Случайно обнаружил реплику Леонида Зильберга, обращенную ко мне:

 

"Но гланое: есть такой великолепный инструмент: парламентское расследование. У нас его нет в виду отсутствия парламента. Что это такое? Одна часть "политического класса" расследует деятельность другой. И там и там - далеко не ангелы, но взаимный контроль идет на пользу всем. У нас вместо расследований - доклады оппозиции. Вы раз за разом пытаетесь перевести стрелки... Остается предположить одно: при все Вашем бесконечном всезнайстве Вы просто не понимаете механизмов демократии, а потому и отвергаете ее".

 

Ключевая ошибка здесь это вера Леонида в то, что механизмы демократии - это что-то вроде средства от простаты. Бац, и всем хорошо. Вопрос лишь в том, как заставить людей купить это средство ( которым, он Леонид и его товарищи располагают), и заставить пользоваться им (под наблюдением Леонида и его друзей).

Мой протест: "У Немцова и Миши-два-процента я ничего покупать не стану", кажется ему  переводом стрелок, непониманием сути дела, саботажем (saboter — стучать башмаками). Ведь есть замечательное средство, которое, как написано в рекламном буклете, помогло миллионам мущин, и даже кому-то из  женщин. А этот идиот Григорян элементарно срывает спасательную операцию. "Но ведь они уже продавали нам средство от облысения, - напоминаю я, - а перед тем пытались провести сеанс одновременной трепанации  черепа, но к счастью сломали зубило до того, как погиб последний из нас".

У Леонида от бессилия перед моей глупостью опускаются руки. Ведь, во первых, не только Леониду, но и многим уважаемым ему людям известно, что Немцов и Касьянов, отличные медики, оклеветанные красно-коричневыми СМИ, вроде "Новой газеты". Во-вторых, это не имеет никакого значения.  Потому что личности - ничто, механизмы - все. Механизм демократии работает следующим образом: конкурирующие группы, допущенные к власти,  по мере сил мешают друг другу (даже если  полностью состоят из оклеветанных коррупционеров). Они доносят друг на друга, расследуют деятельность друг друга, в результате коррупция становится невозможной.  Невидимая рука политического рынка сама наводит порядок. 

- Почему этого не произошло в 90-е? - интересуюсь я. - Ведь конкурирующих групп, допущенных в Думу, было пруд пруди. А уголовных дел по факту коррупции, несмотря на ее фантастический размах, не заводилось практически вовсе.  

Ответа у Леонида нет, но это не имеет для него никакого значения. Подумаешь, не сработало. Может и коррупции особой не было. Может партократы мешали, гравитация, тайные козни черта лысого, мало ли что. Главное - это средство помогло многим странам войти в число цивилизованных. Механизмы обязательно заработают, пусть и не с первого раза. 

- Но в этих странах не расстреливали парламенты на том основании, что верные племенному вождю реформаторы получили всего 5 или 10 процентов мест, - возражаю я. - В этих странах никому не приходило в голову, что 95 процентов населения - это генетические уроды, которых можно спасти с помощью насильственной трепанации. Там необходимым условием для движения вперед считалось общественное согласие.  Таким образом, либерал-большевизм, который вы исповедуете, это не попытка запустить механизмы, а диверсия, когда в машины засыпается (из бака с надписью "масло") песок, украденный  с ближайшей стройки. 

- Лжец, - теряет терпение Леонид, потрясая перед моим носом рекламным буклетом, - здесь все написано по-другому.

Краем глаза я замечаю на обложке сияющие лица мормонов, и понимаю, что товарищ Зильберг опять перепутал инструкции.