Юрий Дудь снял и представил публике фильм «Колыма. Родина нашего страха». Семнадцать миллионов просмотров, кажется, подтверждают, что сейчас в рассказах о прошлом иногда бывает нужен влиятельный голос, который без пафоса и надрыва белое назовет белым, а черное — черным. Даже если палитра, использованная в его картине, получается чуть более сложной. Но почему Дудь поехал на Колыму, а не, например, в Сандармох?
Про Сандармох сейчас не снимают фильмы и не пишут книги. И дело, наверное, не только в том, что в последние три года региональное отделение общества «Мемориал» практически прекратило свою деятельность в республике, а ему на смену не пришли новые энтузиасты-общественники. Россия, а с ней, конечно, и Карелии находятся в поиске новых форм высказывания о репрессиях второй половины 1930-х годов.
Отличительной особенностью отечественной истории репрессий является то, что исследования профессиональных ученых составляют лишь часть большой картины исторического сознания. Не менее важна историческая память общества, сохраняющаяся и передающаяся с помощью различных социокультурных практик и институтов. Собственно говоря, историческую науку можно считать одним из механизмов, влияющих на историческое сознание общества, но, в свою очередь, получающих импульсы со стороны вненаучных факторов.
Дело в том, что историческая наука представляет собой диалог, одной из сторон которого является прошлое, представленное источниками, а другой — ставящее перед источниками вопросы настоящее. В одной из рецензий на фильм Дудя этот момент был очень точно зафиксирован: «[Он] попытался подойти к репрессиям сталинской эпохи, не углубляясь в какую-то узкую проблематику этой необъятной темы национальной истории XX века. В данном случае он ставит вопрос от имени современного здравомыслящего человека, который, возможно, не хочет слишком подробно изучать историю, но все-таки намерен понять: какого черта с нами вообще произошел этот кошмар и почему мы до сих пор спорим о том, что и так должно быть ясно для всех».
Именно вследствие изменяющегося «сегодня» каждое поколение «переписывает историю», но вопреки обыденным представлениям это совершенно нормальный и плодотворный процесс, ведущий к улучшению нашего понимания и прошлого, и настоящего. Историки — это профессионалы такого диалога, «переводчики» вопросов и ответов, умеющие свести к минимуму искажения при передаче смыслов.
Вместе с тем различные общественно-политические силы используют историю в целях укрепления собственных позиций, черпая из нее ресурсы для формирования собственной идентичности и изменения идентичности сообщества, внутри которого они существуют. Более того, в борьбе за изменение идентичности политического сообщества в значительной степени и заключается политический процесс.
Обратите внимание, как в «переписываемой» истории Карелии, 100-летний юбилей образования которой будет отмечаться в следующем году, присутствует (и будет ли вообще присутствовать) сюжет о тысячах репрессированных в тридцатые годы прошлого века. Первые тома — сборники документов и празднично-подарочные издания для будущих VIP-гостей — будут подготовлены к концу этого года.
В поле исторических интерпретаций наряду с профессионалами всегда присутствует большое количество групп и акторов, заинтересованных в получении ответов на заданные вопросы или хотя бы в ограничении круга задаваемых прошлому вопросов. И здесь важно понимать, что бесконечно сложно форматируемое историческое сознание живет и на неполитическом уровне общества; память передается в семьях и при неформальном общении, вплетается в ткань литературных произведений, кино-, а теперь и ютьюбовских фильмов, утверждает себя в планировке городов и топонимике.
Продолжающиеся в Петрозаводске споры о месте установки стелы «Город воинской славы», равно как и, например, отсутствующие обсуждения о Музее Карельского фронта в Беломорске или о памятнике военной медсестре в Сегеже оседают в историческом сознании в виде «мест памяти», по поводу которых разногласия и консенсусы временны, а аргументы сторон используются в качестве строительного материала для интерпретации актуальных событий.
Очевидно, что наряду с памятниками способами закрепления точки зрения доминирующей политической силы являются санкционированные государством учебники истории, музейные экспозиции, «мемориальные законы», устанавливающие «правильное» понимание истории, и в т. ч. истории репрессий.
В Карелии эта тема приобрела особую актуальность именно в связи с Сандармохом. В предъюбилейном 2019 году День Республики прошел в Медвежьегорском районе, на территории которого и находится известное урочище. Ни республиканские, ни муниципальные власти так и не смогли отказаться от «навязывания забвения». Не смогли сделать шаг навстречу местным сообществам. Как? — Да хотя бы организовав показ и широкое обсуждение фильма Юрия Дудя. Местная память о неоднозначных и противоречивых событиях в масштабах всей страны всегда помогает вывести историческое сознание на новый уровень. Именно к этому и надо стремиться. Не забывать, а помнить. «Переписывать историю». Ставить сложные вопросы и сообща искать на них ответы.
