическими требованиями, может быть лишишься свободы на какое-то время, тебе наплевать на организованное общественное презрение, собственное достоинство? – спросил я.
- Мне все равно, что об этому думают люди, поддерживающие войну. Я к этому привыкла. Кроме того, на 10 критиков всегда есть трое понимающих тебя.
- А в случае успеха – никакого воздаяния за риск? Нормально?
- Важен пример, кроме того, доброе слово потомков, на него я тоже надеюсь.
В первые дни Настя дала видеоинтервью независимому каналу «Пермь 36.6», где откровенно рассказала мотивы и планы своего похода, опорные точки для отдыха и восстановления сил. Последние потом пришлось неоднократно менять в деталях, однако это не повлияло на суть и реализацию похода. Канал регулярно публиковал дорожные заметки, из прямой речи Насти вполне видно человека, внутренний мир и рефлексию впечатлений, можно понять - что привлекало ее внимание в дороге. А встречались в пути разные люди. На отдыхе она разбивала палатку на пляже у озера, в придорожных кафе, на остановках автобусов – между поселками, - говорила о себе, о том, куда и зачем идет, узнавала мнение окружающих и почти везде находила интерес и сострадание даже у тех, чьи политические взгляды декларировались противоположными.
Настя — красивая, скромная девушка, привыкшая к простому быту, несмотря на то, что с 2014 года несколько лет жила и работала в Москве, когда семейный доход исчислялся сотнями тысяч в месяц. В то время Настя испытала депрессию, впервые попала в больницу за попытку нанесения увечий себе; скорую помощь вызвал муж, специалисты провели обследование и определили диагноз по МКБ-10: F20.2 (гебефренная шизофрения). По признанию Насти, ее закрытый Telegram-канал назван «F20: Сквозь Мордор» именно в этой связи. В то время как определение и реализация принудительной психиатрии в России настолько глубокий вопрос, притом «закрытый» для неспециалистов, что затруднительно обсуждать его, имея мало специальной информации. Однако замечу, что шаман Александр Габышев был задержан, принудительно обследован и изолирован в психиатрической больнице во время похода в Москву, декларированного им как «изгнание беса из Путина». В семейной трагедии моего племенника Павлова Д. С. в 2016 году был случай, когда по его заявлению сожительницу (с общим несовершеннолетним ребенком) Пономарёву Н. В. пытались принудительно обследовать по решению суда, а получив «направление», она обратилась в Швеции за политическим убежищем на основании попыток ее преследования. Отсюда видно, что вопрос крайне сложный, неспециалистам без диплома психиатра малопонятен. Однако важно заметить, что при длительном общении с Настей не приметил у нее отклонений в восприятии ситуации; абсолютно адекватный человек. Напротив, вокруг достаточно людей, в том числе в управлении государством, по декларациям и поступкам которых, на мой взгляд, так и напрашивается «диагноз». Впрочем, ситуация не нова: если перечитаете Я. Гашека, события в путинской России развиваются как «по писаному», а тексты главы IV «Швейка выгоняют из сумасшедшего дома» наглядно показывают особенности и настоящей ситуации: «В сумасшедшем доме каждый мог говорить все, что взбредет ему в голову, словно в парламенте». И еще: «[Швейк увидел манифест об объявлении войны] А в сумасшедшем доме об этом еще ничего не знают, хотя им-то, собственно, это должно быть известно из первоисточника. – Что вы хотите этим сказать? – спросил полицейский. – Ведь там сидит много господ офицеров, – объяснил Швейк. Когда они подошли к другой кучке, тоже толпившейся перед манифестом, Швейк крикнул: – Да здравствует император Франц Иосиф!» Глупость, когда «короли бьют друг друга своими подданными», живо напоминает реалии за окном, надо лишь подставить иное известное имя любителя воевать.
Восприимчивость и логичность выводов Насти говорит за себя. «На Ржевском мемориале, трогательно открытом Путиным, предприимчивый парень предлагает за 200 рублей сделать „выстрел Победы“ из откопанного оружия да прикупить флаги «zа праvду». А в сувенирной лавке малюсенького музея красуются магнитики со Сталиным и значки с Z-символикой. После памятной покупки можно перекусить в солдатской полевой кафешке. Удивительно, как в Аушвице до такого не додумались. Меня трясло. Я без конца бормотала: „Это повторится, все это повторится“. Потому что вместо ужаса, который человек обязан испытывать в таких местах, ему предлагают гордость и реваншизм». Как видим, в российском обществе полностью поменялись ориентиры. Диагноз надо установить тем, другим. И еще: «Чтобы понимать масштаб кладбища, которым является это направление Тверской области до самого Смоленска: человек, промышляющий здесь лесом, не помнит ни дня работы без костей. Их не эксгумируют, а просто бросают, забирая лишь оружие да каски на сувениры».
Говорить с Настей легко. Можно на любые темы. Она удивительно светлый и образованный человек с потрясающим чувством юмора. Как многие девчонки, любит сладкое, внимание и интересные рассказы. Умеет слушать и слышать. Ее личный опыт непрост, она откровенна. Четыре года назад после развода с мужем, которого любила (мне интересно – как и что люди говорят о бывших, а за долгую беседу я не услышал ни слова упрека), полюбила девушку Александру из Москвы. Отношения с Сашей, у которой, кстати, был высокий общественный статус, продолжались несколько лет, «это было счастливое время», но Саша трагически погибла незадолго до 23 сентября 2020 года - даты запланированной в Испании свадьбы (вела экскурсию «по крышам» и упала). Затем Настасья жила в Пермском крае, где у нее браться и сестры, в том числе несовершеннолетние, отец, бабушка и мачеха.
— С «диагнозом» невозможно найти работу, особенно в маленьком городке, таком, как наш, меня все знают, - отвечает на мой вопрос Настя: чтобы кушать и не считать себя иждивенцем, приходилось за 150 руб. убирать снег и колоть дрова, неофициально, разумеется. Эта миловидная девушка «вся в синяках от ударов судьбы». Есть люди, рожденные для радости, а есть рожденные для бесконечной ночи (культовый х/ф Джима Джармуша «Мертвец»):
«Каждую ночь и каждый день
на Земле рождается кто-то для Смерти…
Каждый день и каждую ночь
на Земле рождается для Боли…
Кто-то рождается для Смерти,
кто-то рождается для Боли…
Кто-то рожден для бесконечных Ночей…»
Уильям Блейк
А сколько людей с трудной судьбой на просторах обширного российского государства? Их трагедии в гедонистический век вовремя не замечают другие «люди», те, кто общается очно, наблюдает рядом и не воспринимает чужое горе. Есть еще и такие, кто со злорадством ждет последствий: «сможет - не сможет?» в значении «выживет или сгинет?». Вспоминается в тему: «Оступившегося раз будут пинать до края обрыва, с государственной помощью маргинализируют». А ведь почти всегда видишь то, что хочешь видеть. Это не прочувствовать чужой шкурой, это надо пережить, а понять может только тот, кому самому больно. Отчаявшись найти работу, да после многолетнего московского опыта, она нашла вынужденное, а может быть, и единственное решение – политический поход через полстраны. Нельзя отказать ей в смелости. Вы увидите ее с плакатами в ближайшие дни. Что написала Настя в лозунгах, обращенных к Лукашенко, к Путину, к нам, - она держит в секрете. Я знаю, но интрига в хорошем смысле понятия должна сохраниться.
«Не боишься, что тебя задержат на твоей акции?» – «Я к этому готова, - отвечает мне Настя спокойно. - Они увидят мои документы и тогда вынуждены будут считать меня ненормальной. Это вам надо беспокоиться, условно нормальным».
- Что потом, когда все завершится?
- Поеду домой, в Орел. Там меня ждут мои дорогие, мы каждый день общаемся. Но я не смогу там оставаться долго. У нас разные взгляды на все это дерьмо.
- Куда же ты поедешь?
- В Ярославскую. Там замечательные ребята строят коммуну «КГБ» - коммуна геев-батраков, - шутит Настя.
Жизнь продолжается, хотя все, что происходит вокруг, похоже на сюрреалистический мир из картины Дали. Вот и получается, что «диагноз» - вещь весьма условная. Как в сумасшедшем доме у Швейка, все поменялось с точностью до наоборот. Люди, отброшенные (не нами ли?) на обочину широкой дороги, идут «узкими вратами», видят то, что многим недоступно, и оказываются правы. А большинство, самого страха убоявшись, цепляясь за блага цивилизации, социальное соревнование работ, ипотек и мест обучения детей, карьеры, не способно объективно узреть до собственного трагического конца ни чужого горя, ни пропасти, в которую несется страна форсированным маршем. Да и хотят ли? Впрочем, мое ли это дело, ибо, кто чего стоит, показывают не слова, а действия, и диагноз обществу ставит история, в год 100-летия образования СССР местами повторяющаяся.
