"Особое мнение" Виктора Шендеровича

Э.ГЕВОРКЯН:  Начнем с истории, связанной с убийством спартаковского болельщика, как его называют в СМИ и как, по заверениям моей коллеги, которая общалась с женой убитого молодого человека, как она говорит, никакой он не фанат особенный, ну, видимо, был болельщиком «Спартака», а в СМИ почему-то подается информация именно так, и далее уже, как мы сегодня узнали, националисты готовы помочь футбольным фанатам провести акцию протеста. Те, как только что сообщили новости, говорят, что все-таки они не нуждаются в такой помощи, но тем не менее пошло огромное такое общественное движение после произошедшего и, по большому счету, такой бытовой ситуации – ограбления и убийства как следствия.

В.ШЕНДЕРОВИЧ: Ну вот тут надо разделять эти вещи, как мне кажется. Есть убийство с ограблением. Это совершеннейший быт уже давно. Вот разговоры о «лихих 90-х» - это все вернулось так, что мама не горюй. Вот здесь есть это ограбление и убийство. И есть дальше… Даже я не назвал это детонацией. Эту волну сначала разгоняют, а потом на нее, как серфингисты, вскакивают. И дальше начинается. Дальше я получаю сегодня по интернету рассылку совершенно расистскую. Я понимаю, что это тысячам людей идет, это не именная. Это вот так вот, веерная рассылка. «Русского Человека убивают на Русской Земле!» Это просто как установка «Град», знаете, палит по площадям, а не по цели. Я уверен, что это тысячи людей получили. И я уверен, что среди этих тысяч найдутся десятки, а то и сотни, людей, на головы которых это воздействует. У меня-то фильтр стоит, я давно тут живу и слова фильтрую, а вот на кого-то помоложе, может, и воздействует вот такая интонация. И, конечно, Жириновский тут как тут. Цитата из Владимира Вольфовича: «Гибнут молодые русские парни, надо остановить кровавую бойню на улицах Москвы, их убивают на улицах российских городов. Нельзя допустить развязывания подобных конфликтов». Вот этими самыми словами, которые я процитировал, Владимир Вольфович развязывает эту бойню, провоцирует этот конфликт, пытаясь в очередной раз оседлать эту националистическую волну и возглавить этот озверевший охлос. Тут очень важно понять… Да, что интересно – кто еще пытается возглавить этот охлос? Угадайте с трех раз. Лимонов. Смотрите его сегодняшнюю запись на блоге «Эхо Москвы». Который поддерживает: «Вот, молодцы спартаковские болельщики, вот неповиновение, вот выход на улицы – айда!» Вот это наша нехитрая альтернативочка: Жириновский – Лимонов. Это происходит там, где нету закона. Там, где совершенно безразлично, кого убили и кто убил, а где милиция действует по закону и где этот вопрос просто тогда не возникает. Так вот, в продолжение тематики: нам важно, что погибший был русским? Ну, Жириновскому, видимо, важно. Авторам рассылки, видимо, тоже. А если он мордвин, бурят, туркмен, то, значит, ничего. Да? Тогда мы не дождались бы от вице-спикера этой взволнованной речи. Или нам важна национальность убийцы? Хорошо – Цапок у нас из Кабардино-Балкарии? Либо убийца – убийца, либо он человек определенной национальности. Если нас интересует национальность убийцы, тогда надо признать, что геноцидом русского народа занимается русский народ.

Э.ГЕВОРКЯН: Как вам кажется, откуда такое объединение и солидарность в рядах именно спортивных болельщиков…

В.ШЕНДЕРОВИЧ: Слушайте, я болельщик «Спартака», Эвелина. Где имение и где наводнение? Я болельщик «Спартака». Это не имеет никакого значения. Для нормального психически человека не имеет значения цвет шарфика на шее погибшего парня, которого зарезали на улице Москвы. Бело-голубой бы он был, красно-синий, мне это совершенно безразлично. Это убили человека. И всякий нормальный человек в этот момент перестает быть спартаковским болельщиком, динамовским болельщиком. Он нормальный человек – он требует найти и наказать убийцу. Поскольку милиция этим не занята в принципе…

Э.ГЕВОРКЯН: Так все-таки эти люди вышли, потому что они не верят в то, что правосудие восторжествует или потому что национальный момент присутствует?

В.ШЕНДЕРОВИЧ: Кто? Какие люди? Извините, когда громят палатку с шаурмой, это не протест против бездействия милиции в деле об убийстве этого парня. Это что-то другое. Явно. Те лозунги, которые кричались на Ленинградском проспекте, самым мягким там был «Россия для русских», самым цензурным, по отзывам. Милиция не нашла там никакого криминала. Вот это важно понять, в какой стране мы сегодня живем, что у нас можно, что нельзя. Значит, выйти со значком «31» на Триумфальную площадь – это преступление. Пройти с криком «Россия для русских» и разгромить арматурой палатку с шаурмой – в этом нет ничего криминального. Ага, запомнили. Тут важно искать общий знаменатель. Общий знаменатель – в Кущевской. Вот общий знаменатель – люди через месяц после произошедшего, то есть не после произошедшего, а после того, как об этом все сказали, включая президента, вот публикация в «Новой» - они боятся фотографироваться. Они боятся показывать свои лица. Потерпевшие, а не преступники. Обычно преступники закрывают лица. Тут закрывают лица потерпевшие. Они говорят: «Вы уедете, а нам тут жить», конец цитаты. Значит, они понимают, что милиции нет. Что есть ментура поганая, насквозь завязанная с властью, и корреспондент «Новой» уедет, а они останутся вот с этими самыми людьми, которые их убивали и насиловали в открытую, о чем публикация в «Новой». Государство как инструмент защиты своих граждан не существует. Государство в конкуренции с бандитами или в прямо связке с ними бандитствует. И все понимают, что искать у государства защиты от бандитов почти бесполезно. Вот сейчас пройдет волна, а дальше все вернется на круги своя. Ну, там какого-то образцово-показательно Цапка, может, и накажут, но Ткачев на месте, прокурор на месте, который крышевал этого Цапка. Все на месте. Все нормально. Село Кирза – свежее сообщение, сегодняшнее – это надо выдумать, то есть выдумать-то как раз нельзя: село называется Кирза, а райцентр Ордынск под Новосибирском. Из этого Ордынска в Кирзу налетели – вы думаете, кто? Татаро-монголы? Нифига подобного. Не дагестанцы. Банда во главе с инспектором ГАИ с битами и монтажными ключами. Причиной налета было то, что кому-то из родственников инспектора ГАИ поцарапали машину в этом селе. Они давили людей машинами под крик этого ментовского Чингисхана: «Бейте всех, не бойтесь, у меня все крышевано!», конец цитаты. Опять-таки – проверки прошли в этом селе Кирза, выяснилось о семидесяти преступлениях, которые не расследовались. Почему не расследовались? Люди не обращались в милицию? Сначала обращались, потом перестали, потому что все закрышевано, как честно сказал этот гаишник. Значит, люди знают, что милиции нет, есть «менты поганые», которые в связке с бандитами или часть этих бандитов. Вот что можно, что нельзя. И вот в этом контексте очень выразительно смотрится история арт-группы «Война». Активисты от группы «Война» - Олег Воротников и Леонид Николаев – третью неделю уже сидят в сизо. Хэпенинг с переворачиванием милицейских машин был не лучшим артистическим творением этой группы в их истории, это я согласен…

Э.ГЕВОРКЯН: Ну вы сами в этой студии говорили, что это хулиганство и они должны быть наказаны.

В.ШЕНДЕРОВИЧ: Да, наверное, это хулиганство, но откуда взялось обвинение в разжигании розни? Откуда? Отвечаю: для того, чтобы дать им не административный штраф, а засадить по полной. Значит, мы имеем дело со сведением счетов. Власть сводит счеты с оппозицией, потому что по факту это оппозиция, выражающая свои мысли вот так вот, артистически и провокативно, но оппозиция. Все опять понимают: ага, вот перевернул милицейскую машину – это нельзя, вот тут ты будешь сидеть в сизо до суда. Одновременно с ними день в день в Петербурге был задержан человек, порезавший ножом выходца из Камеруна. Этот человек под повестку отпущен домой, ждет суда дома. А Воротников с Николаевым сидят в сизо третью неделю. Значит, это, опять-таки, показатель того, что можно, что нельзя. Кстати, к какой социальной группе они разжигали рознь, как я понимаю, по мысли обвинения? Менты у нас теперь социальная группа.

Э.ГЕВОРКЯН: Ну, государственные служащие.

В.ШЕНДЕРОВИЧ: Нет, секунду, про государственных служащих ничего не было сказано.

Э.ГЕВОРКЯН: Ну а милиция – в любом случае это…

В.ШЕНДЕРОВИЧ: Нет, про бюджетников ничего не было сказано, про государственных служащих ничего не было сказано. Ничего. Было конкретно про ментов. Значит, менты у нас социальная группа. Отлично. А мы, которых менты метелят, социальная группа? Значит, Жемчужный прапорщик Бойко на допросы ходит из своего дома, как я знаю. Он не сидит в сизо. Значит, человек, который под видеокамерой, под запись, среди бела дня метелил людей на улице, оскорблял их, он не арестован, не задержан, а Воротников и Николаев сидят в сизо. Это еще один сигнальчик нам, что можно, что нельзя. Значит, это можно, а это нельзя. Власть охраняет своих, крышует своих. Это ответ на все милый речи нашего милого президента.

Э.ГЕВОРКЯН: Может быть, она не столько крышует, а просто не может справиться? То есть это не сознательные действия, а невозможность действия.

В.ШЕНДЕРОВИЧ: Отправляется в отставку генпрокурор Чайка, тот генпрокурор, который крышевал Кущевскую, при котором возможно было, что семьдесят преступлений в одном селе не расследовалось, при котором это было возможно, отправляется в отставку этот генеральный прокурор. Назначается какой-то другой. Хотите сказать, что в системе прокуратуры нет ни одного приличного человека, в верхнем эшелоне? Думаю, найдется.

Э.ГЕВОРКЯН: Мы сейчас вспомним здесь признание следователя из Кущевской, которая говорит… да, вот видите, она рискнула, когда у нее у самой хвост оказался прижат, она рискует своей собственной свободой, тогда она стала говорить о том, что все повязаны.

В.ШЕНДЕРОВИЧ: Следующий шажочек: а при какой это партии за десять лет у нас возникла такая система, когда все повязаны и уже нельзя найти ни одного честного мента.

Э.ГЕВОРКЯН: А то у нас в стране никогда такого не было, только сейчас.

В.ШЕНДЕРОВИЧ: Было. Но было время, когда этого не было. Все-таки – еще пару азбучных истин – сменяемость власти дает на выходе уменьшение коррупции. Безусловно. Это даже не надо проверять, это все проверено. Вот вам Южная Корея, а вот Северная Корея, и все. Вот вам ГДР и ФРГ. Слава богу, вот вам Флорида, вот вам Куба. История ставит регулярно такие чистые эксперименты с контрольной группой. Вот вам – вот как бывает там, где есть свобода слова, независимый суд, смена власти, свобода собраний, и вот как бывает там, где этого нет. С контрольными группами, чтобы нельзя было сослаться на традиции этого народа, традиции одни и те же – что у южных корейцев, что у северных. Всего полвека каких-то, и вот вам результат. Поэтому, мне кажется, как Ежи Лец говорил мой любимый, нехорошо подозревать, когда вполне уверен. Это даже не предмет для дебатов. Это можно констатировать.

Э.ГЕВОРКЯН: Позвольте вопрос в тему. Симптоматично, что у нас все вопросы приходят к нашему сегодняшнему разговору из США. «Во время денацификации в Германии судьи и прокуроры, выносившие неправосудные решения, пытались оправдать, ссылаясь на давление властей, однако это не было принято во внимание, и они получили сроки. Как вы думаете, нынешние российские судьи и прокуроры, принимающие неправосудные решения, думают, что власть несменяема и им ничего не грозит?»

В.ШЕНДЕРОВИЧ: По-разному они думают. Не знаю. Я к ним в черепные коробки не залезал. Там разные есть люди. Но, судя по бесстыжести приговоров, они полагают, что проскочат. Может, они и правы. Посмотрим.

Э.ГЕВОРКЯН: А вот, опять же, возвращаясь, раз я уже начала разговор о видеообращении следователя из Кущевской – здесь ситуация двоякая: с одной стороны, сегодня это такой смелый поступок с ее стороны, и она обличает своих начальников, а с другой стороны, а где же она была все это время, когда молчала и когда была в этой системе, участвовала в этом? Ваше личное отношение к такому поступку.

В.ШЕНДЕРОВИЧ: Мое личное отношение такое. Можно, конечно, сейчас взять и наброситься из последних сил на эту девушку и начать ее пинать ногами за то, что она молчала, а можно обратить внимание на систему и поговорить о более важных вещах. Она – часть этой системы. Дальше внутри уже, конечно, есть какая-то там собственная, личная этика и психика, но чего мы будем об этом говорить? Есть система, которая совершенно кристаллизовалась уже давным-давно и стала, мне кажется, очевидной. Ты берешь любой крупный криминал – на втором шаге ты попадаешь на связь с властью, с той или иной властью или со всеми вместе. Это симптоматика. А дальше – ну да, можно жалеть, что она не Жанна д’Арк. Ну хорошо, давайте будем об этом говорить. Мне кажется, не это главное.

Э.ГЕВОРКЯН: Здесь невозможен вариант развития событий, когда вот эти самые исполнители снизу перестанут в этом участвовать, наберутся смелости? Или вам все-таки надо, чтобы Чайку убрали сверху?

В.ШЕНДЕРОВИЧ: Эвелина, есть личный выбор человека, и этот личный выбор время от времени прорезается. Посреди судейского цеха встает судья Кудешкина, посреди ментов – вот публикация замечательная Юлии Латыниной в «Еже» - вдруг появляется честный милиционер, которого, разумеется, немедленно гноят и против которого заводят уголовное дело. Это личный выбор каждого человека. Дай им бог сил, здоровья, мужества и так далее. Но есть система. Система меняется вот так. Она либо рушится в какой-то момент, и начинается пугачевщина, не приведи господи. Либо она меняется вот такими кадровыми решениями. А наш президент все разговаривает, все балаболит. А Чайка на месте, этот на месте, тот на месте. Все на месте – люди, которые прямо ответственны, как минимум политически. Я уже не говорю о собственной биографии, которую тоже можно поисследовать, господина Чайки, но политически уж точно ответственны за такое состояние дел с правом в стране.

Э.ГЕВОРКЯН: Вот по поводу на месте или не на месте – сейчас приходят сообщения с грифом «Молния»: Охта-центр не будет построен на Охтинском мысу в Петербурге, сообщила Валентина Матвиенко. Можем обсудить это. Плюс сегодняшняя информация о том, что, возможно, дорога в Санкт-Петербург все-таки пройдет через Химкинский лес. Таких два сообщения.

В.ШЕНДЕРОВИЧ: Да, они в разные стороны сообщения. И это означает, что нет ответа на вопрос, какой способ давления эффективней. Вот когда пришло сегодня сообщение о Химкинском лесе, я подумал – как ни печально для меня, но это подтверждает правоту лимоновской позиции, что нельзя с ними договариваться, обманут, разведут, возьмут свое слово назад, как ни в чем не бывало.

Э.ГЕВОРКЯН: Возможно, это и есть такой откуп в обмен.

В.ШЕНДЕРОВИЧ: Совершенно, кстати, не исключено. Очень интересная мысль. И нашим, и вашим. И, с другой стороны, показатель того, что – ну вот, видите, мы прислушались. Тем не менее, я считаю, что и та и другая формы давления правильны. Надо и выходить на улицы, и давить на власть таким образом, законным образом. И, безусловно, да, максимально давить авторитетом людей, как было в Петербурге, которые выступали против строительства этого Охта-центра. И то и другое, безусловно, нужно делать. Я рискну и возьму на себя смелость – одна тема на последние полторы минуты. Не знаю, успею ли. Эта тема прошла почти незамеченной. Не все читают «Грани.ру». Неделю назад Россию принудили к выплате компенсации небывалой – два миллиона евро. Помимо суммы, тут важно, за что. Оба эпизода присуждены по делам, которые Страсбургский суд рассмотрел еще в 2005 году. По эпизодам Второй чеченской. Они касались расстрела колонны с беженцами и уничтожения вместе с жителями села Катыр-Юрт – по данным «Новой газеты», 167 погибших. Так вот, в 2005 году в приговоре Страсбургского суда кроме денежной компенсации было предусмотрено новое независимое расследование этого дела. Но Россия, по меткому выражению правозащитника Олега Орлова, рассматривала эти денежные выплаты как налог на безнаказанность, я цитирую Орлова. Что мы деньги вам заплатили, и все, и гуляйте. А между тем, страсбургский приговор требовал пять лет назад, чтобы было это дело пересмотрено, независимое расследование было проведено по факту гибели почти двухсот человек. Самое время напомнить фамилии и судьбы тех, кого касался этого приговор Страсбургского суда. Владимир Шаманов, ныне командует ВДВ, генерал Недобитко, возглавляет Приволжское региональное командование внутренних войск, генерал Баранов, завершил службу в должности командующего Северокавказским округом. Вот за их спокойную старость, за их звездочки и тихую пенсию мы с вами, Эвелина, и с другими гражданами России скинулись и два миллиона евро отдали за невыполнение приговора Страсбургского суда, который напомнил нам, что деньги деньгами, а убийц надо сажать в тюрьму, а не отправлять на повышение. Это нечто новое. Вот этот приговор – это принципально новое. По старому делу новый приговор Страсбургского суда. А еще в этом решении недельной давности новые формулировки появились: действия Шаманова и компании названы военными преступлениями и преступлениями против человечности. Не хочется огорчать фигурантов этого дела, но это совсем другие сроки давности. У этих преступление нет срока давности. И вот все это объясняет нервную реакцию господина Зорькина, который почти синхронно с появлением этого решения Страсбургского суда высказался недавно, что «Россия, если захочет, может выйти из-под юрисдикции Европейского суда по правам человека». И суд наш объявил о введении некоего, цитирую, «механизма защиты национального суверенитета». Это, Эвелина, мечта всех режимов – от Саддама до Фиделя Кастро, вот такой национальный суверенитет, который позволяет безнаказанно убивать людей.

Э.ГЕВОРКЯН: Буквально вчера мы ровно об этом говорили с Сергеем Алексашенко. Он как раз говорил о том, что вряд ли наши элиты сделают такой решительный шаг и выйдут из этой системы, потому что им важно быть на Западе.

В.ШЕНДЕРОВИЧ: Конечно, потому что, в отличие от Саддама и Фиделя Кастро, а также Михаила Суслова, кто помнит, вот когда Суслов угрожал, все верили, потому что понимали, что дедушка старый, ему все равно, а эти – нет, эти планируют жить на Западе и свою судьбу, как и судьбу своих детей, связывают с Западом. Поэтому, конечно, не выйдут. Но вот эта нервная реакция: «Что вы нам указываете? Хотели, и убили».

Э.ГЕВОРКЯН: Почти все слушатели, которые вам присылают вопросы, все-таки связывают эти его слова со вскоре озвученным приговором по делу Ходорковского. Говорят, что это была подготовка к этому решению.

В.ШЕНДЕРОВИЧ: Не исключено. Но совпало… Как у Пушкина сказано, «бывают странные сближенья». Вот такое странное сближенье. Потому что эта фраза Зорькина прозвучала буквально за пару дней до этого приговора, о вынесении которого уж Зорькин-то знал точно.

Э.ГЕВОРКЯН: Ну что же, это программа «Особое мнение». В студии писатель и журналист Виктор Шендерович. Мы сейчас сделаем небольшую паузу, а потом обратимся в том числе и к вопросам, которые вы нам присылаете на номер +7 985 970 4545.

НОВОСТИ

Э.ГЕВОРКЯН: Продолжаем знакомиться с особым мнением Виктора Шендеровича. У микрофона Эвелина Геворкян. И перейду к сообщениям. Вот вам здесь Алексей из Санкт-Петербурга пишет: «А в Питере, по рассказам знакомых, рабочие на стройках получают деньги не в бухгалтерии, а из рук ментов, то есть у них в управлении армия бесправных», присылают вам комментарии к вашему высказыванию.

В.ШЕНДЕРОВИЧ: Ничего нового.

Э.ГЕВОРКЯН: И следом же идет вопрос: «А прокомментируйте посадку Ассанжа. Что, милицейский беспредел в демократическом государстве?»

В.ШЕНДЕРОВИЧ: Неделю назад, кажется, или две даже я говорил. Да, столкнулось человечество с этим вызовом, действительно. Неслучайно сравнивают это с 11 сентября. Принципы открытости, принципы свободы информации вступали в некоторое противоречие с тем, как мы де-факто жили и работали дип-службы. Тут есть над чем задуматься. Что касается беспредела, то нам бы ваши заботы, конечно, господин учитель. В случае с Ассанжем и адвокаты, и общественное мнение очень разодранное, очень противоречивое пока что. Мое отношение к этой всей истории тоже противоречивое. В чем заинтересован я как обыватель? Я заинтересован в честной информации. Это их проблема, как шифровать, что с этими утечками. Это их головная боль, а не моя. Мне хорошо от того, что я чего-то не знал и вот узнал. Моя картина мира стала полнее.

Э.ГЕВОРКЯН: Другой вопрос, когда это интересы государственной безопасности.

В.ШЕНДЕРОВИЧ: Да, дальше вот тут вот эта лента Мебиуса, вклеенная изнанкой. Очень любопытный материал Юлии Латыниной на сайте «Еж» как раз о том, где кончается информация и начинается трактовка. Вот когда под видом информации нам втюхивают уже готовый бульонный кубик трактовки, а на самом-то деле там совсем другое. Но таких внимательных зрителей, как Юлия Латынина, немного, которые посмотрят, разберутся, проанализируют, сверят другие источники. Остальные глотают то, что им втюхано – что налили в чашку, то и выпили. В этом смысле Ассанж, мягко говоря, небезопасен. Надо фильтровать через собственную голову, искать альтернативные источники. Ну, собственно, такая журналистская азбука – когда тебе что-то говорят, ты должен иметь в виду, что не исключено, что тебе сливают. Ты должен проверить, найти второй источник, третий, своей головой подумать. В этом смысле отношение к Ассанжу непростое, мягко говоря. Но замечательно – это не мои проблемы, проблемы шифровки.

Э.ГЕВОРКЯН: Ну а видите ли в этом провокацию против США? Вот здесь масса таких вопросов. Ведь практически все разоблачающие материалы касаются этой страны.

В.ШЕНДЕРОВИЧ: Атакуют сильных. Сильных не любят, это известно. Сильному приятно подгадить. Сильный – объект для атаки. Безусловно, Штаты не любят. Тут ничего нету, собственно… Это его право. Не червонец, чтобы все любили. Дальше вопрос о некоторых правилах игры общих, о которых мы, цивилизованное человечество, как ни странно, договоримся, чтобы они были более-менее однообразны, и баланс все равно должен быть. Мы все равно придем к балансу. Человечество не может воевать все время. Даже во время войны правила понятны. И, когда война заканчивается с подписанием мирного договора или капитуляции, наступают другие правила какие-то. Даже внутри войны есть правила. Так вот, надо договориться о правилах. И в этом смысле дело Ассанжа будет очень любопытным. Дело юридическое. Вот очень интересно будет внимательно исследовать доводы сторон.

Э.ГЕВОРКЯН: Сейчас я предлагаю перейти практически уже в порядке блица к другим вопросам, которые здесь задают. Пишет нам студент медицинского вуза из Питера. «Зарплата врача-интерна в 1-м медицинском институте в Питере составляет 2700 рублей в месяц на руки. Посоветуйте, пожалуйста, как мне кормить семью и не брать взятки?» Оправдываете ли вы саму постановку вопроса?

В.ШЕНДЕРОВИЧ: Постановка вопроса понятная. Ну, есть ситуации, как Аверинцев говорил, что, когда дьявол протягивает тебе две руки на выбор, не делай выбора, это дьявольский выбор. Вот когда такой выбор предоставляется…

Э.ГЕВОРКЯН: То есть не иди в мединститут, если у тебя…

В.ШЕНДЕРОВИЧ: Я не могу сказать человеку «не бери взяток, и пусть твой ребенок голодает», и он меня не послушает, и правильно сделает. Там уж каждый что-то придумывает для себя. Значит, одним врачом будет меньше. Значит, он пойдет что-то делать, что приносит деньги. Как в случае с Кудешкиной или ваш вопрос про систему и вот этого следователя – каждый человек для себя решит, исходя из своих приоритетов. Мой совет тут бессмыслен. И вопрос носит риторический характер, безусловно. А страна должна думать, как ей жить, если следователь прокуратуры, если в истории с Магнитским, откаты, туда-сюда ходящие в системе прокуратуры, ФСБ, размеры этой коррупции носят миллиардный характер, а врач должен либо уходить из профессии… Собственно, треугольник нехитрый: либо помирать с голоду, либо уходить из профессии, либо оставаться в профессии и становиться коррупционером от профессии. Вот тот нехитрый треугольник, который предлагает сегодня жизнь. На этот случай страна должна думать.

Э.ГЕВОРКЯН: Я уж не знаю, насколько наивный вопрос от Евгении из Москвы. Она вот хочет спросить про здравоохранение: «Как вы думаете, помогут ли поднятые в последние время истории реально изменить положение дел?» Наверное, она имеет в виду вот эти обращение блогеров к президенту.

В.ШЕНДЕРОВИЧ: Как-то, наверное, помогут. Вопрос только в том, что это, опять-таки, мазью на прыщи, это все не меняет обмена веществ. Это конкретный данный прыщ помазать, как-то залечить, но он вскочит в другом месте. Обмен фиговый. Обмен веществ. Тут надо лечить организм. Организм тяжко болен, это совершенно очевидная для меня вещь. А дальше можно пытаться обходиться какими-то частными мерами, можно пытаться сделать что-то другое.

Э.ГЕВОРКЯН: Опять же, такой практический риторический вопрос из США: «Все новости кричат каждый день, что страна дошла до ручки, а тандему все божья роса. Как вы думаете, где рванет вначале – сверху или снизу? Или все будет продолжаться держаться на плаву до 12-го года? Ведь кажется, что даже еще один день такой жизни невозможен».

В.ШЕНДЕРОВИЧ: Нет, все возможно. Очень высокий порог болевой. Как у собак – разный болевой порог: ты взвоешь, а собаке хоть бы хны. Все сапоги обобьешь, прежде чем ей будет больно. Вот у них очень низкий боевой порог. Да и у нас…

Э.ГЕВОРКЯН: У них – это у кого?

В.ШЕНДЕРОВИЧ: У начальства. Мы можем тут обколотиться, а у них аппетит не испортится. С одной стороны. С другой стороны, мы терпимы до невозможности, до бесстыдства. «Того, чего терпеть без подлости не можно», как сказано.

Э.ГЕВОРКЯН: А она там в США сидит и переживает за нас.

В.ШЕНДЕРОВИЧ: Бывают люди в США, которые переживают. Я знаю нескольких. Вы не иронизируйте. Осталось пара минуток. Хотелось бы про вот тот самый приговор, который прозвучит 15 декабря. То, что называется информацией к размышлению. 15 декабря, в день начало оглашения приговора, мы встанем в молчаливую цепочку, начинающуюся напротив Хамовнического суда. Мы – это те люди, которые приглашают остальных прийти и встать. Сергей Юрский, Дмитрий Быков, Мариэтта Чудакова, я, Дмитрий Муратов. Я думаю, что там будут и другие люди. На тротуаре, через полтора-два метра друг от друга, не мешая ни пешеходам, ни движению транспорта. Сразу хочу сказать, что ни лозунгов, ни выкриков мы в этот день не ожидаем, ни партийных знамен. Акция, по предложению Сергея Юрского, называется «Ожидание справедливости». Все слова давно сказаны.

Э.ГЕВОРКЯН: То есть это будет по типу одиночных пикетов проводится юридически?

В.ШЕНДЕРОВИЧ: Да. Сразу хочу сказать по поводу юридической стороны дела, что все абсолютно законно. Хочу обратить внимание московской милиции и, может быть, лично генерала Колокольцева – во избежание недоразумений отослать его к определению Конституционного суда от 17 июля 2007 года №57300, где подобный прецедент был рассмотрен. Нету нарушения закона в том, чтобы вот так вот встать даже возле учреждения государственного, возле суда. Уведомление будет подано, разумеется, в соответствии с законом тоже.

Э.ГЕВОРКЯН: Кстати, вам вот здесь вопрос: «Как вы думаете, стоит ли 31-го идти за синяками и хорошим настроением к праздничному столу? Здоровья вам».

В.ШЕНДЕРОВИЧ: Вы знаете, 31-е еще далеко, я сначала про 15-е. Я просто действительно очень хочу, во-первых, предлагаю, чтобы люди присоединились к нам, кто считает для себя важным справедливый приговор по делу Ходорковского и Лебедева. И, во-вторых, я обращаюсь и к начальству московскому, и к какому угодно, и к федеральному, и к милиции московской с напоминанием о том, что все это в совершенном соответствии с законом, и с предложением о том, чтобы Мариэтта Чудакова, Сергей Юрский и все остальные, кто присоединится к нам, не стали заложниками чьего-нибудь дурацкого рвения. Это бы очень хотелось. Мы придем к Хамовническому суду не за потасовкой, не за конфронтацией. Мы придем за ожиданием справедливости, в надежде на эту справедливость. И мне бы очень хотелось, чтобы те, от кого это зависит, дали эту возможность нормальным людям. Вот мне это кажется важным. Что касается Нового года приближающегося. Еще раз говорю, я не считаю возможным и не хочу никого толкать. Это личный выбор каждого. Мы понимаем, с кем мы имеем дело. Мы понимаем, что они в любую секунду могут превратить мирную акцию в мордобой и мерзость. Я для себя этот вопрос как-нибудь решу сам, а агитировать за это я, с вашего позволения, не буду.

Э.ГЕВОРКЯН: Это было особое мнение Виктора Шендеровича. Спасибо вам за участие в эфире. До свидания.

  "Эхо Москвы"