Прирастание северной нефтью или 20 лет позора

АНАЛИТИК МИХАИЛ КРУТИХИН О ПЛАТФОРМЕ «ПРИРАЗЛОМНАЯ». ПРИРАСТАНИЕ СЕВЕРНОЙ НЕФТЬЮ ИЛИ 20 ЛЕТ ПОЗОРА

21:30 18 апреля 2014

 «Приразломная» – вот ключ к расширению присутствия России на энергетических рынках, источник благотворного влияния на экономику страны, развитие машиностроения и судостроения. Так позитивно отреагировал сегодня президент Владимир Путин на начало отгрузки нефти с добывающей платформы «Приразломная» в Печорском море. Это та самая платформа, за нападение на которую активисты «Гринпис» чуть не стали пиратами. Правда ли, что Россия будет прирастать северной нефтью, об этом поговорили с нашим гостем, партнером консалтинговой компании RusEnergy Михаилом Крутихиным. Монгайт: Это действительно невероятно прорывное достижение? Крутихин: Я по-другому об этом сказал. Это сигнал того, что есть надежда, что двадцать лет позора, наконец-то, кончились. Потому что этот весь проект и эта платформа – это череда таких неприятных событий, неприятных для России, иностранных инвесторов, для российских оборонных предприятий, судостроителей и так далее. Началось все в 1992 году, когда к еще президенту Ельцину пришел академик Велехов и сказал: «Что это тут мы иностранным консорциумам позволяем разрабатывать месторождения «Штокман» и «Приразломную». У нас есть оборонные предприятия, которые могут вполне справиться самостоятельно». И Ельцин подписал указ, отобрав вопреки всяким правилам разрешения на работу на «Штокмане» и «Приразломной» у иностранного консорциума. Хотя те потратили почти 40 млн. долларов уже. Это породило так называемый «штокманский синдром», был сигнал инвесторам: в России могут отобрать. Никакого сотрудничества этих оборонных предприятий не получилось, и компания «Росшельф» не смогла ничего сделать. Они изложили эту платформу в 1995 году. В 1996-м разобрали, потому что поняли, что проект был абсолютно безобразный, начали строить ее снова и, наконец, вынуждены были пригласить иностранного инвестора. Это была и австралийская компания BHP Billiton, вернее, ее британское подразделение. Те год потратили и сказали: «Извините, коммерческий проект абсолютно провальный, мы работать здесь не будем, мы уходим». Пригласили немцев в компанию Wintershall , давнего друга «Газпрома», и те сразу сказали: «Проект абсолютно экономически никуда не годится. Мы будем работать здесь и рассматриваем его, только как плату за входной въезд в другие проекты «Газпрома». Лобков: Что же получается, это политическая нефть, а не экономическая? Крутихин: Сейчас при такой большой стоимости нефти это все-таки какая-то нефть, которую можно продать и которая будет работать. Но когда стали строить эту платформу, то поняли, что наши героические корабелы на заводе «Севмаш» способны сварить простенький кессон из разных частей, кастрюлю фактически. А вот верхнюю технологическую площадку они варить не умеют. Поскольку хозяева этого проекта менялись, там был консорциум, потом «Роснефть» с «Газпромом», потом «Роснефть» решила купить списанную в металлолом платформу Hutton, которая долго работала, она была построена еще в 1984 году. Купили верхушку от этой платформы, приволокли, поставили. Монгайт: Антикварная вещь, да? Крутихин: Антикварная. Выяснилось, что в ней какие-то радиоактивные счетчики, которые забыли снять, то есть она грязная, она фанила, и стали ее опять строить. Строили, строили, один знакомый подрядчик говорит: «Извините, я чуть не разорился и выиграл тендер на прокладку всех кабелей на этой платформе, полтора года не мог начать работу, поскольку корабелы срывали все сроки». Когда ее, наконец, отволокли на место и притопили, поставили (во-первых, они криво ее поставили, не на том месте, где надо было), по дороге у них стали отваливаться детали от этой платформы (штормовой трап и так далее). И после того как она встала на место, ее еще два года достраивали на месте. Лобков: И вот с такой богатой историей нефть пошла. Это значит, что ремонтировать больше особенно нельзя, разбирать-собирать нельзя, значит, нужно работать на том, что есть. Долго ли будет идти там нефть, хороший ли там дебет этой нефти, и какова, если сейчас всю эту историю монетизировать, будет стоимость этой нефти? К тому же транспортировать ее будут не как в Хаммерфесте подводным нефтепроводом, а танкерами, как я понимаю. Крутихин: Мало того, это два маленьких танкера. Один из них «Михаил Ульянов», второй – «Кирилл Лавров». Они всего емкостью 70 тыс. тонн. То есть это шаттлы такие, челночки. Они ледостойкие, поэтому их специально для этого и изготовили. Они должны где-то перегружать эту нефть в более крупный танкер. Операция по использованию челноков по перегрузке – то ли они будут в Мурманске на платформе «Белокаменка» перегружать, там старый танкер стоит, то ли они в другом месте ее буду перегружать. Лобков: Это все геометрически… Крутихин: Увеличивает ее стоимость. Тем более что сама себе стоимость нефти на самой платформе – уже 40 долларов за баррель. Лобков: 40 долларов поднятая на поверхность. Сколько еще транспортная накрутка? Крутихин: Я не знаю, но это дорого – возить маленькими шаттлами. Лобков: То есть если нефть падает ниже 90 или 85 долларов за баррель, тот кран, который открыл сегодня Путин, Путин же может и закрыть? То есть нефть будет в убыток. Крутихин: У нас есть много убыточных проектов, поэтому он может еще и продолжаться. Один мой знакомый сказал: «Добудут два-три ведра этой нефти, потом торжественно откроют это хозяйство, а потом тихонько-тихонько спустят все на тормоза». Монгайт: Чем же они все-таки так гордятся? Почему с такой помпой это все происходит? Крутихин: Я не знаю. Говорят, это «первая». Ну, какая «первая»? Посмотрите: проекты «Сахалин- 1», «Сахалин-2» - роскошные платформы, ни разу никого не подводившие. Лобков: Еще и газ дают. Крутихин: И газ, и нефть, они уже давно в прибыльное состояние перешли. Они дают миллиарды долларов прибыли и сахалинской области, и российскому бюджету. Все дело в том, что строили их с российским участием. Опять кастрюли сваривали у нас в «Совгавани» на Дальнем Востоке, но всю технологическую верхушечку делали в Южной Корее и на самом высоком технологическом уровне. Не могут это у нас пока делать. © Игорь Подгорный/ РИА Новостей