Не обратил ли Бог мудрость мира сего в безумие?

Это слова Апостола Павла. Он задает вопрос о мудрости мира, об изменчивости мудрости, о том, что даже мудрость проверенная временем и расстояниями может ли не меняясь вдруг стать другой, вдруг превратиться из спасательного круга в свинцовый груз, который утянет тебя на дно. И это случиться не по умыслу, не по злому року, не по стечению обстоятельств. И здесь мы может и не играть ни какой роли, мы можем верить в это или не верить, но вдруг одним махом мудрость, во всем своем величии и силе становиться обыкновенным безумием, обычным сумасшествие, бредом человека замкнутого и потерянного, вдруг раз, и оратор завораживавший и воодушевлявший миллионы, вроде говорящий тоже самое, будет произносить благоглупости и какую-то ахинею и бессмыслицу. При этом слова будут те же самые, построение и накал и все тоже самое, но мы ясно, очень ясно увидим в этом не мудрость сущего, не мудрость ковавшуюся тысячелетиями, а бред испуганного и безнадежно покинутого человека.

И ведь самое главное, что кто-то еще будет силиться прислушиваться, будет стараться вглядываться с рой вылетающих слов что бы увидеть сквозь поток словесного безумия хоть какие-то крупицы мудрости, ну хоть полунамеком, но безумие в ворохе лишнего и не нужно, в ворохе выдохов и бессвязных восклицаний не позволит различить тонкие жилки того, что еще будет нести смысл в последний момент умирания мудрости. И самое важно, что ничего не измениться, ничего не увянет и даже не изменит цвет и тональность. Музыка будет звучать так, как она звучала всегда, но только мудрости не будет там, она покинет то, что еще вчера слушалось с замиранием и почтением.

И дело не эстетике происходящего, дело в другом, дело в очень другом. Дело в том, что мы глядим на мудрость, как на что-то статичное и безусловно вечное. А мудрость, если она действительно мудрость, во всей ее глубине - это нечто едва уловимое, а слова других лишь помогают нам хоть как-то приблизиться к ней. И в самих словах ровно столько мудрости, сколько ее в переплетенных ветвях столетнего дуба, сколько ее в переплеты шерстяных ниток варежки связанной мамой, сколько ее в шуме пены набегающего прибора переплетенного с криком обезумевшей от неудачной охоты чайки.

Мудрость - это то, что движется, а не стоит. Даже не пытайся приложить усилий остановить мудрость. Будешь наказан Сущим, будешь наказан тем, что мудрость мира вдруг обхватит тебя за шею и унесет в бездну безумия. Мудрость — это не книги стоящие на полки, мудрость — это не остроумные изречения из интернета, мудрость — это поток слов умных людей из телевизора или радио, мудрость — это ты, но только мыслящий и сомневающийся, не стоящий в потоке мысли на месте, все время думающий и формулирующий, все время недовольный познанным и все время находящийся в состоянии объяснения, которое может и восхитит в один момент, а потом заставляет вдруг взбрыкнуть и объявить всем о собственном идиотизме и недалекости. Мудрость — это постоянное скольжение по гладкой крыше познания и при этом быть вне этой крыши не хочется, вне этого безумного скольжения и опасности сорваться в низ и разбиться — быть не хочется никогда. И пусть люди там в низу делают фото твоего скольжения по крыши, пусть они делятся ими и восхищаются ими, ты уже давно не там, ты убежал, ускакал и наполнит каждый свой шаг неправотой и сомнением.

Я думаю, что хорошо, что книги переживают своих автором, потому что если бы все было наоборот, то авторы сожгли бы свои книги, считая их безумным бредом.