Интернет-журнал «7x7» представляет текст проекта «Гласная» — журналистской команды, которая собирает истории сильных женщин, живущих вопреки стереотипам. Героиня этого материала — 29-летняя Оля Мищихина, которая три года назад переехала из города в село Чуваки под Пермью, в старый бабушкин дом, чтобы строить агробизнес на краевой грант в 1,5 млн руб. Деньги она потратила на покупку саженцев и грузового автомобиля «Соболь», высадив в поле 1,5 тыс. кустов малины и 900 кустов жимолости. Сегодня у Оли в хозяйстве корова, два теленка, куры, гуси, индюки, поросята, двое детей и все село Чуваки, которое она учит фермерству, пытаясь вернуть деревню в деревню.
«Не успеваю даже что-то написать поделиться новостями для меня проблематично я постоянно должна кого-то кормить что-то полоть кого-то возить быть в заботах о своем хозяйстве детях», — извиняется Оля в своем блоге. Блог она завела, чтобы продавать продукцию, но оказалось, что продукция расходится и без рекламы. Зато фермер поняла, что жители деревни остро нуждаются в общении, информации и знаниях. И им нужен проводник.
«Романтики тут нет»
Мои мама и бабушка живут в городе. И сказать, что они «так рады, так рады — дочь в деревне!» — неправда. Правда такая: Оля, береги себя, тебе так тяжело. Мама в свое время уехала из деревни со словами: чтобы мои дети никогда этого не нюхали и не видели. А я со своими детьми вернулась и отдала старшего в сельскую школу.
Мама в свое время уехала из деревни со словами: чтобы мои дети никогда этого не нюхали и не видели.
У меня есть дом и три гектара земли, доставшиеся в наследство. Когда я решила переехать в деревню, работала в институте завлабораторией — но там ничего не происходило, а мне хотелось самореализации. Студенткой я была на стажировке в Финляндии, где собирала ягоды, этот опыт меня вдохновил, и я решила, что буду выращивать в деревне малину и жимолость. Написала бизнес-план и получила грант на развитие фермерского хозяйства.
Весной 2016-го мы приехали сюда с детьми и остались. Первое, что я увидела: деревне не хватает информации. Например, я сразу выяснила, что хозяйству с печным отоплением положено 15 кубометров леса на дрова в год, а у кого есть баня — все 20. Рассказала об этом другим, собрала всех «дровонуждающихся», нашла человека, который заготовит дрова из полученного леса — в обмен на дрова. В лесничестве, правда, на меня смотрели как на аферистку, потому что документы на всех тоже я готовила. Три года живу в деревне и три года этим пользуюсь, а люди всю жизнь живут и не знают. Они думают, что лес надо воровать или что на дрова надо покупать горбыль.
Первое, что я увидела: деревне не хватает информации.
В своем поле я занимаюсь растениеводством, это плодово-ягодное хозяйство. Ягоды всегда востребованы, рынок ими не насыщен. Даже этим летом, безумно урожайным на малину, стоимость пол-литрового стаканчика была 150 рублей. Сколько всего нужно сделать корове, чтобы получить три литра молока, которые стоят тех же денег? А тут малина. И люди берут. Надо развивать ягодники, чтобы ягода шла не только на продажу, но и для самосбора — люди могли бы приезжать из города и собирать ягоды. То есть такой ягодный туризм и собирательство.
Глава крестьянско-фермерского хозяйства — звучит гордо, наверное. Только романтики тут нет. Было бы очень здорово вставать с солнышком и заниматься с утра до вечера только своим полем. Но ягоднику на становление нужно от трех до пяти лет. Мой «проект» формально закончится через два с половиной года, когда хозяйство, по сути, только начнется. До этого что-то нужно в него вкладывать и на что-то жить. Поэтому я работаю много где еще, веду чужие поля как агрохимик, то есть слежу, чтобы все делалось своевременно и в нужных дозах.
Экономика одной коровы
В прошлом году мы собирали с помощницами горох, и я смеялась: хочу корову. Они в ответ: у тебя даже конюшни нет. Это правда, но как только ты хочешь что-то за гранью своих возможностей, они что делают? Расширяются. В городе я проходила тренинги для молодых ученых, когда тебя накачивают всяким таким: эге-гей, ты сможешь. Пермь — это все-таки не Москва, мы тут как губка впитываем информацию и всего хотим. Так вот, про конюшню. Тут вокруг много пилорам, проезжаю мимо одной и вижу — стоит прошлогодний и уже немного обветшалый сруб шесть на шесть. Цена — 60 тысяч. Через несколько месяцев я его купила за 40, потому что каждый день проезжала мимо и спрашивала: цена не поменялась?
На корову мне дала бабушка. Сама она живет в городе, но в мои инициативы крепко верит. Хочу, чтобы деревня стала такой, как в моем детстве. Тогда у нас было поголовье коров, порядка 30. Сейчас 30-летние деревенские говорят, что это неоправданная возня. Но я теперь знаю, каково это — иметь корову, какая это гордость, когда люди благодарят тебя за вкусное молоко. Научилась ее доить — и все, больше ничего не нужно. Ходи, корми, ухаживай. Когда корова родила, начала давать по двадцать литров молока. Теперь я, городская, продаю деревенским молоко, но не все деревенские еще покупают, предпочитают пакетированное из магазина вместо домашнего: фу, оно жирное. Оно же «пахнет»! А что оно — не должно пахнуть? Оно что — вода?
Теперь я, городская, продаю деревенским молоко.
Корова во всей деревне есть только у меня и у соседки. Мне 30 лет, и у меня есть корова (на самом деле мне 32, но последние года три я говорю «тридцать»). Сейчас продумываю для деревенских семинар про корову, даже сочинила термин — экономика одной коровы. Суть в том, что корова дает молоко и кормит остальную скотину — поросенка, телят, уток, кур. Все деньги от коровы реально уходят на корма. А вот если бы было две коровы — я бы и заработала.
«В деревне кабачки продают! Ребята, вы чего?»
Вернуть деревню можно только через развитие личных хозяйств и земледелия. Сейчас люди как думают: зачем выращивать, если можно купить в магазине? Так вот, этого «из магазина» я уже наелась. Жить в деревне и возделывать огород — это нормально, ухаживать за скотиной — это нормально. Едешь по селу — и грустно от того, что трава не выкошена, есть заброшенные участки. Или заходишь в сельский магазин, а там кабачки. В деревне кабачки продают! Ребята, вы чего? Вам сложно воткнуть семечку в навозную кучку? Или почему мы сегодня покупаем яблоки непонятного сорта? Написано везде: яблоки сезонные. Почему не сорт «Симиренко»? Будто люди стали недостойны продуктов питания — настоящих, нормальных.
Будто люди стали недостойны продуктов питания — настоящих, нормальных.
Государство не знает, что делать с деревней. Вот у них идея: деревня должна стать туристическим местом. Ведь людям в городе интересно посмотреть, как тут живут. Вы же, наверное, печь топите, хороводы водите. Нет, мы этого не делаем! Мы такие же, как вы. Или: а давайте вы будете деревней ремесленников, говорят нам умные люди из Москвы, которые сидят в разных комитетах и ищут новые способы развития деревни. Тут недалеко есть деревня, называется Горшки. И вот они нам говорят: давайте вы будете там горшки делать и все к вам будут ездить. Вы о чем? Где горшки и где Горшки! Или: а давайте вы будете старообрядческой деревней, мы вас в сарафаны оденем, кокошники подвяжем. Вот зачем из нас клоунов делать?
Я вижу только один путь — развитие личных хозяйств. Давайте начнем с маленькой грядки, огорода, поросенка, теленка, коровы. Прокорми себя сам. Если ты сам можешь себя прокормить — значит, выживешь.
«Когда-то я выбрала его, парня из деревни, но оказалось, что парни из деревни ищут девушек из города»
Жизнь в деревне научила меня ценить время. Каждый день нужно встать в пять-шесть утра, подоить корову, проводить старшего на школьный автобус. Потом приходят работницы, мы пьем чай (так сложилось, без чая нельзя), везу их в поле. Младшего везу в детский сад. Потом работа по хозяйству: надо скот накормить, напоить, подоить. Развожу молоко и сама уезжаю работать в поле, на огород или в питомник. Вечером всех собираю.
Мне говорят: пожалей себя, найди мужика. Фермерство — это все-таки семейный бизнес, когда муж и жена ведут хозяйство вместе. С мужем мы в разводе, но продолжаем быть вместе. Он живет в городе, мотается по командировкам и мое фермерство не очень поддерживает, поэтому мне приходится справляться в основном самой. Когда-то я выбрала его, парня из деревни, но оказалось, что парни из деревни ищут девушек из города.
Семейное счастье любит спокойствие и тишину, мужчине нужна ты одна и полностью, а не 33 тебя: Оля-фермер, Оля-общественник и Оля-жена. Но я знаю: если начну себя зажимать, испорчу настроение и себе, и окружающим. Поэтому я постоянно живу в поиске баланса между семьей, бизнесом и общественной работой.
Мужчине нужна ты одна и полностью. Но я знаю: если начну себя зажимать, испорчу настроение и себе, и окружающим.
Меня восхищает, когда люди умеют что-то делать своими руками. Вон мужчина тащит железяку, это кузнец. Вести бизнес я и сама могу. Сама могу за рулем и травы накосить, а он пусть бы в мастерской пропадал и создавал что-то свое.
Все думают, что фермер — это мужик на тракторе. А я женщина на ГАЗели. Мне нравится быть такой, я чувствую в этом свою силу. Если надо, могу кулаком по столу, потому что имею дело с мужиками, рабочими. Всегда признаюсь честно, если была неправа. Да, месяц назад я говорила одно, а сейчас говорю другое — ничего тут страшного, ребята, ведь целый месяц прошел!
Но при этом могу быть очень гибкой и пользуюсь преимуществами «слабого пола». Недавно покрасилась в блондинку, потому что в деревне так жить проще и всегда можно попросить помощи без стеснения. Там, где у мужчины начинается паника, если что-то пошло не так, женщина найдет 33 других варианта, станет пластичной как вода, обойдет препятствия и все равно займет свою нишу.
«В городе интернет, телевизор — и детям скучно!»
Мои дети себя чувствуют отлично в деревне, они тут свободны, себе на уме. У меня двое пацанов, одному семь, другому четыре. Макар, старший, ест все: мам, открой теплицу, помидор хочу. Им нужна эта деревенская свобода, пространство, им нужны эти палки под ногами, все, что можно схватить, куда залезть, побегать, погонять — и в то время, когда они хотят, а не когда у меня есть на своих детей время.
Макар говорит: когда вырасту, стану фермером, мам, как ты. Прошу их помочь корову домой загнать, он бежит впереди коровы, кричит младшему: «Павел, держи корову, не будет молока — не будет денег». Отдала его играть на баяне. Мама покупала этот баян еще своему старшему сыну, баяну 30 лет, и мы принесли его в музыкальную школу. Макар делает успехи, однозначно.
В городе — комфортная трехкомнатная квартира, но туда они не хотят. Иногда прошу их, побудьте у бабушки, у меня дела, через два дня звонят: мама, забери, нам тут скучно. Там интернет, телевизор — и им скучно! А в деревне, где палки, кирпичи, всегда какая-то неустроенность, грязь, ноги в говне, им нравится.
«Деревенские дети после школы бегают по домам и спрашивают: чем помочь?»
Свою миссию в деревне я вижу в том, чтобы быть проводником информации, которая здесь малодоступна. У нас же как: никто никому ничего не говорит. Поэтому я кричу о том, что делаю, и стараюсь заразить людей идеей фермерства. Например, жители деревни могут взять субсидию на самозанятость. Я езжу по соседним деревням, собираю народ в клубах и рассказываю, как получить 20 тысяч рублей. Немного интерпретирую, конечно, — говорю, что это субсидия на развитие личных хозяйств, чтобы они деньги потратили на теплицу, а не на ногтевое оборудование.
По своему гранту я обязана трудоустроить двух человек, и я к этому иду. А пока набрала помощниц, которым даю возможность немного заработать и чему-то научиться. Нужно снова приучать деревенских работать, уважать чужой труд и чужую собственность. Чтобы они понимали: гадить нельзя. Чтобы не было вопроса: что она тут делает? Чтобы успех соседа не вызывал раздражения. Для этого нужно работать вместе, бок о бок. Не бла-бла-бла, а посмотрите, как я живу и что делаю. Вместе с деревенскими мы заложили ягодную плантацию. Нашлась многодетная мама (четверо детей), немного старше 30 — она с мужем и я с мужем, вчетвером, мы заложили плантацию. Начав заниматься фермерством, я поняла, что люди — самый ценный ресурс, а то, что делается руками на первом этапе, — самое важное.
Начав заниматься фермерством, я поняла, что люди — самый ценный ресурс.
Моя помощница Лена, пока работала со мной целое лето в питомнике, выучила все сорта смородины и освоила технологию. Люди этому годами в институтах учатся. Кстати, она купила поросенка на прошлой неделе. А раньше у нее не было поросенка.
Деревне нужны связи внутри сообщества, чем больше мостиков между людьми — тем лучше. Чем больше продуктов мы покупаем в сетевых магазинах — тем хуже. Сама я их покупаю в магазине на углу, который построила местная девушка, которая тут выросла, а теперь развивает свой бизнес. И она уже софинансировала нам строительство детской площадки.
Вот мужик привез мне сруб и говорит: хозяйка, а кто тебе его поставит? В результате он поднял мне конюшню для скотины, а потом еще поправил теплицу, сделал полки в бане, перебрал крыльцо. Другой приезжает и колет мне дрова. И все это таких смешных денег стоит по городским меркам: 500 рублей и банка молока.
На этом деревня держится. Тут дети после школы бегают по домам и спрашивают: чем вам помочь? Раскидали мне навоз недавно. Сколько им заплатишь — столько заплатишь. Говорю им: Макара возьмите с собой, пусть тоже учится.
Мои планы на ближайшие годы — добиться на своем поле стабильного результата, а потом транслировать его на соседние деревни. Я бы пожелала всем и себе меньше лениться.
В российском медиапространстве почти не слышен голос женщины. На тех, кто публично заявляет о своих правах или своей позиции, навешивается ярлык «феминистка», при этом подразумевается, что феминистка — это, скорее всего, глубоко несчастная, некрасивая и одинокая женщина, а феминизм — это «война с мужчинами».
Что касается женщин вообще, то их социально одобряемая роль часто состоит из стереотипов вроде «женщина — украшение коллектива», «место женщины у плиты», «а часики тикают» и так далее. Многие (в том числе сами женщины) до сих пор верят в существование «женской логики», «женской интуиции» и «короткого ума».
Наконец, женщину часто определяют через принадлежность к мужчине. Иерархия полов, деление их на «сильный» и «слабый», до сих пор определяет дискурс в нашем патриархальном обществе.
В проекте «Гласная» мы даем слово женщинам. Все они разные — у каждой свой жизненный путь, свои принципы, ценности, семейное положение, профессия, место жительства. То, что их объединяет и кажется нам самым ценным — это их осознанный выбор. Они могут соответствовать гендерным стереотипам, могут ломать их своими поступками, высказываниями и образом жизни. Наша задача — не в том, чтобы встроить их в какую-то классификацию.
Мы хотим, чтобы вы услышали голоса сильных женщин. Сильных в том смысле, что они живут свою собственную жизнь, руководствуясь своими собственными принципами, ценностями и желаниями, а не навязанными обществом, родителями, мужем, властями или религиозными деятелями.
Мы верим в такое общество, где важен и ценен выбор каждого человека — вне зависимости от пола, гендера, внешности и других особенностей. Где каждая и каждый из нас выбирает идентичность, профессию, социальную роль, религию, сексуальность и все что угодно — и где можно не оправдываться за свой выбор, но спокойно о нем говорить.
Мы даем своим героиням возможность рассказать о себе то, о чем их часто не догадываются спросить.
Команда проекта «Гласная»: Юлия Счастливцева, Дмитрий Шабельников, Анна Игнатенко, Надежда Мироненко, Тая Краюхина, Катерина Фомина, Елена Егорова, Александра Сорочинская
