Военная кампания 1812 года неслучайно вошла в историю под именем Отечественной войны: непрошеных гостей из Европы выпроваживала не только регулярная Русская императорская армия, но и губернские ополчения и даже партизанские отряды – весь народ. В Тульской губернии, к одному из уездов которой – Епифанскому – относились в то время несколько нынешних скопинских сел, для борьбы с врагом было сформировано военное ополчение из двух конных и четырех пеших казачьих полков, егерского пешего полка и роты конной артиллерии. Командовали им избранные из местных дворян офицеры – отставники с боевым опытом.
Руководствуясь манифестами императора Александра I от 6 (18) и 18 (30) июля 1812 года о формировании ополчения, тульские дворяне постановили выставить по одному ратнику с 13–26 окладных душ. Мелкопоместным владельцам, имевшим не более девяти крепостных душ, предлагалось внести по 2 руб. на нужды ополчения.
В конце августа – начале сентября 1812 г. полки Тульского ополчения были в основном сформированы. Его первым начальником стал гражданский губернатор Николай Иванович Богданов, в свое время при переходе с военной службы на гражданскую переименованный из генерал-лейтенантов в тайные советники.
Из огромного, насчитывавшего более 5 тыс. душ, имения отставного подпоручика Лейб-гвардии Конного полка князя Никиты Сергеевича Долгорукова, которое включало села Нагиши, Петрушино и Троице-Орловку, в Тульское ополчение поступило 80 ратников – 21 конный и 69 пеших. Среди конных воинов преобладали женатые крестьяне 20–35 лет. Такими были нагишевцы Никита Тимофеев Пережогин, Николай Анисимов Зажмилин, Семен Иванов Теплышев, Степан Артамонов Заверткин, Иван Осипов Бусахин, Игнат Филиппов Истомин, петрушинцы Фаддей Назаров Чернышев и Роман Степанов Конякин, орловцы Евсей Аникеев Симанов и Дементий Тимофеев Куликов… Среди пехотинцев можно было встретить и сельскую молодежь 18–19-летнего возраста, и 40-летних отцов семейств: Моисея Маркова Деева из Нагишей, Иова Михайлова Коновалова, Ивана Ильина Горбунова, Осипа Тимофеева Шеина, Нефеда Корнилиева Черепнина и Мартына Николаева Дунаева из Петрушина Алексея Савельева Тюрина, Евсея Семенова Бушилина и Савелия Андреева Опестина из Орловки… При формировании ополчения все конные ратники из числа крепостных князя Долгорукова были сведены во 2-й конный казачий полк, отданный под команду подполковника Петра Никифоровича Беклемишева. Пешие ратники в полном составе поступили в легковооруженный егерский полк, командиром которого стал генерал-майор Иван Иванович Миллер, ветеран Итальянского похода А. В. Суворова и участник сражения при Аустерлице. До конца осени 1812 г. первый из полков нес кордонную службу на Оке на границах Алексинского и Каширского уездов, а егеря оставались в Туле в резерве.
Интересно отметить, что в полках Тульского ополчения встречались и крестьяне соседних Скопинского и Михайловского уездов Рязанской губернии – крепостные епифанских помещиков. Например, в егерский полк генерала Миллера отправился служить 37-летний Иван Иванов, дворовый человек из скопинского села Липяги, принадлежавшего помещице Игнатьевой. Туда же попал и 19-летний Ларион Тимофеев «из крестьян Михайловского уезда помещика Волкова, поставленный за души Епифанского уезда деревни Каменки помещика Шишкова».
В ноябре 1812 г. полки Тульского ополчения покинули приделы губернии для соединения с действующей армией, «провожавшей» Наполеона из России. Проследовав через Калужскую, Витебскую и Виленскую губернии, они подошли к границам России и вступили на территорию Великого герцогства Варшавского. Зимой-весной 1813 г. ратники привлекались для охраны тыловых коммуникаций, конвоирования пленных, а также предупреждения враждебных выступлений вооруженной польско-литовской шляхты. В мае 1813 г. Тульское ополчение получило задачу присоединиться к войскам, осаждавшим франко-итало-баварский гарнизон прусской крепости Данциг – нынешний польский Гданьск. Общее командование этой операцией осуществлял герцог Александр-Фридрих-Карл Вюртембергский, российский генерал от кавалерии и дядя Александра I.
2-й конный казачий полк Тульского ополчения прибыл под Данциг в конце июня 1813 г. и сразу же был направлен на передовые посты при Пицкендорфе, в отряд полковника Трескина. Пришедший одновременно с ним егерский полк поступил в резерв центра русско-прусских войск. 17 (29) августа 1813 г. полки Тульского ополчения отличились при попытке французского генерала Раппа атаковать осаждавших всем гарнизоном крепости и «в сем деле с успехом действовали». Позднее, в октябре-ноябре того же года, тульские ратники постоянно «употребляемы были по фронту» в ходе частых стычек, вылазок и контратак противника, а также несли караул при главной квартире герцога Вюртембергского.
В ноябре 1813 г. генерал Рапп, видя безвыходность своего положения, начал переговоры о капитуляции, и 21 декабря 1813 г. (2 января 1814 г.) сдался в плен вместе с 12 тысяч. солдат гарнизона крепости. Конвоирование пленных было поручено конному полку донских казаков, егерскому батальону Калужского ополчения и 2-му казачьему полку Тульского ополчения. Вскоре после этого, в январе 1814 г., последовал указ Александра I о роспуске Петербургского, Новгородского, Ярославского, Тульского и Калужского ополчений, в котором были особо отмечены их заслуги при осаде Данцига. Во Франции еще продолжалась война, но исход ее был уже ясен. Весной 1814 г. полки ополчения начали возвращаться домой и уже в июне торжественно вступили в Тулу.
Не всем было суждено возвратиться с войны. В Нагиши не вернулись 30 человек, в Петрушино – 15, в Троице-Орловку – тоже 15. Наибольшие потери нанесли ополченцам не враги, а заразные болезни, свирепствовавшие зимой 1812–1813 гг. среди французских пленных, с которыми приходилось постоянно контактировать. Где-то на пути к Данцигу или во время его осады сложили свои головы воины 2-го конного казачьего полка нагишевцы Николай Анисимов Зажмилин, Степан Артамонов Заверткин, петрушинец Роман Степанов Конякин, орловец Кирила Спиридонов Колжин и еще многие другие...
Уникальная судьба выпала на долю 1-го конного казачьего полка Тульского ополчения, попавшего под команду боевого генерал-майора князя Александра Федоровича Щербатова, участника Итальянского и Швейцарского походов А. В. Суворова. Уже в сентябре 1812 г. по распоряжению М. И. Кутузова полк прибыл в село Тарутино, близ которого расположилась отступившая из Москвы русская армия, и произвел на главнокомандующего очень хорошее впечатление своей выучкой и исправной экипировкой. Оставленный при регулярной армии 1-й конный казачий полк Тульского ополчения неоднократно действовал вместе с казаками М. И. Платова, в ходе Заграничного похода 1813–1814 гг. состоял в конвое Главной квартиры, принимал участие в сражениях при Лейпциге, Кульме и Бауцене, а при вступлении в Париж последний раз столкнулся с противником в бою на холме Монмартр. При роспуске полка по окончании боевых действий Александр I в виде особой милости разрешил бывшим его офицерам носить полковой казачий мундир, «в котором служили они столь отлично в знаменитое для Отечества нашего время».
Единственным представителем Епифанского уезда в 1-м конном казачьем полку был житель нынешнего скопинского села Богослово Афанасий Васильев «из крестьян коллежского асессора Александра Васильевича Грушецкого». В селе у 42-летнего богословского ратника остались жена Мавра и 11-летний сын Степан. Вернуться домой Афанасию Васильеву было не суждено. Где и когда именно они погиб и довелось ли ему дойти до Парижа – точно уже не узнать. В ходе ревизии 1816 г. против его имени в списке богословских крестьян была сделана запись: «В ополчении с 1812 году, не воротился». Проживавшие в селе родственники героя после 1865 г. упоминаются в документах с фамилией Орловы – возможно, в память о нем.
По окончании Заграничного похода русской армии большинство ополченцев вернулись в свои села и деревни в пошитой за границей форме и в трофейных французских киверах, но в не изменившемся статусе крепостных крестьян своих прежних помещиков. Исключением стали лишь те, кто получил в боях ранения и увечья: они освобождались от крепостной зависимости и направлялись в инвалидные команды. То же касалось и детей ополченцев, рожденных после июня 1812 г., – они получали личную свободу и впредь считались солдатскими или сиротскими детьми, числившимися по военному ведомству.
"Скопинский вестник", №28 от 10 июля 2020 г.
