Недомолвки Витгенштейна 11. Знания и изменения

95. Знание как накопление или знание как вечное переживание по поводу непонятного, не осмысленного. Человек знает, человек уверен и именно поэтому не хочет меняться, не хочет думать. Самое накопление знания имеет значение как плод любопытства, как нечто вскармливающее любопытство как культуру, как личную черту характера. Я могу складывать в копилочку то что мне интересно и то что мне необходимо и в обоих случаях это будет капитал необходимого или капитал интересного, но капитал необходимого шаг за шагом умерщвляет любопытство и самое главное перестает выталкивать человека в область сомнения. 

96. Сомнение - это игра возможного и невозможного. Необходимое находится в области возможного. А вот "сомнение не является необходимым, даже если оно возможно". Это как два множества, которые хоть когда-либо пересекутся. И именно поэтому знания в области необходимого - это про полную утрату мыслительного процесса. А знание в области сомнения - это больно, но это именно про познание. Это про знание в области невозможного. Это единственное место где любопытство и фантазия встречаются и где их любовь наиболее плодовита. 

97. Чтение книги возможно только в области любопытства, в области сомнения, в области невозможного, в области фантазии. Чтение книги вне этого - пагубно прежде всего для самой книги.

98. Сомнение рождает игру, а игра рождает сомнение. Мы не можем идти в область познания вне игры, вне игровой фантазии. Нужна вот эта хрупкая ткань понарошку. Понарошку это условие целостности и условие фрагментарности. Витгенштейн в Желтой книге указывает, что правила могут быть как обязательным условие предигры, так же могут рождаться в ходе игры, как озарение. Полагание не путается со знанием, полагание - это и есть по сути обязательное условие знания. Но полагание пропущенное через практику - это и есть достоверное. Но достоверным оно является только в момент подтверждения практикой, а потом оно опять сползает в область полагания, в область фантазии, в область переживания рождаемого сомнением. 

99. Но что бы все же знание случилось, должна начаться игра, где где гипотеза будет принята, условно принятая. Иначе знания не случится. И вот ту сложность возникает. Мы можем эту условную принятость усилием договоренности объявить "условно вечной", тем самым вырвав знание и из области живого знания. 

100. К стати, право возникает именно так. Право не может существовать в области живого знания, оно не применимо. Право - это "эмпирическое предложение". Это когда мы выгоняем фантазию и сомнение не только из области объекта, но и из области отношений объектов друг с другом. Но рождает право, как необходимость. Для науки же это опасно, для науки это нужно лишь для социального обустройства науки, для получения должностей и т.д. и т.п. Храм науки из которого изгнана София. Но ведь София - это вечная игра. 

101. Мы не можем прорываться в истину, как в огромный резервуар заполненный достоверным, мы можем лишь играть в истину и игра нам подарит достоверное в ходе игры, а не как иначе. 

102. Общество, в виде элит или власти здесь занимает роль оценщика, общество приценивается к тому, что возникла в результате игры, объявляет этому стоимость и именно эта стоимость есть руководство к действию. Но эта стоимость не про достоверное. Это приписываемая стоимость. Это еще одна игра со своими правилами по приписыванию стоимости. Так вот мы разглядываем достоверное не в игре под названием София, а игре под названием припиши стоимость. Почему мы туда все время соскальзываем? Тут есть момент сакрального. Элиты не зря являются оценщиками. Они как бы отщипывают от своей божественности кусочки и бросают их в сторону игры Софии. Хотя это бред, потому игра Софии - это уже само по себе божественное явление. Хотя по сути в этой игре Софии достоверное единично.

Оригинал