Снимается военное кино

Виктор Мясников
Обозреватель «Независимого военного обозрения»

Эпизод спасли несколько рослых "партизан".
Кадр из к/ф "Демидовы"

ВОПРОС ЖИЗНИ И СМЕРТИ

Дело было в Сальских степях. Снимался фильм о гражданской войне. Лето, жара под сорок, сухая степь, убийственное солнце. Сложная батальная сцена – белые атакуют, их косят из пулемета. Директор фильма, как было заведено в те времена, договорился с ближайшей военной частью, и еще на рассвете на площадку привезли роту солдат. Часа три их одевали, гримировали, вооружали. Потом ассистенты расставляли «беляков» в цепь, объясняли, как правильно падать, и что ни в коем случае нельзя смотреть в камеру.

Когда солнце начало припекать, прибыл режиссер. С удовольствием оглядел готовую к бою массовку и задал ритуальный вопрос бригадиру пиротехников:

– Ну что, Коля, можно начинать?

– Нет, конечно! – охладил его творческий пыл пиротехник. – Презервативов же нет!

Оказывается, главный «боеприпас» кинематографической войны состоит из резинового «изделия № 2», в которое заливается красная краска и опускается маленький пластиковый электродетонатор с тонкими проводками. Затем презерватив завязывается узлом и приклеивается пластырем к фанерке, которая, в свою очередь, приклеивается еще более широким пластырем на тело «белогвардейца» под гимнастерку. В нужный момент нажимается кнопка, грамм пороха в пластиковом детонаторе взрывается, и сквозь свежую дыру в обмундировании красиво летят кровавые ошметки, а иногда даже дым и пламя.

– Я сколь раз говорил дирекции, чтоб купили презервативы, а они не чешутся! У меня же все готово, – завершил просветительскую речь пиротехник, указав на штабель фанерок, мотки проводов и бадью алой «крови».

Режиссер мгновенно вскипел и покрыл директора картины вместе с его администраторами массой слов, которые в те времена считались непечатными. Завершив все это обещанием немыслимых кар, он дал срок на доставку презервативов – десять минут.

Администраторша Марина, девица двух метров ростом и весом за восемь пудов, которая отвечала за подобный реквизит, мгновенно оказалась в студийном «уазике». «Уазик» сорвался с места и помчался в облаке белесой пыли к ближайшему городку. Не успел притормозить возле единственной аптеки, как Марина уже взлетела на крыльцо. Очередь старушек оторопела, когда в торговое помещение ворвалась гренадерского роста массивная девушка – распаренная, красная, запыхавшаяся, словно бегом бежала эти несколько километров, на потном лице разводы серой пыли.

– Вопрос жизни и смерти!.. – воскликнула девушка, задыхаясь. – Я вас умоляю!.. Срочно... Пропустите, без очереди...

Бабушки испуганно расступились. Марина просунула голову в окошечко:

– Я вас умоляю... Вопрос жизни и смерти... Срочно... Сто штук презервативов!

Пожилая аптекарша, напуганная криками о жизни и смерти больше других, впала в ступор. Механически, как робот, она извлекла из нижнего отделения шкафа картонную коробку и принялась заторможенно выкладывать на прилавок пакетики, считая их по одному.

– Женщина! – возопила в отчаянии Марина. – Я вас умоляю! Считайте быстрее! Меня там рота солдат ждет!

«И ПРОЧИХ РАЗНЫХ ШВЕДОВ...»

Дождливый и солнечный июль 1982 года. Свердловск, 32-й военный городок. На полигоне в сосновом лесу снимается эпизод из кинофильма «Демидовы» следующего содержания. После достославной Полтавской баталии по размокшей лесной дороге конвоируют пленных шведов. Ушлый заводчик Никита Демидов, которого играл Евгений Евстигнеев, покупает часть пленных у светлейшего князя Александра Меншикова (Леонид Куравлев).

Случай, кстати, совершенно реальный. Пленных Демидов отправил на свои Тагильские заводы. От этих незаконно закрепощенных иностранцев и происходят более 600 шведских фамилий, до сих пор бытующих на Урале.

Как обычно, в подобной массовке задействовали солдат, благо на огромном полигоне их чуть не дивизия собралась. Фильм снимался по госзаказу, и армия была просто обязана участвовать в подобных государственных делах. Три дня готовили роту мотострелков к съемкам. Подобрали каждому желто-голубой мундир, сапоги и треуголку. Прикинули грим и парик. Выстроили колонну, чтобы самые рослые и белобрысые оказались в первом ряду – ближе к камере.

Четвертый день – съемка. В семь утра кавалькада машин отправилась от киностудии...

А накануне ночью подготовленную к съемкам роту мотострелков сняли с полигона и отправили в свою воинскую часть. Вместо них привезли другую роту – стройбатовцев. Вся рота – сплошь уроженцы Средней Азии, только что призванные на службу. На полигоне они должны «обстреляться» – сделать положенное число выстрелов из автомата, чтобы после этого принять присягу. А поскольку данный участок полигона приписан к съемочной группе, командование, как полагается, с раннего утра отправило азиатов гримироваться и переодеваться в шведов. Гримеры и костюмеры, безотлучно находившиеся на полигоне, на рассвете получили массовку...

По раскисшей после дождей грунтовке студийные машины с трудом добрались до своего участка полигона. Режиссер-постановщик Ярополк Лапшин, автор всенародно любимой «Угрюм-реки» и лауреат Госпремии за «Приваловские миллионы», ехал в операторском автобусе – камервагене. Перед тем как выйти из машины, он решил предусмотрительно переобуться в резиновые сапоги. А к камервагену подскочил директор фильма Геннадий Алексеев и бодро доложил:

– Ярополк Леонидович, все готово! Посмотри, какие орлы! А ну-ка, ребята, становись в шеренгу, – скомандовал он массовке.

Пока войско строилось, режиссер натянул сапоги и распахнул дверцу камервагена. И едва не рухнул со ступенек.

– Гена, – севшим голосом обратился Лапшин к директору, – это кто? Мы Полтавскую битву снимаем, а не татаро-монгольское нашествие...

Неровной шеренгой вдоль дороги стояли узкоглазые, широкоскулые, загорелые, как головешки, пацаны ростом метр в треуголке. Кстати, у большинства треуголки лежали на оттопыренных ушах, а у кого уши прижаты – на носу. Фалды желто-голубых мундиров волочились по земле. И вся эта комическая толпа вертелась и галдела отнюдь не по-шведски.

Подошли гримерши.

– Хоть что-то можно сделать? – в отчаянии спросил режиссер. – Ну, там, забелить, усики светлые поклеить?

– А разрез глаз? – развели руками гримерши. – А рост? Трех-четырех, что повыше, еще можно на третий план поставить подальше от камеры, а остальные...

Долго и тщательно подготовленный эпизод срывался. А из Таллина уже прилетел и гримировался на студии Лембит Ульфсаак, сыгравший в свое время Уленшпигеля в беспримерной четырехсерийной эпопее Алова и Наумова. В «Демидовых» он должен был сыграть шведа-переводчика. В другой раз заполучить его на съемки будет очень непросто.

И тут Лапшин увидел высоких белокурых солдат, с любопытством выглядывающих из-за ближайших сосен.

– Вот же шведы! – обрадовался он. – Давайте их сюда!

«Шведы» оказались «партизанами». То есть, призванными на двухнедельные сборы гражданскими резервистами. Естественно, наголо их не стригли, оставив шевелюры. И возраст вполне подходил, и рост, и стать. Правда, было их немного. Но они привели еще нескольких подходящих приятелей, и десяток стопроцентных шведов для переднего плана подобрался. К ним добавили еще актеров, водителей и ассистентов. Всех одели в потрепанные фронтовые мундиры, навели на лица пороховую гарь и построили в колонну. На заднем плане нашлось место и нескольким стройбатовцам.

Отрепетировали с актерами. Лембит Ульфсаак, теряя туфли в уральской грязи, объявлял по-шведски:

– Литейщики, кузнецы, пушкари – выходи!

А в это время Евстигнеев с Куравлевым торговались, как на базаре, за каждый рубль.

Можно было снимать. Ярополк Лапшин уже собрался скомандовать: «Мотор! Камера! Пошли!», как белокурые «шведы» кинулись врассыпную и мгновенно растворились в кустах.

Оказывается, на площадке появился майор, разыскивающий своих пропавших бойцов-«партизан». Майора тут же взяли в оборот и объяснили, что снимается фильм о славе русского оружия, о геройских победах Петра Великого. И даже самому ему предложили сняться в кино. Однако майор категорически отказался от роли рядового, тем более разбитой армии, да еще и пленного. Но «партизанам» своим сниматься разрешил.

Сцену отсняли. Удалась по всем статьям. А шведы на переднем плане просто роскошные. Таких, небось, и в самой Швеции не найти.

http://nvo.ng.ru/notes/2010-08-27/16_kino.html