Медиапартизан

«Какие путешествия, когда здесь такое?»

Александру Потоцкому 35 лет. В 2007 году он бросил университет в родном Владивостоке и поехал в путешествие по Азии автостопом. С собой взял рюкзак, камеру и 15 тыс. руб. С тех пор Потоцкий ездит по миру, рассказывает о своих приключениях через соцсети.

Александр работал фиксером в экзотических странах для съемочных команд, был гидом в Мексике, убегал из охваченной паникой после убийства президента в 2021 году Гаити. Репортажи Потоцкого публиковали Discovery и «Русский репортер». Сам блогер-путешественник называл себя «кочевым репортером».

Из последней рабочей поездки Александр Потоцкий вернулся домой в Ярославль 26 января. Через месяц он собирался улететь в Латинскую Америку. Но 24 февраля Россия начала специальную операцию в Украине, от планов пришлось отказаться: «Какие путешествия, когда здесь такое происходит?»

Утром первого дня военных действий Потоцкий проснулся поздно: накануне он встречался с ярославскими друзьями. Пока грелся чайник, Александр открыл WhatsApp. Ему пришло сообщение от друга из Киева.

— Я понимал, что произошло нечто страшное. Когда прочитал про цели этой так называемой военной операции — был в шоке. Сколько раз я был в Украине, даже в Киеве успел пожить — и не было никаких проблем из-за того, что я русский.

А тут просыпаюсь и вижу, что наша страна пытается спасти Украину от нацизма. У меня, естественно, вопрос: какого хера? — рассказал Потоцкий «7x7».

С украинцами Александр познакомился в Индонезии на съемках «Мира наизнанку»: его позвали в команду переводчиком и координатором. Через год он поехал к ним в Украину. Рассчитывал попасть на премьеру индонезийского сезона шоу, но оказался на Майдане:

— Это был 2014 год, премьеру отменили после гибели людей на протестах. А я не стал сдавать билеты, решил посмотреть, что происходило в Киеве в те дни. Это было историческое событие.

После начала спецоперации Потоцкий не мог просто остаться дома. Его первой реакцией на события в Украине стали одиночные пикеты.

«Дали понять: будут проблемы»

На первый пикет Александр Потоцкий вышел через два дня после начала спецоперации. Разворачивая плакат на пешеходной улице Кирова в Ярославле, он думал о своих украинских друзьях, которые в это время находились близко к зоне военных действий или пытались эвакуировать родственников:

— Этот пикет был не просто выражением позиции. Одно дело — быть несогласным с чем-то. Но у меня в Украине друзья. За друзей надо стоять. Этот пикет был возможностью как-то отвлечься и успокоиться, посмотреть на людей вокруг и их реакции.

Чаще всего прохожие не обращали внимания на пикетчика, некоторые начинали спорить. Самым популярным вопросом для начала беседы с Александром стала фраза «А где вы были восемь лет?».

Потоцкий выходил на четыре пикета. В первый раз полицейские переписали его паспортные данные и сказали, что он ничего не нарушает. Три раза силовики увозили Александра в отдел, беседовали с ним и просили не пикетировать. После последнего пикета с блогером разговаривал незнакомый человек в маске:

— Он досмотрел карманы, сумку. «По-человечески» попросил больше не выходить, потому что «надо ловить преступников, а мы тут с тобой возимся». С тех пор я больше не выходил на пикеты. Зато ко мне домой приходили — сначала в форме, потом в гражданском. Но меня дома не было.

Закон об ответственности за дискредитацию Вооруженных сил РФ стал для Потоцкого последним аргументом против уличных акций. Блогер стал считать пикеты бессмысленными: «Повлиять на происходящее в Ярославле не получится. А те, кто задерживает меня, будут с каждым разом все больше злиться. Когда-то я просто перешел бы черту, и они взялись бы за меня серьезно».

Потоцкий начал думать, что может сделать. Его вдохновила работа журналиста Ильи Красильщика, который после начала спецоперации публикует в Instagram* мнения и рассказы людей о происходящем в Украине. Александр обратился к друзьям-украинцам, чтобы те поделились с ним своими наблюдениями:

— Я понял, что полезнее будет заниматься журналистикой, а не сидеть по тюрьмам.

После начала [Роскомнадзор] я убедился, что пропаганда стала очень серьезным оружием. Раньше не обращал на нее внимания — пусть люди думают как хотят. А сейчас понимаю, что молчание остальных привело к тому, что происходит в Украине. И лучший способ бороться с пропагандой — рассказывать правду.

«Танков из песни не выкинешь»

Первой героиней, чей рассказ Александр Потоцкий опубликовал в соцсетях, была Надежда (имя изменено) — хирург из Киева. Они познакомились в Украине. Надежда по телефону поддерживала Потоцкого и через интернет следила за его лечением, когда он в 2018 году попал в индонезийскую больницу с пневмотораксом (воздух из легкого заполнил грудную клетку, работало только одно легкое). Он считает, что девушка спасла ему жизнь. Когда 6 марта она написала, чтобы поздравить блогера с днем рождения, он предложил ей интервью.

Она согласилась: «Вечером я возвращалась домой на электричке. Брат написал, что аэродром взорвали. Я испугалась за маму. <…> Почти у каждого из нас есть родственники в России. Но так много [людей] перестали общаться [с нами]. Пропаганда у вас сильная. Но наши [врачи] помогают вашим раненым, оперируют их. <…> Представляешь, я сегодня первый раз за месяц выпила латте. Боже, какое это было счастье!»

Украинцы рассказывают Александру, что стало с их городами, семьями, домами. Он старается не занимать никакой стороны, не разбирается, чей снаряд и куда прилетел. Блогер хочет показать, как спецоперация изменила будни конкретных людей:

— Вот живой человек, вот так сейчас выглядит его жизнь. Кто виноват в этом — прямо сейчас не главное. Мне важно собрать то, что человек увидел своими глазами. Но самому этому человеку, конечно, важно, чей снаряд прилетел в его дом, — и у него очень конкретный взгляд на вещи. Танков из песни не выкинешь.

Пока все герои, с которыми говорит Александр, — его друзья и знакомые. Он избегает людей, которых не знает лично. Объясняет это ответственностью за то, что публикует. Ему важно знать, что человек «реален».

— Тех, кого знаю лично, я не прошу прислать фото паспорта или написать адрес дома. Это вопрос доверия. Что делать с незнакомцами, чтобы проверить их слова, — пока думаю. Не хочу сделать ошибку в самом начале. Облажаешься — и все, репутацию будет сложно восстановить.

Одна из последних историй в Telegram-канале Потоцкого — рассказ студентки из Мариуполя. Она поделилась воспоминаниями о первых днях спецоперации, эмоциях, быте в убежище: «„Господи, либо убей уже, либо эвакуируй“». В своем Instagram* Александр написал, что это письмо стало для него самым трудным: «Часть ответов сократили, часть удалили в целях безопасности».

— Мне приходится прибегать к самоцензуре. Я вынужден убирать из текстов то, что могут использовать против меня. Это компромисс, на который я пошел. Рассчитываю на понимание, — объяснил он читателям.

«Из-за таких, как вы, нас потом бомбят»

Во время путешествий Александр Потоцкий привык, что лично рассказывает о мире и людях. Ему, как кочевому репортеру, важно быть на месте событий. Но поехать в Украину он не мог: сложно и опасно.

— Как репортер, я хотел оказаться на месте и показывать происходящее. Но непонятно, что будет происходить у нас в России, как будут развиваться события. Я хочу рассказывать о ситуации по обе стороны границы. Поэтому решил так: если освещать [Роскомнадзор], нужно ехать в Белгород, — рассказал он.

В приграничный город Потоцкий приехал в начале апреля, чтобы «показать, как живет „второй фронт“». За несколько дней до этого в Белгороде загорелась нефтебаза — по версии местного губернатора, после авиаудара со стороны Украины. «Одно дело — читать новостные сводки, а другое — быть свидетелем всего», — решил блогер.

Александр вспоминает, как сидел в доме своего друга в белгородской деревне и слышал взрывы снарядов. На дорогах в Белгородской области он видел военную технику. Именно тогда понял, что «[Роскомнадзор] не где-то там, а за углом»:

— Те, с кем я общался в Белгороде, чувствуют близость [Роскомнадзор]. Люди на нервах, волнуются. Потому что понимают, что если к ним начнет что-то прилетать, в их родной город... Я бы тоже волновался. Один случайный снаряд — и пострадать могут знакомые, друзья, близкие.

За неделю в Белгородской области Александр и его коллега-фотограф несколько раз столкнулись с противниками их работы. Когда Потоцкий снимал последствия пожара на нефтебазе, к нему подъехали «сотрудники какого-то предприятия»:

— Они стали говорить: «Что вы тут снимаете, зачем вам это надо? У людей горе! Из-за таких, как вы, нас потом бомбят».

На выезде из Белгорода блогер сфотографировал дорожный указатель с надписью «Харьков». Это заметил мужчина, который ехал по встречной полосе. По словам Потоцкого, тот развернулся через двойную сплошную, вышел из машины и стал говорить: «Кто вы такие, что снимаете? Не хотите отвечать — я позвоню в ФСБ, будут они с вами разговаривать». От разборок с мужчиной Александра спас зеленый сигнал светофора.

«Нас проще посадить, но сложнее заткнуть рот»

Когда Александр Потоцкий вернулся из Белгорода в Ярославль, он сменил название своего Telegram-канала с «Кочевой репортер» на «Потоцкий Партизан. media». Объявил, что будет писать только о спецоперации и ее последствиях, пригласил волонтеров, которые хотели бы работать с ним. Теперь в его команде несколько человек, хотя все еще не хватает переводчиков, редакторов, журналистов, блогеров, монтажеров, дизайнеров.

Блогеру страшно: своими публикациями он «привлекает лишнее внимание полиции». Но «откатываться назад» он не собирается, как и писать «спецоперация» вместо [Роскомнадзор]:

— За 15 лет путешествий и жизни в разных странах мне много раз было страшно — даже страшнее, чем сейчас. Я прилетел в Гаити, сразу понял: страна — жопа. А утром меня разбудил переводчик, сказал, что у нас проблемы: какие-то люди убили президента, и эти люди говорят на английском и испанском. И вот я, весь такой выделяющийся из толпы цветом своей кожи и языками, на которых говорю, не могу улететь и уехать, потому что местные силовики ищут убийц главы государства. Сейчас ситуация чем-то похожа: вокруг меня происходит что-то непонятное, и я никак не могу повлиять на происходящее. Только я делаю выбор, быть в ситуации или абстрагироваться от нее.

Команда «Потоцкий Партизан. media» продолжит рубрику «Письма с [Роскомнадзор]», планирует выпускать подкаст и рассылку, создавать видео об Украине и России, писать о репрессиях и цензуре. «Это будет что-то подпольное», — объясняет Александр.

— Когда стали вводить законы о фейках, закрывать СМИ, я подумал, что дальше работать смогут либо редакции за рубежом, либо самиздатные одиночки вроде нашего медиа. Если все крупные издания можно закрыть, то всех блогеров не пересажаешь. У нас все равно больше свободы. Нас проще посадить, но сложнее заткнуть нам рот, — считает он.

Александр остается в России и хочет жить дома, «пока это возможно». Хотя понимает, что в любой момент ему нужно быть готовым уехать.

Когда спецоперация закончится, Потоцкий мечтает делать медиапроект про Россию: показывать места, людей и их занятия. «Но когда это будет — непонятно», — говорит он. Александр думает, что его «партизанский» канал может закрыться в любой день:

— Я ни хуя не смелый. Я ни хуя не сильный. Я даже в армии не служил. И в тюрьме не сидел. Но я все равно не готов стать молчаливым свидетелем того, что происходит и как в другой стране прямо сейчас идет самая настоящая и страшная [Роскомнадзор]. Я всем сердцем хочу, чтобы моя страна дружила с остальными странами, а не [Роскомнадзор] со всем миром.

Если все люди замолчат, если все источники информации власти заблокируют, если останется только пропаганда, тогда мы все будем обречены.