Московский муниципальный депутат Алексей Горинов стал первым россиянином, который получил реальный срок по статье 207.3 УК РФ о распространении фейков про Вооруженные силы РФ. Мещанский районный суд Москвы назначил ему семь лет колонии за то, что Горинов высказался о спецоперации в Украине на заседании совета депутатов. Журналисты “7х7” спросили у экспертов, что означает такой суровый приговор и останется ли в будущем у гражданского общества возможность влиять на похожие процессы с помощью общественного давления.
Приговор Горинову — предостережение всем депутатам
Екатерина Шульман, политолог:
— Кроме обычной общетерроризирующей функции это еще и специфический предвыборный приговор в преддверии муниципальной кампании, которая пройдет в Москве до осени. Он должен продемонстрировать, что распространение фейков о Российской армии бывает разным: в индивидуальном порядке за это карают административными способами, но если распространение фейков совмещено с политическим действием, то это считается серьезным антигосударственным преступлением. Горинову вменялось то, что он сделал свои заявления на заседании муниципального совета и в качестве муниципального депутата.
Значительная часть электората или потенциального электората, которая недовольна происходящим, могла отозваться на антивоенную риторику, поддержав кандидатов, которые ее используют. И это бы был относительно безопасный способ высказать свое отношение к происходящему. Именно поэтому приговор такой чудовищный — семь лет за ненасильственное преступление. До сих пор за политические высказывания не давали таких сроков.
Очевидно, это сделано для того, чтобы ни действующим, ни потенциальным муниципальным депутатам — никому — не приходило в голову выступать по этому поводу. А они это делают, причем не только в Москве, но и в Воронеже и Приморском крае. Это признано недопустимым, так как они находятся внутри системы и их голос имеет больший вес. Они не маргиналы, которые выходят с плакатами к административным зданиям, а народные избранники, должностные лица.
Система власти должна демонстрировать единство, что 7 июля было еще раз постулировано на встрече президента с лидерами парламентских фракций: «Партии разные, а родина одна». С точки зрения практической это значит, что сейчас нельзя не поддерживать официальную позицию.
Случаи, когда удавалось «спасать» людей при помощи привлечения внимания к их уголовному делу, лучше запоминаются. Люди их помнят — и правильно делают, потому что это вдохновляющие примеры. Но из этого не следует, что в каждом следующем случае будет гарантированный успех. Увы, репрессивная машина не обязана никого из нас слушать. И она этого не делает. В делах, связанных с Алексеем Навальным и его родственниками и соратниками или с «Открытой Россией», общественное давление не приносило результата. В большинстве случаев сколько сторона обвинения в суде просит, столько судьи и дают.
Наказания по статье о фейках не станут мягче
Иван Павлов, основатель правозащитного проекта «Первый отдел»:
— Этот приговор — сигнал, что власти будут действовать очень жестко. Если в уголовной статье о распространении фейков про армию указано возможное наказание от 5 до 10 лет лишения свободы, то суды будут давать другим обвиняемым по той же статье семь лет, как в случае с Гориновым. Это говорит о том, что для властей военная операция — очень чувствительная тема, ведь не зря они в первые дни событий в Украине приняли законы о военной цензуре. Власти показывают, что поблажек для тех, кто нарушил эти законы, не будет точно.
Несколько лет назад журналистку из Пскова Светлану Прокопьеву обвиняли в оправдании терроризма [после ее комментария о взрыве в здании архангельской ФСБ; журналисты провели несколько акций в ее поддержку; прокурор запросил для нее семь лет колонии, суд назначил штраф]. Это была чувствительная тема для властей, но она не такая чувствительная по сравнению с событиями в Украине. Власти будут делать все, чтобы люди это усвоили [что критиковать эту тему нельзя], вплоть до таких сигналов [как реальный срок за антивоенное высказывание]. Обвиняемых по статье 207.3 УК РФ будут брать под стражу, им будут назначать реальные длительные сроки наказания.
В тех делах о фейках, где человек не признает свою вину, он будет получать реальный срок. Там, где он будет признавать вину, возможны исключения, и то не всегда. Многое будет зависеть от публичности дела. Даже если человек признает вину, его надо будет наказать жестко. Потому что это должен быть демонстративный сигнал.
За повторную дискредитацию будут сажать чаще
Александр Верховский, директор информационно-аналитического центра «Сова»:
— То, что суд дал Горинову ровно тот срок, который просил прокурор, и этот срок так велик, определенно является именно сигналом. Расшифровать его нетрудно: массовые штрафы за дискредитацию армии по статье 20.3.3 КоАП будут теперь серьезно дополнены реальными сроками за фейки и, возможно, за повторную дискредитацию.
Сейчас ситуация в стране воспринимается значительной частью чиновников и судей как военная, и потому «торг неуместен», в том числе — с возмущающейся частью общества.
Означает ли это, что и по всем последующим делам по статье 207.3 УК судьи будут выносить столь же суровые приговоры? Вовсе не обязательно, но определенный ориентир задан, и, скорее всего, наказанием по этой статье обычно будет именно реальное лишение свободы. В то же время единственный пока осужденный за повторную дискредитацию вооруженных сил (статья 280.3 УК РФ) Заурбек Жамбеков был осужден условно. Возможно, статья 280.3 мыслится в правоприменении как более мягкий вариант в сравнении со статьей 207.3, притом что следствие пока может относительно свободно выбирать между этими статьями.
Впрочем, правоприменение развивается так быстро, что делать прогнозы — неблагодарное дело.
Это резкое повышение уровня репрессий
Сергей Давидис, глава программы «Поддержка политзеков. Мемориал»:
— Любой приговор по политическому делу - это сигнал. Политические репрессии направлены на формирование определенной картины мира. Ведь власти преследуют не всех подряд, а избирательно, и на конкретных примерах показывают, что с человеком может произойти. Есть все основания полагать, что это и было целью в случае с Алексеем Гориновым.
Приговор Горинову — насколько мы знаем, третий в России по статье 207.3 УК РФ. Но в первых двух случаях люди получили наказания, не связанные с лишением свободы. Эти люди были мало известны. А дело Горинова рассматривалось в Москве, широко освещалось. Сам Горинов - политический активист, муниципальный депутат. Поэтому для формирования правоприменительной практики это дело будет иметь большое значение. Это сигнал не только людям, но и правоприменителям о том, какие стандарты задаются в Москве.
Получится ли у общества противостоять этим новым делам? Раньше из-за общественного резонанса получилось помочь многодетной матери Светлане Давыдовой [в 2015 году ее обвинили в госизмене за то, что она сообщила сотрудникам украинского посольства информацию о российских военных; под общественным давлением дело прекратили, а женщину освободили из-под стражи] или журналистке Светлане Прокопьевой. Но ситуация изменилась.
Примеры эффективного общественного воздействия связаны с удачным стечением обстоятельств. Например, к женщинам российские власти традиционно относились снисходительнее. Это не значит, что у женщин есть какие-то гарантии, но при прочих равных у женщин больше шансов не получить большой срок.
В деле Горинова не приходилось рассчитывать на то, что из-за общественного давления ему могут дать штраф или условный срок. Ситуация в стране за последние месяцы изменилась. Сейчас у власти нет желания продемонстрировать гуманизм по отношению к явным противникам. Наоборот, у Горинова есть отягчающие, с точки зрения власти, обстоятельства. Он - политический активист, который пытался участвовать во власти на муниципальном уровне.
Рассчитывать на снисхождение в его случае было невозможно, но дать семь лет ни за что - это резкое повышение уровня репрессий. Эта не та ситуация, где общественное мнение могло повлиять на итог суда. Может быть, в апелляции срок сократят, потому что дело абсурдное, но на полный пересмотр рассчитывать не приходится.
Я допускаю, что приговоры могут быть более мягкими, если есть общественная кампания, если жертва — женщина, особенно с несовершеннолетними детьми. Но при принятии решения власть учитывает множество факторов, и общественная поддержка подсудимых - только один из них. Становится ниже вероятность того, что общественное мнение впредь будет влиять так, как того хотим мы.
Я знаю Алексея Горинова уже 14 лет по оппозиционным и правозащитным проектам. Это исключительно мягкий и светлый человек. Он одним из первых стал регулярно ходить по отделам полиции и судам, чтобы помогать задержанным на публичных акциях. И при этом он не выпячивал себя, не стремился ни к политическим, ни к информационным дивидендам. Он, мне кажется, несколько идеалистически недооценил беззаконие власти. Наверняка знал про новую статью о дискредитации армии, но обоснованно полагал, что его слова не подпадают под ее действие.
Правоприменение перейдет в ручной режим
Наталья Звягина, директриса Amnesty International по России:
— Приговор Горинову — это сигнал не обществу — оно и так все понимает, — а власти.
Соответствие решения суда праву обсуждать бессмысленно. Приговор вслед за статьей непропорционален содеянному. Годы в заключении за слова и позицию — это полное несоответствие Конституции РФ и практике Конституционного суда. Но право сейчас заметено под лавку. Правила текущего момента устанавливаются вручную и часто интуитивно.
Суровость приговора в данном случае выполняет две функции. Первая — посылает сигнал должностным лицам, что с них спрос выше, чем с безродных низовых активистов. Получил полномочия — помалкивай! Неважно, от кого ты избрался, — на должности ты представляешь не избирателей, а систему. Вторая — это, на мой взгляд, работа с Ильей Яшиным, из чьей команды Алексей Горинов. На Илью не удалось надавить через личную жизнь. Вероятно, кому-то кажется, что через давление на бывших коллег удастся добиться большего. И бонусом — так система ставит крест на стратегии захода в политику через муниципальный уровень.
К сожалению, репрессивный каток обесценивает общество. Общественная поддержка нарочито игнорируется. Активизм практически приравнен к терроризму — с той разницей, что террористам можно на экономический форум, а активистам нет. Людям транслируется их бесполезность. Но это совсем не значит, что надо сложить лапки и рыдать. Я признательна людям, пришедшим к суду поддержать Алексея. Молодцы те, кто шлет ему весточки с новостями из соцсетей и слова поддержки. Говорить и писать о его деле и о других людях, обвиненных за слова, не запрещено. Молох переключается на новых жертв, главное — чтобы общественное внимание не угасало. Каждое письмо ценно.
Сейчас как никогда важно поддерживать каждого, хоть ресурс наших возможностей и ограничен. Лучше зажечь свечу, чем проклинать темноту!
Фото Ивана Павлова — TaisiaSuvorova; commons.wikimedia.org; фото Натальи Звягиной — из личного архива.
