На фоне обострения социальных противоречий перед российской либеральной оппозицией встает выбор: стать левее и топить, помимо всего прочего, за широкие социальные гарантии или держаться правого центра, продолжая топить за рыночную свободу и приватизацию всего, что можно, и раз за разом обнаруживать маргинальность своих идей. Но более интересно выглядит стремление в экономике быть правее самого Кремля, даже тогда, когда правее уже некуда. С таким примером я столкнулся, читая авторский Telegram-канал одного своего хорошего знакомого, журналиста и оппозиционного активиста Максима Верникова.
«Несмотря на вездесущую коррупцию и произвол властей, Россия на удивление оставалась одной из немногих стран, где действует единственно верная и справедливая — плоская шкала налогов, которая не грабит и не унижает ни бедных, ни богатых, ни средний класс. Но кто бы сомневался, что Путин не упустит возможность в кризисной ситуации заявить о переходе на «прогрессивную» шкалу, что обеспечит пополнение карманов чиновников в условиях дешевеющей нефти и общего обнищания страны. Пока, правда, речь идет всего лишь об увеличении на 2% — но ведь это только начало».
(Источник: https://t.me/vernikov_online)
На самом деле удивляться тут нечему — ни российской коррупции, которая существует вовсе не вопреки плоскому налогообложению, ни даже заявлению Путина о повышении налога на сверхбогатых в то самое время, когда решалась судьба Конституции и, следовательно, самого путинского режима. Однако осмелюсь поспорить с самим посылом г-на Верникова и сказать несколько слов в защиту прогрессивного налога.
«Этот господин уплатит за все»
Сторонники плоской шкалы налогообложения видят ее «справедливость» в том, что все платят одинаково — и бедные, и богатые, и средний класс. Однако не всякое равенство справедливо, и это как раз тот случай, потому что одни отдают заработанное сугубо собственным трудом, а другие — то, что они извлекли из чужого неоплаченного труда. Да, я говорю о прибавочной стоимости, которая производится широким слоем наемных работников и присваивается узким кругом собственников. Таким образом, если для простого рабочего 13% — это значительная часть и без того мизерного заработка, то условный Сечин или Потанин не теряют в сущности ничего, потому что для них это и не деньги вовсе. Здесь уместно вспомнить знаменитую карикатуру про вымышленный ресторан «Союз труда и капитала», где весьма упитанный олигарх и худощавый рабочий сидят за одним столом, и первый говорит официанту, указывая на пролетария: «Этот господин уплатит за все».
Недаром Россия в 2019 году оказалась в мировых лидерах по росту... вовсе не экономики, а социального неравенства, согласно данным ООН. Может ли это считаться удивительным для страны, где, по признанию министра финансов Антона Силуанова, «одна из самых больших нагрузок на фонд оплаты труда» и одни из самых низких в мире налоги на богатых?
И, что самое главное, у этого экономического аспекта есть концентрированное политическое выражение, которое едва ли может игнорироваться искренними поборниками свободы и демократии. Сверхбогатые, располагая избыточными средствами, имеют также расширенные политические возможности, на фоне которых любой простой трудящийся абсолютно бесправен и полностью отчужден от управления своей страной. О каком же гражданском обществе можно говорить при таком положении дел?
Где же экономический рост?
Стимуляция экономического роста — главный аргумент сторонников плоской шкалы налогообложения. Однако любые статистические данные позволяют понять: такой корреляции в сущности нет. Более того, первую десятку рейтинга Всемирного банка и МВФ занимают по большей части страны, в которых действует столь пугающая праволибералов прогрессивная шкала налогов. Так, Германия, где многоступенчатый подоходный налог составляет 14-24-42-45%, стала четвертой экономикой мира, Великобритания — страна с вполне правым правительством — пятой, Франция — страна с одним из самых высоких прогрессивных налогов — попала на седьмую строчку рейтинга, и замкнула десятку Канада, по праву считающаяся одним из самых социальных в мире государств (особенно на фоне ближайшего соседа — США).
Россия, чья экономика переживает в настоящее время стагнацию, чуть-чуть не попала в топ-10, Чехия и Румыния заняли две последние — 49 и 50 — строчки данного рейтинга, не говоря уже об Албании, Грузии, прибалтийских и других странах с плоским налогообложением, которые вовсе отсутствуют в этом списке.
Миллиардеры — за прогрессивный налог
Когда против прогрессивного налогообложения или других мер социального государства выступают бедные и представители среднего класса — это можно с легкостью назвать примером враждебности самому себе. А вот когда владельцы крупных капиталов со страниц журнала Forbes внезапно начинают призывать к введению и даже увеличению прогрессивного налога — это поистине заставляет задуматься.
Так, недавно российский миллиардер Роман Троценко, располагающий состоянием в 1,3 млрд долларов, предложил ряд экономических мер по улучшению ситуации в условиях пандемии коронавируса, в том числе «ввести прогрессивную шкалу подоходного налога от 0 (с доходов до двух МРОТ) до 18% (с доходов более 100 млн рублей в год)», что, по его мнению, обеспечило бы балансирование бюджета.
И таких примеров становится только больше. Не говоря уже о более вопиющих случаях, когда миллиардеры прямо заявляют: капитализм больше не работает. Так, американский миллиардер Рэй Далио в прошлом году заявил, что в частных руках концентрируется слишком много ресурсов, тогда как государства обречены на дефицит, который будет только увеличиваться.
О «карманах чиновников»
Немного более рациональным, хоть и не бесспорным, выглядит аргумент о «пополнении карманов чиновников». Действительно, власть в течение последних нескольких лет изобретает все новые и новые способы выжимать ресурсы из трудящегося населения, главным образом через пенсионную реформу и налог на самозанятых. Не берусь утверждать, насколько это применимо в данном случае, но точно могу сказать одно: заявленная Путиным идея о переходе к «прогрессивной» шкале налогообложения — это едва ли что-то большее, чем очередной популистский ход в условиях, когда экономика находится в состоянии стагнации, усугубленной пандемией коронавируса, когда с огромной части населения уже попросту нечего взять, разве только голоса в поддержку конституционных поправок.
