Иранская деревня в иранском кино
«Цвет рая» (перс. رنگ خدا) — кинофильм иранского режиссёра Маджида Маджиди, снятый в 1999 году. Главный герой - слепой мальчик Мохаммед, который воспитывается в специнтернате в Тегеране. Его пожилой отец собирается снова жениться. И в этой ситуации слепой ребенок совершенно лишний (прямая перекличка с российским фильмом «Нелюбовь»). На три месяца для мальчика в пансионате нет места. Универсальная тема лишнего ребенка. Однако иранская специфика сквозит в обосновании такого его восприятия: слепой ребенок - плохая примета, которая может испугать невесту. В конце концов отцовский чувства просыпаются, но только когда ребенок гибнет.
Драма разворачивается в культурном контексте жизни удаленной иранской деревни где-то неподалеку от морского побережья. Чудные горные пейзажи. Жизнь традиционная, скромная, но вполне добротная. Современность проскальзывает лишь в виде проезжающего автомобиля. Виден только ручной труд. Главное транспортное средство - конь. В лесу выжигается древесный уголь. Вручную обрабатываемые поля. Турлучные дома. Люди спят на полу на коврах. Религиозность распознается по второстепенным деталям: бабушка ведет своих внуков к мавзолею, да загадывая желание, рекомендует просить желанное у аллаха. Повседневная философия формирует ориентиры жизненного мира, не слишком глубоко проникающие в реальную жизнь. Непутевый отец в порыве отчаяния сетует, что аллах ничем ему не помог в этой жизни. Учительница утешает слепых детей: Аллах вас любит. Однако объяснить, почему он при этом сделал их слепыми, она не может.
Очень добрый, хотя и нравоучительный фильм!
Современная иранская жизнь в иранском кино
Фильм «Коммивояжер» (Иран, 2016) режиссера Асгара Фархади - лауреат множества премий. Создан в кооперации с французскими компаниями. Получился великолепный результат!
Можно смотреть в поисках смыслов, укрытых в метафорах. В центре внимания находится вечная и глобальная тема выбора между местью (в данном случае за изнасилованную жену) и прощением (в данном случае пожилого и больного насильника). Проблема решается не в стилистике Голливуда: муж, разыскав насильника, смягчается и понижает градус мести, но и этого оказывается достаточно, чтобы довести его до инфаркта. А пострадавшая просто по-христиански требует прощения!
Однако возможен и сугубо этнографический подход: взгляд глазами режиссера на повседневную жизнь современного Ирана. Супружеская пара участвует в спектакле по пьесе Миллера «Коммивояжер». Все, как везде. На ужин заказывают пиццу и картошку-фри. Глобально. Универсально. Исламская республика проступает лишь в деталях. Женщины к обычным костюмам добавляют платки, даже находясь дома. Даже в спектакле об американской жизни героиня в платке. Но вот мелькает фраза: цензура ставит под вопрос три эпизода из спектакля. Однако за весь фильм ни разу не промелькнула молитва, никто ни разу не помянул Аллаха. Совершенно светская жизнь, не отличимая от жизни европейцев.
Пара снимает новую квартиру, она оказывается с дурной историей: раньше здесь жила женщина, которая, как все говорят, не отличалась приличным поведением. Коммерческий секс живет и здесь!
