О чем поют еврей Исаак и грузин Валико?

Об одном из эпизодов фильма «Мимино», особо затронувшем еврейские сердца. Юбилею великого режиссера Георгия Данелия посвящается

Савва ИВЕРСКИЙ, Тбилиси

Валико звонит в Тель-Авив. Кадр из фильма "Мимино"

Те из читателей, которые родились и выросли в Советском Союзе, наверно, в свое время, смотрели веселую и жизнерадостную комедию Георгия Данелия «Мимино». И, конечно же, им памятен телефонный разговор грузина Валико с евреем Исааком, когда незадачливого летчика, в переговорном пункте, вместо Телави соединяют с Тель-Авивом. Особо осведомленным кинолюбителям, которые читали автобиографическое произведение Георгия Данелия, ведомо, с какими сложностями приходилось режиссеру отвоевывать этот эпизод фильма. Шутка ли — советский гражданин непринужденно и дружелюбно разговаривает с израильтянином и даже песню поет вместе с ним. Да — с трудом, но все же сохранился этот эпизод, но, если бы в комитете цензуры «Мосфильма» знали грузинский язык, то никогда бы кадр не попал на экран. Так, о чем же все-таки поют еврей Исаак и грузин Валико в фильме?

25 августа Георгию Данелия исполняется 85 лет. С юбилеем, маэстро! Фото: Wikipedia / Materialscientist

Прежде, чем коснемся этого вопроса, нам придется вспомнить отношение режиссера Данелия к некоторым особенностям кинематографического языка.

Режиссер считает, что он снимает фильмы-сказки. А у сказок есть такая особенность, что там символика просачивается между строк. И хотя сам режиссер отрицает свою особую расположенность к символическому экранному мышлению, как «Мимино», так и другие его фильмы, доказывают обратное!

Если не языком символов, скажите на милость, как же иначе можно разъяснить единоборство овнов, которое рефреном проходит через весь фильм; или образ деда Гочи — во весь рост, воздвигающийся в воображении внука Валико; или татуировка и фамилия армянина Рубена, превращающие этого непритязательного шофера в крестоносца!

С другой стороны — этот самый Рубен покупает своему сыну оранжевого игрушечного крокодила. Он спрашивает у Валико:

« — У вас, в Тбилиси есть зеленый крокодил? У нас, в Ереване тоже нет!»

И в Москве, и в Тбилиси, и в Ереване — одни оранжевые крокодилы и еще: оранжевые люди, которые оранжево поют. А теперь посмотрим определение слова «Крокодил» в словаре символов: «Крокодил — символизирует необходимость пройти через смерть к новой жизни; с открытой пастью — означает движение против течения, освобождение от ограничений мира». И Валико «через смерть к новой жизни, против течения для освобождения от ограниченного мира» с Запада привозит в Союз зеленого крокодила Рубену!

В том, как сложно найти счастье на этой земле, Валико убеждается еще при приезде в Москву, о чем зрителям становится известно из его телефонного звонка другу с сообщением, что подков и в Москве тоже нет! Из простого, незамысловатого диалога, становится понятно, что в стране дефицит и низкий экономический уровень, а отсутствие здесь обыкновенного человеческого счастья определяется символическим значением подковы, которую: «прибивают над дверью в доме, церкви, конюшне или другом здании, так как железо подковы препятствует злому духу и злому существу переступить порог». Невозможно найти счастья там, где нет препятствий для злого духа!

И не случайно, что этот злой дух, в обличии проходимца Папашвили, именно здесь находит свой земной приют — в Москве обретает он свое кажущееся счастье. Кажущееся потому что он думает, у него дома висит люстра из венецианского стекла, тогда как на самом деле эта люстра воронежского производства. У венецианского стекла есть уже не символическая, а реальная особенность — она крошится на маленькие осколки при соприкосновении с отравой. Люстра из венецианского стекла давно бы указала семейству Папашвили на обратный путь домой, чтобы дальше не отравлять репутацию и достоинство Родины на чужой земле! И не произошло бы тогда конфликта с соотечественником, мстящим за поруганную честь собственной сестры.

Кстати, об этой самой сестре… Вспомним, как построен суд над телавским летчиком, не желающим дать в обиду собственную сестру. Главному герою грозит серьезный тюремный срок. И где это видано, чтобы в советском, «самом гуманном в мире суде», обвиняемого, которому полагается, как минимум, шестимесячное заключение, вдруг отпустили бы на свободу прямо из зала суда? Этого могли добиться только авторы фильма, назначившие судьей женщину (не застрахованную от ассоциации содержания судебного разбирательства с собственным прошлым), что решилась бы отпустить главного героя на свободу. А адвокатом — девушку, которая могла лишиться покоя от одной только мысли, как бы сложилась ее жизнь попадись ей не любящий ребенка улыбчивый супруг, а мерзавец, наподобие истца!

Антиподом истца в фильме выступает дальнобойщик из Дилижана, Рубен. В противовес Папашвили, отзывчивый и участливый шофер сеет добро, благость и любовь. Этот самый Рубен дарит колесо Валико. И как же характеризуется этот символ в словаре синонимов? «Колесо символизирует вселенское правление, жизненный цикл, перерождение и обновление, благородство, изменчивость и изменения в материальном мире». Следовательно, Рубен — олицетворение любви к ближнему, дарующий новому другу свое сердце с неподдельной добротой и благородством.

И, перманентно раскрывая символы фильма, мы, наконец, дошли до обещанной песни. Апофеоз фильма — Исаак и Валико поют в телефонную трубку. Начинает петь Исаак. Песню выбирает тоже он. И что же поют наши герои? Грузинскую детскую шуточную песню «Идет моросящий дождь»! В порыве сентиментальной ностальгии на другом конце провода плачет Исаак. Да и как не заплакать, если за одну минуту общения с незнакомым человеком возвращаются незабываемые годы детства.

Проследим за текстом песни. В первом куплете говорится:

«Жужуна цвима мовида, диди миндори данама;

данама, данама данама — Диди миндори данама»

(«Идет моросящий дождь — дождь окропил большое поле. Окропил, окропил, окропил — большое поле окропил!»)

А теперь озвучим второй куплет:

«Винц чвензе цуди раме тквас, гули гаупос данама;

данама данама данама — гули гаупос данама!»

(«Кто о нас плохое скажет, пусть ножом разорвется его сердце! Ножом, ножом, ножом — пусть ножом разорвется его сердце!»)

Не волнуйтесь, дорогой читатель, у этой незатейливой песенки нет мизантропических мотивов. Она построена всего лишь на случайной омонимии: «данама» на грузинском одновременно означает и «окропил», и «ножом». Да и вся песня мало чем отличается от примерно аналогичной русской считалки:

Вышел месяц из тумана,

Вынул ножик из кармана.

Буду резать, буду бить —

Все равно тебе водить!

Но песенкой — песенкой, а «нож» в фильме все-таки приобретает взрослое символическое значение!

Вспомним, в какое время происходил весь этот телефонный диалог: в семидесятых годах, когда появились первые алии в Израиле из Советского Союза. Советская пропаганда распространяла разные гадости об этих евреях — называя их предателями и неблагодарными гражданами бывшей своей родины, награждала всевозможными отрицательными эпитетами. Конечно же, эта пропаганда распространялась и в Грузии на грузинских евреев.

А раз уж мы разобрались с символикой Данелия, вникнем в суть текста. Что хочет сказать Исаак этой песней всем соотечественникам, по замыслу Данелия?

Ни много — ни мало, Исаак говорит:

«Не смейте о нас плохо говорить! Мы сюда приехали на Родину свою, на Землю Обетованную. Мы не убегали от нашей, так любимой второй Родины — Грузии, где дождик окропил большое поле. Меня звала моя первая Родина, моя Земля Обетованная и я прибыл сюда, но никогда не забуду ни детство свое ни ту Родину, ни то окропленное дождем поле, которая взрастила меня. Вот — мои радостные слезы, в знак правдивости моих слов и мой родной напев — слышите, братья? Так, знайте же — мы душой с вами и не забывайте нас! Не поминайте лихом!"

И Валико вторит Исааку:

«Кто о нас плохое скажет, пусть ножом разорвется его сердце!»