10 апреля суд приговорил старшего сержанта Росгвардии Романа Насрыева и старшину МЧС Алексея Нуриева к 19 годам тюрьмы по статье о терроризме за то, что они подожгли военкомат в Челябинской области. В своей речи в суде Насрыев сказал, что совершил поджог, так как был «не согласен с мобилизацией, „специальной военной операцией“ и войной в целом».
А еще ранее, в феврале 2023 года, 19-летнюю Валерию Зотову из Ярославля арестовали по подозрению в покушении на совершение теракта: девушка якобы пыталась поджечь пункт сбора гуманитарной помощи. Летом 2022 года в Волгоградской области за поджог здания ФСБ задержали Игоря Паскаря. Прокурор запросил для него 8,5 года тюрьмы.
По информации главы правозащитной группы «Агора» Павла Чикова, в 2022 году силовики завели более 2 тыс. уголовных дел о терроризме, а только в январе 2023 года — 157. С 2010 года количество таких дел увеличилось более чем в четыре раза.
Этот текст написала команда рассылок «Фокус» от «7х7». Они поговорили с историком из Республики Коми Игорем Сажиным о том, как менялась концепция, цели и методы террористического движения в России за последние 200 лет — от восстания декабристов до дел о поджогах военкоматов.
Принудить короля
Губернатор Петербурга граф Михаил Милорадович 14 декабря 1825 года верхом на коне появился перед рядами солдат, выстроившихся на Сенатской площади по приказу офицеров-декабристов. Он пытался убедить полки сложить оружие и присягнуть новому императору России — Николаю I. Через несколько минут из рядов восставших в Милорадовича выстрелил Пётр Каховский — дворянин, гражданский человек. Он смертельно ранил чиновника.
После этого на Сенатской площади начались столкновения восставших офицеров с армией, присягнувшей императору Николаю I. Декабристы проиграли. Через полгода Каховского и его сторонников повесили. Так в России чуть ли не впервые заговорили о терроризме.
Историк Игорь Сажин говорит, что декабристы переняли свой террористический опыт из других стран, но терроризмом в чистом виде их действия назвать нельзя: они создавали заговорщические общества с целью свержения императора и установления конституционной монархии или республики.
В это время декабристы внимательно следили за Испанией. В годы Наполеоновских войн на юге страны восстали солдаты, которых поддержало местное население. В итоге в 1812 году они смогли принудить короля принять конституцию и установить народный суверенитет. Правда, монарх был не против, ведь протестующие боролись не с его властью, а с французскими оккупантами. Это событие стало примером для декабристов, которые хотели реализовать такой же сценарий в России.
Террористическая идея декабристов, говорит Сажин, заключалась в том, чтобы просто вывести полки, добиться поддержки от населения и принудить императора к принятию конституции.
— Это скорее военный заговор: с помощью вооруженных сил берем контроль, монарх слагает полномочия, устанавливаем либо республику, либо конституционную монархию. То есть это офицерский террор с помощью армии, — заключает историк.
Поднять народ
После неудачи декабристов попытки установить в России конституционную монархию или республику стали предпринимать народовольцы — студенты и интеллектуалы, желавшие демократических изменений. Сначала они действовали путем просвещения: «шли в народ» и пытались донести крестьянам свои идеи. Но идеи не прижились, и тогда часть народовольцев, например нечаевцы, пошли по схеме чистого террора. Идея этого террора заключалась в том, чтобы совершить убийство императора или крупного чиновника, на которое бы отреагировал народ — он бы поднялся и смахнул монархию.
В этом контексте Сажин вспоминает интересный эпизод. После того как народоволец Игнатий Гриневицкий бросил под ноги императору Александру II бомбу и в конечном счете убил его, он и другие его соратники отправились в явочную квартиру. Из ее окна они смотрели и ждали: когда против монархии поднимется народ. Но люди на улицы не вышли, чем шокировали народовольцев.
Тем не менее после неудачной попытки сменить режим, народовольцы не отказались от террора. Революционер Николай Морозов даже идеологически обосновал терроризм, сказав, что он «должен стать политической нормой»: если власти не стремятся поддерживать изменения, тогда начинают действовать террористы: они начинают убивать и этим показывать, что требуют от власти подчиниться народу. Игорь Сажин утверждает: идея, что с помощью террора можно заставлять власти что-то делать, перетекла к анархистам и эсерам.
— Концепция террора начала развиваться от того, чтобы подтолкнуть народ к смене власти, до того, что это нормальная конструкция в политике, — рассуждает Сажин.
Вы насилие, и мы насилие
Став нормой, культура террора начала действовать и внутри революционных движений середины XIX века: об эпизоде убийства одного из революционеров своими сторонниками пишет, например, Достоевский в своем романе «Бесы». На создание романа писателя вдохновило убийство студента Московского университета Ивана Иванова членами движения революционера Сергея Нечаева. Тот обвинил Иванова в предательстве и сотрудничестве с властями и собственноручно застрелил. За это убийство Нечаев отбывал срок в Петропавловской крепости.
Но в середине XIX века террористов не всегда признавали виновными в их преступлениях. Так случилось с революционеркой и социалисткой Верой Засулич. В 1878 году она выстрелила в мэра Петербурга Фёдора Трепова в его собственном доме. На суде она заявила, что таким образом отомстила Трепову за то, что сейчас назвали бы превышением должностных полномочий. Годом ранее, в 1877 году, Трепов отдал приказ выпороть политзека-народника Архипа Боголюбова, что по тем временам считалось недопустимым.
— Это рассматривалось как террор государства в отношении «непоротых» [поколения дворян и разночинцев, к которым запрещалось применять телесные наказания]. В отместку за это Засулич пытается убить этого чиновника и в суде доказывает, что это было ответом: вы террор, и мы в ответ пытаемся восстановить справедливость, вы насилие, и мы насилие, — рассказывает Игорь Сажин.
Засулич грозило до 20 лет тюрьмы за покушение на чиновника, но суд присяжных ее полностью оправдал. Правда, на следующий день приговор опротестовал прокурор, поручив арестовать Засулич, но та эмигрировала в Швейцарию и дожила до 1919 года.
После террора должна быть революция
К концу XIX века государство начало все активнее давить на революционеров. Теперь передовые места среди них заняли большевики и эсеры, перенявшие за народовольцами их террористические методы. Для них, говорит Игорь Сажин, терроризм превратился в способ добычи ресурсов для своих организаций. Теперь террористы действовали не просто для того, чтобы влиять на политические решения, а чтобы добиться революции. Для этого они начали совершать «эксы», то есть экспроприации — захваты банков, поездов и карет с деньгами.
Один из самых громких «эксов» в истории революционного движения в 1907 году организовал Иосиф Сталин: вместе со своим учеником Камо он захватил огромную сумму денег, напав на карету в Тифлисе. К слову, в том числе из-за этого эпизода в среде социал-демократов случился раскол: Ленин считал, что экспроприации должны стать нормой, но другие были с этим не согласны и на съезде РСДРП даже запретили грабежи.
При помощи «эксов» революционеры пытались собрать деньги для покупки оружия для потенциальных сторонников из числа рабочих. В конечном счете так и произошло: во время революции 1905 года концепция с вооруженными рабочими отрядами прошла обкатку. И даже добилась своего: в том же году Николай II принял манифест, ограничивающий единоличную власть императора.
Когда революционное движение пошло на спад, царские власти еще сильнее начали бороться с революционерами. Тогда министр внутренних дел Российской империи Пётр Столыпин ввел практику военно-полевых судов для тех, кто пытался свергнуть монархию. В обиход вошло понятие «столыпинские галстуки» — революционеров при Столыпине казнили через повешение. Самого Столыпина в 1911 году застрелил террорист Дмитрий Багров. Обстоятельства и мотивы убийства до сих пор до конца неизвестны.
Культура Гражданской войны
Правление большевиков началось с Гражданской войны, когда все остальные политические группы — от монархистов до социалистов-революционеров — выступили против власти красных. В 1918 году советские власти приняли манифест «О красном терроре». Согласно этому документу, «классовых врагов» большевиков необходимо изолировать в концлагерях, а сторонников белогвардейцев — расстреливать. Игорь Сажин считает, что культура Гражданской войны перетекла в уже мирное время, превратившись в Большой террор и став прерогативой государства.
— Война просто перетекла из состояния, когда Россия была полем столкновения разных сил, в террор, — говорит историк.
Так как большевики сами были революционерами и использовали в своей политической борьбе террористические методы, им было нетрудно ликвидировать другие подобные организации. Поэтому они тут же начали подавлять любые антиреволюционные попытки, ссылая политических противников сначала в лагерь СЛОН на Соловках, а потом — в ГУЛАГ.
Любая альтернативная концепция революции строго пресекалась большевиками, и это прослеживалось даже в мелочах. Например, когда председатель ВЧК Феликс Дзержинский организовывал тюрьмы для противников большевизма, он ориентировался на собственный опыт заключения еще в царской России. Он вспоминал, что заключенные по звуку шагов могли услышать приближающегося надзирателя, и поэтому приказал постелить в советских тюрьмах ковры. А еще отказался от часов на стенах, чтобы заключенные не смогли по ним спланировать побег.
— Они отлично знали, как сопротивляться любому виду террора, потому что сами были террористами. Поэтому огромная масса сопротивления большевиками подавлялась — вплоть до физического полного уничтожения. Это можно отследить: сначала идет Гражданская война, потом — подавление крестьянских восстаний, а потом — наступление на любые виды оппозиции внутри большевиков, — говорит об этом периоде Игорь Сажин.
Терроризм как основа сопротивления
Подавление революционных настроений дало сбой после Второй мировой войны, когда в национальных республиках СССР начали возникать террористические группировки: Организация украинских националистов* и Украинская повстанческая армия* в Украине, «Черный кот» в Беларуси, «Лесные братья» в Балтии, «Черная армия» в Молдавии.
Фашистские войска, наступавшие на СССР, для пропаганды на территориях республик обещали им автономию и право на самоопределение для национальных и религиозных групп. Большевики подавляли эти вопросы в 1920–1930-е годы, но после отступления немецких войск они вновь обрели актуальность. Во многом именно за право самоопределения боролись эти террористические организации в республиках Советского Союза.
Для своей борьбы они переняли методы партизанской войны: во время сопротивления немецкой оккупации в документах партизан прямо прописывалась задача «использовать в отношении оккупантов террористические технологии». Терроризм стал основой сопротивления. После окончания войны эти же технологии стали применять повстанческие организации, несогласные с властью большевиков. Они использовали террор для убийства новых властей и экспроприации для пополнения ресурсов. Одной из основных целей террора стало запугивание местных жителей. Игорь Сажин приводит в пример теракты в Украине, когда солдаты УПА* убивали членов семей тех, кто ушел служить в истребительные батальоны НКВД для борьбы с повстанцами. Чекисты отвечали тем же: арестовывали родственников солдат повстанческих армий и ссылали их в ГУЛАГ.
Советская власть боролась с террористическими организациями теми же методами лесной войны. Для этого она создавала истребительные батальоны, или «красные ястребки», как их неофициально называли. Игорь Сажин отмечает, что для ужесточения конфликта большевики использовали национальные противоречия — например, создавали отряды «ястребков» для действий в Украине из поляков.
Национальное сопротивление в советских республиках продолжалось вплоть до 1950-х годов, пока советские власти практически полностью его не купировали. С тех пор попытки терактов в СССР стали единичными.
Либо террорист, либо сумасшедший
Младший лейтенант Виктор Ильин заступил на ночное дежурство в секретной воинской части под Ленинградом 21 января 1968 года. Утром он украл из оружейного шкафа два пистолета Макарова и уехал в ленинградский аэропорт. Уже в 10 утра Ильин был у своего дяди в Москве: он сказал, что очень хочет посмотреть на встречу Леонида Брежнева с космонавтами. На следующий день Ильин взял дядин милицейский плащ, спрятал пистолеты в рукава и пошел в Кремль. Под видом милиционера он встал в оцепление, дождался, пока мимо проедет первая машина праздничного кортежа. Когда с ним поравнялась вторая, Ильин вышел из оцепления и 11 раз за шесть секунд выстрелил. Обычно второй в кортеже ехала машина генсека Брежнева, но не в этот раз. Там ехали космонавты, в числе которых — действующая депутатка Госдумы РФ Валентина Терешкова. Ильин убил водителя, еще троих людей ранил. Тут же его схватили сотрудники КГБ. Через два года Ильина признали невменяемым и отправили в психиатрическую больницу на Кавказ. Он вышел из лечебницы в 1990 году и сейчас живет в Ленинградской области.
Историк Игорь Сажин говорит, что подобные случаи в 1960–1970-е годы в СССР были редкостью: в это время нечастые теракты совершали одиночки. После смерти Сталина и Хрущёва чекисты научились проводить «профилактическую работу» со всеми, кто публично говорил о национальных или религиозных проблемах. Людям как бы говорили: «Запомните! Если вы продолжите, мы тут же найдем возможность вас посадить».
Критиковать советскую власть мирно было практически невозможно, но когда дело доходило до насилия, вердикт государства был однозначен: человек либо террорист, либо сумасшедший.
Свободная дискуссия
В 1980-е Михаил Горбачёв фактически отменил систему «профилактики» неудобных дискуссий — говорить о религиозных, национальных и экономических проблемах вновь стало возможным. Спецслужбы больше не подавляли возникающие конфликты, и те становились все более жестокими. В национальных республиках вновь стали появляться организованные террористические группировки, которые советская власть практически не контролировала, отдавая эту проблему на откуп местным властям.
Практически сразу возникли и сепаратные движения, стремившиеся отсоединить свои республики от СССР. Эта тенденция сохранилась и после распада Советского Союза: желание республик Кавказа отделиться от России в конечном итоге привело к терактам внутри страны и чеченским войнам.
Игорь Сажин отмечает, что подобные конфликты возникают во всем мире.
— Сепаратистские тенденции будут существовать столько, сколько будет возможность для такой дискуссии. Один из дискурсантов будет тянуться к террористическим технологиям — это везде присутствует, во всех странах: в Турции — курды, в Израиле — палестинцы, — добавляет историк.
Но терроризм в 1990-е и начале 2000-х, говорит эксперт, по своей природе отличается от того, что происходит сейчас. История как будто сделала крюк и вернулась на 200 лет назад — в сопротивление монархии.
За одним большим исключением: те, кто восставал тогда, хотели создать в России демократический режим, а сейчас часто в терроризме обвиняют людей, которые просто считают, что страна постепенно уходит от демократии через авторитаризм к диктатуре.
Валерию Зотову из Ярославля, задержанную 16 февраля 2023 года, обвиняют в попытке поджечь здание, в котором местные жители собирали гуманитарную помощь военным. Девушка якобы собиралась выполнить указания некого Андрея, «представителя ВСУ». Адвокат девушки считает, что ее запугали для дачи показаний. Мама Валерии Светлана Зотова уверена, что с девушкой под видом собеседника из Украины общались сотрудники ФСБ. Саму Зотову спустя месяц после ареста дочери обвинили в оправдании терроризма и призывах к терроризму, ее внесли в реестр экстремистов.
— Меня обвиняют в оправдании терроризма и призывах к экстремизму из-за двух комментариев в телеграм-канале и моей антивоенной позиции, но я ни о чем не жалею, я за мир. Моя дочь находится в СИЗО по обвинению в поджоге пункта сбора помощи для мобилизованных. Теперь фигурантом дела стала и я, — комментировала уголовное преследование Светлана Зотова.
