Виктор СУВОРОВ - О СТАЛИНСКОЙ ПАНИКЕ

Глава из книги «Очищение».

Никита Хрущев однажды рассказал историю о том, что 22 июня 1941 года Сталин, узнав о германском нападении, страшно испугался, уехал в свою подмосковную дачу-крепость, полностью отошел от дел, никого к себе не вызывал, ни с кем не встречался, никого не принимал, не интересовался делами на фронте, на телефонные звонки не отвечал. Сталин находился в состоянии глубокой апатии. Это было полное самоустранение от выполнения всех государственных и партийных обязанностей. В состоянии крайней депрессии Сталин находился больше недели, и только 1 июля члены Политбюро заставили его вновь взять бразды правления в свои руки.

Эту легенду подхватили некоторые историки и повторили ее в тысячах книг, статей, в десятках и сотнях тысяч выступлений. Эта грязная сплетня служит самым главным доказательством сталинской «неготовности» к войне. Дескать, он боялся войны, хотел ее оттянуть, а узнав о нападении, окончательно перепугался и спрятался: он-то лучше всех знал, что Красная Армия обезглавлена и ни на что не способна.

Теоретически Сталин мог бояться германского нападения ДО ТОГО, как оно совершилось. Но после того, как оно началось, Сталин должен был успокоиться.

Так уж мы устроены: боимся того, что должно свершиться. А то, что уже свершилось или свершается в данный момент, не так страшно или вообще не страшно. Вспомним, как ведут себя люди в кинотеатре во время демонстрации фильма ужасов. Зал затихает в страхе, когда на экране подозрительно скрипят лестницы и хлопают двери, опасность рядом, но мы не знаем, в чем она заключается, что она собой представляет, и это страшно. Но вот на экране появляется злодей (или резиновая акула, или еще какое чудище), и зал оживился, ужас больше не имеет той остроты, ибо зрителям теперь известно, что опасность из себя представляет.

Знаменитый подводник капитан 1 ранга Петр Грищенко, который среди советских подводников имел самый большой боевой счет, описывает это состояние так:

«Опасность, которая нас подстерегает, страшна только до того момента, пока она неизвестна. А как только она становится ясной — вы мобилизуете все силы на борьбу с ней. Здесь уж не до переживаний» (Схватка под водой. М.: Молодая гвардия, 1983. С. 123).

Не менее знаменитый летчик-испытатель Марк Галлай летал на ста двадцати четырех типах летательных аппаратах. О нем говорили, что он может летать на всем, что летает, и немножечко — на всем, что теоретически летать не должно. Галлай описывает состояние летчика в момент встречи с опасностью (а в работе летчика-испытателя опасность часто бывает смертельной):

«Все моральные силы летчика мобилизованы на встречу с любой неожиданностью. Какой именно — он не знает (если бы знал, то она перестала бы быть неожиданностью, да и вообще была бы исключена). Когда наконец она раскроет себя, летчик, сколь это ни парадоксально, сразу успокаивается» (Через невидимые барьеры. М.: Молодая гвардия, 1965. С. 98).

Если бы Сталин приклеил бороду и сбежал в Тибет или Парагвай, то мы бы сказали: это страх. Но проявлений страха в поведении Сталина не было.

После крушения Советского Союза архивы чуть-чуть приоткрылись, и исследователи получили доступ к тетрадям, в которых регистрировались посетители сталинского кабинета с 1927 по 1953 год.

Выяснилось, что Хрущев врал.

Открылось, что Сталин в первые дни войны работал, причем работал так, как мало кто на этой планете. Запись 21 июня 1941 года:

«Последние вышли в 23.00».

Но это вовсе не означает, что рабочий день Сталина завершился. После того, как последние посетители вышли из кабинета, Сталин еще мог работать с документами сам, он вел телефонные разговоры, он работал не только в своем кабинете, но и в кремлевской квартире, и на дачах.

22 июня 1941 года прием посетителей начат Сталиным в 5.45. Он продолжался 11 часов без перерывов. Посетители: Молотов, Берия, Тимошенко, Мехлис, Жуков, Маленков, Микоян, Каганович, Ворошилов, Вышинский, Кузнецов, Димитров, Мануильский, Шапошников, Ватутин, Кулик…

Далее у Сталина на целую неделю — один сплошной рабочий день с перерывами. Прием посетителей начинается то в 3.20 ночи (23 июня), то в 1 час ночи (25 июня) и завершается ночами, то в 1.25 (24 июня), то в 2.40 (27 июня), то в 00.50 (28 июня). Прием посетителей продолжается по пять, шесть, двенадцать часов. Иногда рабочий день Сталина длится 24 часа с небольшими перерывами. Но повторяю — мы знаем только то, что в моменты перерывов в его кабинете нет посторонних. Но это еще не означает, что он в это время не работает.

А вот после этой недели в журнале регистрации посетителей два дня пропущены: 29 и 30 июня.

Хрущев рассказывал, что немцы напали, а Сталин испугался и убежал. Теперь выясняется, что после того, как немцы напали, Сталин работал семь дней на пределе человеческих возможностей и за этим пределом. А потом вдруг…

Если Сталин и боялся Гитлера, то после нападения он не мог испугаться еще больше. Выясняется, что он и не испугался в первый день войны, он работал, а в интенсивной работе забывается все. Эмоции отходят.

Если Сталин не испугался в первый момент, то мог ли он испугаться на восьмой день?

Загадка сталинского поведения в первые дни войны меня терзала давно. Разгадку я нашел в Третьяковской галерее. Можете со мной соглашаться, можете возражать, но лично меня найденный ответ удовлетворяет.

июнь 1941 года: жаркое лето, где-то далеко идет война, а в Подмосковье в лесной тиши пахнет сосновой смолой, за окном шмели жужжат. Сталин, забыв о времени, сидит в простой своей комнате на солдатской кровати, оперев лоб на ладонь. Ему не интересно, что происходит на фронтах, что происходит в его стране и мире.

Он никуда не хочет бежать. Это тихое самоубийственное отчаяние. Всю свою жизнь он отдал идее.

Он — великий служитель.

Он истребил всех своих врагов, чтобы подчинить великую страну и поднять ее на величайшее дело.

Он истребил миллионы людей, чтобы заставить остальных выполнять свои приказы, он очистил армию от врагов народа и подчинил ее своей неукротимой воле.

Он отдал все, что имела страна, военной промышленности.

Он поддержал в свое время Гитлера, помог ему подняться на ноги.

Он толкнул Гитлера в войну и ждал, когда война разорит Европу.

Он истратил тысячи тонн золота за немецкую, французскую, британскую, американскую, итальянскую, швейцарскую технологии.

Он перестроил промышленность на режим военного времени, он лично контролировал создание танков и самолетов для грядущей войны, он выпустил их в достаточных количествах и сосредоточил у границ. У границ он собрал гигантские запасы боеприпасов, топлива и всего, что нужно для победоносной войны на чужой территории: автострадные танки, штурмовую авиацию, планеристов и десантников… И вот когда великое предприятие готово…

Гитлер освободительный поход Красной Армии сорвал.

Все, что есть у Сталина, ориентировано на захват, ничего на оборону.

И сталинское уединение — не проявление страха. Просто рухнуло все, чем он жил.

Сталин — на пепелище.

Сталин — величайший кораблестроитель, у которого утонул самый лучший, самый роскошный, самый большой, самый быстрый в мире непотопляемый «Титаник», который не должен был и не мог утонуть.

Сталин — космический конструктор, у которого грохнула на старте самая мощная в мире ракета, угробив не только космодром, множество людей и все космические планы, но и сам смысл жизни конструктора.

Сталин — игрок, которому всегда везло, который никогда никому не проиграл ни рубля. Вся жизнь — игра. Вся жизнь выигрыш. Ставки в игре все круче. Каждый раз — ва-банк. И уже на Сталина смотрит мир, как на самого отчаянного в казино, сгребающего груды золотых монет и ассигнаций. На какой бы номер ни поставил — всегда в выигрыше. Какую бы карту из колоды ни выдернул — всегда козырный туз. Какую бы комбинацию карт ему ни бросили — всегда 21. Он уже выиграл себе самую большую и богатую страну мира, он выиграл беспрекословное подчинение всех людей в этой стране. И вот последняя ставка. Теперь на карту поставлен весь мир. Сталин к игре готов. Он так сдал карты, что все козыри — в его руке.

И вдруг его бьют козырным тузом.

Тем самым, который украден из его колоды.

И отыграться нельзя.

Слишком много поставлено на кон.

И проиграно все.

Сталин всегда обманывал всех своих врагов и наносил им внезапные смертельные удары. И вот первый раз в жизни в самом главном деле кто-то разгадал сталинский замысел. И ударил первым.

И все сорвалось.

Погибло все. Уже ничего сделать нельзя.

В первые мгновения Сталин просто не верит, что Гитлер напал. У Сталина просчитаны все ходы и все варианты: Гитлер не должен был напасть. Гитлеру Сталин устроил мышеловку. Сталин столкнул лбами Гитлера и Чёрчилля, за спиной которого стоял Рузвельт. Не мог Гитлер воевать на два фронта! Не мог напасть на Сталина, не развязавшись с Британией, имея Британию и Америку за своей спиной! Не мог!

Но разгадав сталинский замысел, Гитлер ударил первым. Ибо Гитлер понял: если он ударит по Британии, Сталин врежет ему тысячитонной кувалдой по загривку.

И вот Сталин, не щадя себя, работает за пределом возможностей, точно как мужик, который тушит дом, не жалея живота своего.

Сталин всю первую неделю войны гонит войска в наступление. Им бы дать приказ на оборону. Но нет! Наступать, наступать, наступать! Советские самолеты сгорели на аэродромах, наступать без авиационной поддержки — самоубийство. Но Сталин бросает войска в самоубийственные атаки.

И вот 28 июня 1941 года сообщение: Западный фронт окружен. 4-я армия разгромлена, 3-я, 10-я и 13-я — в кольце.

Вот только тут Сталин наконец понимает, что освобождение Европы сорвалось окончательно. И ничего уже исправить не удастся. Социалистическое государство способно разгромить кого угодно, но оно не способно угнаться за нормальными странами в мирном соревновании, потому с 22 июня 1941 года Советский Союз был обречен на гибель. На распад. Рано или поздно. Он мог выжить, только истребив все вокруг себя и обратив в свое состояние.

Иначе — развал.

Советский Союз мог существовать только при одном условии: если народ не будет иметь возможности сравнивать свою жизнь с жизнью окружающих стран. Потому главная идея Сталина: уничтожить капиталистическое окружение. Потому все сталинские тома столь просты, логичны и понятны: полная победа социализма — в одной стране, но окончательная победа — только в мировом масштабе. Этим пронизаны все речи Сталина, все выступления, все планы.

Но это понимал и Гитлер: «Болышевизированный мир сумеет удержаться лишь в том случае, если он охватит все» (Майн кампф. Ч. 2. Гл. XIII).

22 июня 1941 года Гитлер нанес коммунизму смертельный удар. Как бы после того ни развивались события, покорить Европу и весь мир Сталину уже было невозможно. А это равносильно гибели.

Сталин понял, что проиграл. И он отошел от дел. Как тот мужик, который не спасает последний сарай, когда уже сгорели и дом, и конюшня, и амбар.

Через два дня, 30 июня 1941 года, в комнату Сталина входят Берия, Молотов, Маленков… Их много, входят они молча, точно палачи в камеру смертника. В глазах Сталина испуг. В своем горе он забыл о себе, он забыл о том, что надо спасаться. Они застали врасплох. Он не готов к смерти.

Но они пришли не за этим. Мировой коммунизм их волнует меньше. Освобождение Европы и мира сорвалось, и это теперь для них не важно. Сейчас им нужно спасать свои шкуры и головы, а для этого им нужно спасать страну. Сталин нужен им как символ, как знамя, вокруг которого в бою собираются остатки разбитого полка. Они говорят о спасении страны, но это Сталина совсем не интересует. Ибо без захвата Европы, без расширения границ Советский Союз все равно рано или поздно погибнет. Он все равно развалится.

До 22 июня 1941 года все было логично и просто:

Маркс основоположник великого учения.

Ленин превращает мечту в реальность. В одной стране.

Сталин — вершитель величайшего из деяний мировой истории. Сталин обращает в республики СССР Германию, Австрию, Францию, Испанию, Китай, Корею, Вьетнам, Грецию, Турцию, Ливию, Тунис, Индию, Италию…

А как с Америкой? Америку удушить химическим оружием индивидуального поражения — посадить на иглу. Кстати, этим вопросом наши выдающиеся ученые занимались еще в 1930-х годах.

Но все сорвалось. Государство, которое оставил Ленин, государство — очаг Мировой революции Сталин просрал. Он это понял. Именно этим словом товарищ Сталин описал членам Политбюро сложившуюся ситуацию.

Они не поняли.

А Сталин знал: как бы ни сложилась ситуация, всей Европы ему не видать. Потому в 1945 году он и отказался принимать Парад Победы. Это была победа для всего народа, для страны, да только не для Сталина.

В 1945 году Сталин чувствовал себя как Бонапарт после Бородинского сражения: вроде бы и победил, и дорога вперед открыта, да только так надорвал силы в том сражении, что победа радости не несет. Все равно — впереди поражение. Гитлер Европу сокрушил, как хотелось Сталину, но Сталин этим в полной мере воспользоваться не смог.

В 1941 году все значение германского нападения мог оценить только Сталин.

В 1941 году члены Политбюро не поняли или поняли не до конца, что означает гитлеровское вторжение для дальнейшей судьбы Советского Союза.

А оно означало — смерть.

Политбюро — это тот мальчик на пепелище, который не понимает всей глубины и губительности случившегося. Он трогает отца за плечо: очнись!

Политбюро заставляет Сталина вернуться на вершину власти, и Сталин, безразлично махнув рукой, возвращается, зная, что дело, которому он отдал жизнь, погибло.

Нападение Гитлера сорвало захват Европы коммунистами. Без такого захвата существование Советского Союза в длительной исторической перспективе было невозможно.

Словно раковая опухоль, Советский Союз должен был либо погибнуть, либо расползтись по всей Европе и всему миру.

Своим ударом Гитлер сорвал сталинские планы.

Посмотрите вокруг: вот Польша, вот процветающая Германия, вот Эстония, Литва, Латвия, вот Италия и Испания. Они не трубят о победах.

А где победивший Советский Союз? Его нет.

СОВЕТСКИЙ СОЮЗ ПРОИГРАЛ ВТОРУЮ МИРОВУЮ ВОЙНУ.

Именно потому его больше нет.

С днем «победы», дорогие товарищи!