Десять лет спустя
Михаил Берг: От Путина до Путина
update: 21-02-2015 (22:12)
С сайта «Каспаров.ру».
Десять лет назад я написал "Письмо президенту", а потом более полугода мыкался с попытками его опубликовать. Но удаче в виде митьковского издательства "Красный матрос" и Руслана Линькова, помощника Галины Старовойтовой, предшествовало сокрушительное разочарование во многих известных именах. В том числе моих приятелей и друзей, да и в российском обществе в целом – оно оказалось удивительно трусливым. Уже после выхода книжки в свет, я дал интервью, в котором рассказал об извилистом пути книги к читателю и о том, почему издатели отказались издавать "Письмо президента". Вот отрывок из этого интервью, целиком оно есть на моем сайте, как и сама книга, практически недоступная сегодня читателю, так как тираж, если я правильно понимаю, уничтожен. Перевели часы: тук-тук, на них февраль 2005.
"Да и само российское общество сегодня, даже если сравнивать его с советскими шестидесятыми годами прошлого века, куда более трусливо, эгоистично и инфантильно. Оно не верит в перемены, оно не верит в свои силы, оно лелеет свою слабость, нежданно-негаданно обретенный достаток и желает только сохранить статус-кво. Оно даже не способно себя защищать и готово закрывать глаза на все, что грозит малейшей опасностью. Боюсь, это самоубийственная позиция.
Семь месяцев после написания "Письма президенту" я пытался издать эту книгу, в которой не видел и не вижу ничего криминального: продуманно корректный текст, рассчитанный на то, чтобы адресат смог дочесть его до конца. Я до сих пор не понимаю, что так всех испугало и пугает. Так или иначе, я обратился практически ко всем интеллектуальным, элитарным издателям, с половиной которых был лично и хорошо знаком. Каждый раз долгое, тягостное раздумье, затем стеснительный отказ. Понятно, что за любым издателем из тех, что на виду, – стоят чьи-то или собственные деньги, личный социальный статус, их страшно не хочется терять. Но почему терять? Однако не хочется даже тени риска.
Тогда я стал обращаться за поддержкой в правозащитные и демократические институции из числа самых известных в сегодняшней России. Мне все отказали. Понятно, что никто не сказал, что он боится. Как можно! И никто не сказал, что ему не понравилось. Что говорили? "Я не вижу здесь формата, для статьи слишком много, для книги – слишком мало". Или: "Извините, у нас уже сформирован план, а наш спонсор может не понять, если мы его изменим". Самый честный ответ: "На нас и так наезжают с трех сторон, нам сейчас это не осилить. У нас финансовая инспекция днюет и ночует". И все это обаятельные, умные, чудные люди, подчас мои друзья, имеющие прекрасную репутацию и одни из самых громких имен в современной России.
Были и такие ответы: "Я не очень верю в финансовую успешность такого проекта". Но тогда я стал говорить, что мне и не надо денег, я их на небольшой тираж достану. Мне нужна только книжная марка, лейбл, не могу же я издавать такую книгу за свой счет: не согласитесь ли участвовать в издании только своим именем? Но это был уже удар, очевидно, ниже пояса. Но его мужественно выдержали и опять сказали – нет.
В конце концов, дело не во мне, и даже не в "Письме президенту", а в какой-то инфантильной трусости, которая сейчас определяет действия интеллектуальной элиты. И я боюсь, что за эту трусость, слабость и подлость российское общество заплатит полную цену и очень скоро. Ведь не нужно быть пророком, чтобы понять – чем больше общество будет бояться, тем большую стружку с него будет снимать авторитарная власть.
Конечно, есть люди, сохраняющие трезвость, культурную и социальную вменяемость. В том числе в издательском бизнесе. В конце концов, я нашел их. Но опыт, совсем не специально мною проведенный, позволяет констатировать – в современной России интеллектуалов, которые не бояться власти, не просто мало, а ничтожно мало, и для того, чтобы общество могло защищать свои интересы, этого недостаточно.
Что же касается страха власть имущих перед историей, то его нет и никогда не было, история, то есть будущая история, как и смерть, лишь подразумевается в настоящем и используются как способ его, настоящего, оценки. Как человек пугается смерти только тогда, когда недоволен жизнью, так и политик начинает думать об истории, когда сам выходит в тираж, то есть в эту историю попадает. Именно поэтому история никого никогда и ничему не сумела научить".
