Сегодня 5 лет, как хороший человек и по стечению обстоятельств – блоггер семёрки – покинул это ужасный мир.
Не хотел особо как-то отмечаться по этой теме, но смотрю: тут и «профессор Дима» ходит среди живых. Не знаю, как к этому относиться.
По-моему, надо как-то всё-же отмечать в списке блоггеров живых и как-бы мёртвых. Хотя, именно Игорь Вавилов (по моему сугубо личному ощущению) совсем даже и не умер. Поэтому публикую то, что было написано почти сразу по факту. Перечитал. Сопоставил с тем, что сказано после. Могу добавить, что сегодня творчество Игоря Вавилова изучают в старших классах некоторых продвинутых школ.
Бывает тишина стихией
Трудно дались эти строчки. Об Игоре Вавилове писать нужно простыми, ёмкими словами. Так писал он сам: чудесным образом складывая обычные звуки, образы и мысли в музыку стихотворений. Так он жил: просто, честно и красиво. А просто и жить, и писать сложно.
Бригадир Потапов
От одиночества обхвата
Сдуваются мячи в чуланах,
Когда уходят за зарплатой,
Не возвращаясь, мальчуганы,
В единстве места, действия, часа,
Устав ждать паса
Как-то мы пытались вспомнить момент нашего очного знакомства. Так и не вспомнили.
Перед относительно широкой публикой Игорь появился в образе «бригадира Потапова». Под этим псевдонимом на рубеже лихих 90-х в газете «Вечерний Сыктывкар» стали появляться необычные наблюдения за бурлящим потоком обыденной жизни на переломе эпох.
Мне, как редактору, приходилось «перелопачивать» сотни рукописей самого разного качества и содержания. И даже на фоне довольно ярких текстов талантливых журналистов того времени «простецкие» зарисовки «бригадира» выделялись особой точностью, неожиданностью образов и сравнений. Было понятно, конечно, что автор никакой не «бригадир». В лаконичности, ёмкости и образности небольших по объему зарисовок чувствовалось строгое, нежное и трепетное отношение к слову.
Отпечатанные тексты приносил в редакцию наш очень молодой и подающий большие надежды сотрудник Борис Суранов. Он в категоричной форме отказывался познакомить редактора с автором. Ссылался при этом на необычайную скромность последнего. И все же познакомиться нам довелось. Скорее всего - в лихорадке трех дней августа 91-го. Дней, которые «потрясли» не только СССР…
Может быть, поэтому нам так и не удалось вспомнить первую встречу. Тогда в стенах редакции и на всяких митингах перезнакомилось куча народу. А, может быть, потому, что почти сразу возникло ощущение «старинного знакомства», не имеющего ни начала, ни конца. Как оказалось, подобное ощущение сложилось не только у меня. На поминках поэта сложилась удивительно пестрая компания: от тружеников пера и музыкантов самых разных калибров и направлений до вполне «конкретных» воркутинцев, далёких от «мук творчества» в общепринятом смысле слова. И все так или иначе отмечали это свойство Игоря – становиться «своим» сразу и навсегда.
Откуда это? Детство будущего поэта прошло под присмотром мамы, строгой учительницы литературы, и коллективного папы в лице специфически строгой лесозаводсткой «братвы». Пацан азартно и успешно гонялся с клюшкой (в хоккей играют настоящие мужчины), отслужил в ВДВ (12 прыжков). Параллельно стал автором замечательных тестов к песням гремевшей когда-то рок-гуппы «Герда».
Конечно, Игорь вспоминал иногда об этих эпизодах: в хоккеисты со страху пошёл, что бы не бояться; чуть не «обделался» перед первым прыжком и перед последним; в «Герде» солировал, чтобы девкам нравиться… А между тем, наша рок-группа гремела не только в республике. Сам Артемий Троицкий заметил совсем ещё молоденьких музыкантов и предлагал им соблазнительный ангажемент и покровительство. Но, надо было ехать в Москву… Игорь частенько с грустью вспоминал этот эпизод. У большинства потенциальных «звёзд» нашлись глубокие корни в Сыктывкаре и не хватило пороху для рывка в неведомое.
Наверное, особенности склада характера Игоря - обострённые чувства «локтя» и слова, патологическая честность, наивная открытость и глубоко скрытая страсть - образовались из свойств детского сплава. Всё эти нюансы стали мне известны гораздо позже, походя – по ходу многочисленных «тёрок» на самые разные темы. А тогда я даже не очень удивился, узнав, что предприимчивый «бригадир Потапов» не только торгует дефицитными газетами и раритетными рок-журналами, но и заочно заканчивает Литературный институт. Что-то такое подозревал. Попросил показать стихи. И открыл для себя настоящего Поэта.
Сущность эпохи
Не знаю, в чём она. Петрович вот настаивает, что сначала надо определить её временные отрезки и только потом вести разговор о сущности. Логично, вообще-то.
Его, теперь уже бывшая, считает, что сущность эпохи в научно-технической революции. Тоже вроде верно.
Моя жена склонна думать, что в поголовном безбожии. (Опять-таки, если без определения временных границ, то я согласен и с ней).
Мы эту тему подняли как-то в лесу, на привале. Пошли в начале августа разведать про грибы. Ходили, ходили, нашли в общей сложности два белых, три с половиной красноголовика, ещё несколько похожих на галлюциногены лисичек. Не сезон ещё. Давно уже заметил, если в городе грибы начинают торговать, тогда и в лес можно отправляться. А так, на удачу – результата не жди. Разве что воздухом подышать, да пообщаться.
Где-то далеко в холодном Баренцевом море лежала на брюхе русская подводная лодка. Отовсюду несли ахинею, что с моряками перестукиваются через стенку, всё, мол, в порядке.
– Интересно жизнь устроена,– закусив, заговорил Петрович, – где-то люди под водой гибнут, а мы на природе, отдыхаем красиво. Хотя, каждого из нас ждёт своя подлодка.
Потрясающий стоял день, без примесей, прозрачный и лёгкий. Комары наперебой пронзительно отзванивали (тоже о катастрофе?) друг другу, время расслабилось и остановилось. Сущность эпохи тоже.
Всегда немного виноватая улыбка Игоря была так же неповторима, как его полу-солдатская, полу-матросская походочка. Трудно было догадаться о страстях и стихиях, бушующих под этой скромной оболочкой. Многое становилось яснее из СТИХО-ТВОРЕНИЙ.
Не стану «кидаться камнями». Немногие могут увидеть и признать в живом и простецком парне «с нашего двора» истинного Поэта. С некоторой грустинкой Игорь вспоминал мимолетную оценку такого признанного мэтра, как Андрей Битов. После публикации подборки «Нити тишины» в журнале «Дружба народов» на какой-то очередной тусовке корифей внимательно удивился: «Не ожидал, что где-то в Сыктывкаре живёт и работает поэт европейского уровня… Очень приятно».
Да… А «поэту европейского уровня» в Сыктывкаре довелось не только жить, но и как-то кормить семью. Вечные долги, кредиты, неустроенность, какие-то «халтуры» и подработки. Не мудрено, что в зазор между добыванием «хлеба насущного» и «творением стихий» нередко заползал и «зелёный змий».
Иногда змеюка устраивалась вполне мирно и с хорошими последствиями. Как-то довелось дуэтом исполнить «Прощайте скалистые горы» в переполненном автобусе (и слух и голос Игорь благополучно сохранил еще со времён «Герды»). С нас денег за проезд не взяли и даже проводили вполне искренними аплодисментами. Но, большей частью, с этой стороны валились дополнительные проблемы: с заработками, с семьей, со здоровьем.
Один из его сборников назывался «Версии смерти, толкования, сны…» Теперь многие склонны толковать его стихотворения в контексте каких-то предчувствий. Размышления о конце и в самом деле присутствуют… Так же, как размышления о начале и продолжении. Своеобычность именно Вавилова в той простоте и естественности, с которой поэт умудрятся вложить ёмкие и сложные понятия в простецкие, на первый взгляд, строки.
Станет белым одуванчик,
Разлетится на ветру,
Дедушкою станет мальчик,
И замрет навек к утру.
Колыбель, постель, могила,
Звукопись согласных "эль",
Жизни призрачная сила,
Выйдет, как вчерашний хмель.
Но не белый одуванчик,
Я - не листик на ветру.
Я - притвора и обманщик,
Буду вечен, не умру.
Нет смысла вот так сразу, по горячим следам, пытаться подробно и полно анализировать творчество Игоря Вавилова. Подробный разбор только одной маленькой зарисовки «Сущность эпохи» требует таких мудрёных терминов, как «смешение стилей», «пласты восприятия», «единство места и действия»… На мой взгляд, перед нами пример прозы двадцать первого века: плотно, образно, просто. Хотя не сомневаюсь, что будут и другие оценки. Просто потому, что понять эту «простоту от размышления» не так уж и просто. А ведь в его «портфеле» не только стихи, но и рассказы, и очерки и пьесы. «Буду вечен, не умру,» - Игорь, как всегда был прав. Нет сомнений, что ещё не одна девушка вздохнёт над его строчками. И найдётся и вдумчивый критик, и благодарный читатель.
Игорь относился к словам строго, трепетно и не нежно. Почти, как к женщинам.
Снег - канва,
Следы - крестики,
Или слова,
Вразнобой, вместе,
Петляющим зайцем.
По законам инстинктов,
С полноводия к старицам,
С полношерстия к линькам,
Но канва мала,
И дается на раз,
След остыл, ослаб,
Видно, крестик не спас.
И они платили ему взаимностью (большая редкость). С хорошими последствиями (настоящее чудо). Его тишина стала настоящей стихией. Посмею не согласиться с поэтом: «Крестик, всё таки, спас».
