«Стоит начать с того, что она никому ничего не должна». Как победить стереотипы о женщинах в России

«Женщина права или права женщин?» — так называлась дискуссия о проблемах сексизма, дискриминации и домашнего насилия на Общероссийском гражданском форуме в декабре 2018 года. Ее провела политик и общественный деятель Ксения Собчак. Ведущие российские эксперты, специализирующиеся на защите женских прав, предложили сценарии развития ситуации с гендерным равенством в России. «7x7» публикует предложения участников дискуссии, как женщинам не просто иметь права, но и сделать так, чтобы они соблюдались.

 

«Права женщин и права человека должны стать тождественными понятиями»

 

 

Анна Ривина, руководитель проекта «Насилию.нет»:

— Мне кажется, что и глобальная, и российская повестка дают понять, что о женщинах сейчас начали говорить. Конечно же, все наши действия должны быть направлены на очень простой результат: чтобы права женщин и права человека стали тождественными понятиями. Мы хотим сделать так, чтобы проблема домашнего насилия стала видимой. Мы хотим, чтобы, когда женщина говорила, что в ее жизни было насилие, стыдно было не ей — стыдно было тому, кто позволил себе непозволительное. Мы хотим, чтобы женщина знала, куда ей обратиться за помощью и понимала, что у нее будет поддержка, в первую очередь со стороны государства. Очень важно, чтобы и общество не сказало этой женщине, что она вовремя не закрыла свой рот и якобы неправильно исполняет свое женское предназначение.

 

«Наше общество стоит на насилии, это наша самая крупная скрепа»

 

 

Зара Арутюнян, психолог Российского феминистического объединения «ОНА»:

— Я хочу поднять очень важный аспект насилия — психологическое насилие, которого в невероятные разы больше, чем физического насилия.  Это происходит с нами постоянно. А поскольку я работаю в школе, я не могу этого не видеть. Особенно это касается уязвимых групп: дети и женщины постоянно находятся под угрозой психологического насилия. Проблема не только в домашних побоях. Люди это носят всегда в себе, они впервые приходят в тридцать, сорок лет к психологу и первый раз говорят о том, что их в шесть лет насиловали и родители били друг друга. Мне кажется, проблему насилия надо ставить очень остро, потому что это проблема буквально каждого, оно всегда рядом. Это и проблема школьного буллинга, который тоже норма российской школы, и то, что травлю часто инициируют учителя — это тоже насилие. Наше общество стоит на насилии, это наша самая крупная скрепа. Я начальник — ты дурак, ты делаешь то, что я тебе скажу. И это то, что нужно останавливать на каждом уровне. Если вы видите на улице, что мать орет на ребенка или шлепает его — подходите и останавливайте. Мы спасемся только все вместе: каждый из нас, идя по улице или видя, что происходит в школе, должен понимать, что такое насилие, что — норма, а что — не норма.

У меня огромное количество знакомых, которые говорят, Зара, какая же ты феминистка, у тебя двое детей, и вообще ты нормально борщ варишь. Это действительно какая-то чудовищная стигма и на уровне государства. Надо делать такие простые вещи, как заниматься просвещением. Я работаю в школе и рассказываю детям: «Дети, феминистки — это не злые тети, которые ногами бьют мужчин под дых, а это все ваши мамы, которые работают, мамы, которые получили высшее образование. Вот вы все хотите учиться в институте — вы уже феминистки. Вы знаете буквы, вы учились в школе, а многие мусульманские девочки не могут учиться в школе. Может быть, я скажу что-то совсем одиозное, но если были сравнения что феминистки, как геи, — большая стигматизированная группа, то надо делать камин-аут. Каждая приличная женщина, которая добилась чего-то в жизни, должна прийти в телевизор и говорить громко: «Я феминистка. Это не стыдно. Феминистки — это нормальные женщины: мы моем голову, рожаем детей, даже иногда варим борщи, мы просто нормальные женщины. Вообще, мы соль земли».

 

«Сексизм — это идеологическая база любой дискриминации женщин»

 

 

Наталья Биттен, представитель инициативной группы «За феминизм»:

— Сексизм — это идеологическая база любой дискриминации женщин, это идеологическая база всех видов насилия над женщинами. Поэтому и возникла мысль создать премию [«Сексист года»]. Наша цель — объяснять людям, что такое сексизм. Десять лет назад людям казалось, что это какое-то смешное слово про секс. Мы коллекционируем примеры сексизма в разных сферах нашей жизни, обрабатываем эти данные и в конце года подводим итоги и создаем шорт-листы по пяти категориям: сексист года, сексизм в рекламе, сексизм в СМИ, антиженская политика, женщины против женщины. В каждой номинации у нас есть по три финальных кандидата, и поверьте, что выбрать их сложнее всего, потому что конкуренция невероятная. Но мы каждый раз стараемся рассказать, что такое сексизм, почему это является сексизмом и чем это опасно для женщин и для общества в целом. Дело в том, что сексизмом не брезгует в нашем обществе никто, начиная от первых лиц государства и заканчивая совершенно обычными людьми. Это очень хорошо проявляется и наглядно выглядит в интернете, где есть высокая степень анонимности, где мало что сдерживает. Женщин обычно обвиняют во всех бедах: в том, что они делают аборты, в том, что их насилуют, в том, что они составляют конкуренцию мужчинам на рынке труда и этим самым якобы готовы разрушить экономику и так далее. Женщин представляют в медиа как некое вселенское зло, от которых и существуют все проблемы. Именно поэтому я считаю необходимым заострить на этом внимание и объяснять, что подобная идеология крайне вредна, она очень близка к фашистской, экстремистской идеологии. По сути, сексистская идеология оправдывает дискриминацию одной из двух самых крупных социальных групп — нет более крупных социальных групп, чем мужчины и женщины.

В нашем обществе именно женщин делают виновницами всех бед и заложницами негативных процессов в обществе. Стало возможным говорить, что нас можно лишить каких-то прав, что нам нужно ввести какие-то ограничения. Наверное, надо подумать о том, что все, что собираются применить в отношении к женщинам, уже применяется в отношении к преступникам: ограничение свободы, ограничения в образе жизни. В отношении преступников все понятно, общество наказывает их за совершение преступления. Но почему общество считает, что то же самое можно применять к женщинам? Об этом нужно говорить. Сначала изменяется общественное мнение, а потом изменяются общественные институты. Изменив общественное мнение, вы можете изменить отношение к принятию разных законов в наших интересах, интересах женщин.

 

«Феминистки рассматриваются как пятая колонна, поэтому и отношение соответствующее»

 

 

Галина Михалева, председательница гендерной фракции партии «Яблоко»:

— Несмотря на то, что мы подписали декларацию о защите прав женщин больше 30 лет назад, мы живем с одной пустой статьей Конституции — статья 15 о равных правах и возможностях для мужчин и женщин. Закон о государственном механизме обеспечения гендерного равенства лежит под сукном в Государственной думе с 1995 года. У нас нет никакой инстанции, куда женщина может обратиться в случае насилия, очень ограничены формы борьбы с дискриминацией на рынке труда. А дискриминация у нас во всех сферах нашей жизни: это трудовая дискриминация — две трети от зарплаты мужчины, это дискриминация социальная — нехватка всяких дошкольных учреждений, издевательские детские пособия, невозможность совмещения семейных и трудовых ролей, это дискриминация в политической сфере. К счастью, у нас на этих выборах была кандидат в президенты женщина, я очень рада этому.  На самом деле у нас в Совете Федерации 17% женщин, в Государственной думе — 16%. По статистике ООН, если меньше 20%, то не решаются проблемы детей, если на верхнем этаже меньше 30% политиков женщин, то не решаются проблемы женщин. Вот они у нас и не решаются. Более того, они у нас ухудшаются, потому что в условиях нашего консервативного поворота огромную роль играют традиционные конфессии, в первую очередь РПЦ. Ее представители сидят в Государственной думе в качестве консультантов. Так что нечего удивляться, что у нас уже есть ограничение продуктивных прав, так называемая «Неделя тишины». Нечего удивляться, что у нас декриминализовано семейное насилие. Спасибо, конечно, что наше правительство признало, что дискриминация есть — в прошлом году господин Медведев сделал нам подарок к 8 Марта, когда была принята стратегия в поддержу женщин, но она, честно говоря, совершенно пустая, там нет механизмов [ее реализации]. И они сами в этом признаются. Самое главное, какая роль женщины там на первом месте? Женщина — она мать.

Мы все попали в постсоветскую ловушку. Ведь советская власть дала женщинам все права, но, во-первых, остались обязанности, во-вторых, права были формальные. После конца Советского Союза все вообще пошло вразнос, ограничиваются даже те минимальные социальные права, которые были. Это первое. А второе, увеличение роли традиционной конфессии — государству надо опираться на какую-то идеологию. Никакую новую не придумали. Куда мы идем? Мы идем к традиционной власти патриарха: православие, самодержавие, народность. Где написано место женщины? Место женщины по домострою дома, у печки, рожать детей, варить мужу щи. Ну и, конечно, здесь феминистки рассматриваются как пятая колонна, как враги, они примерно как гомосексуалисты и как либералы, и поэтому такое отношение. А теперь позитивное — жизнь меняется, вот слово «гендерный» долгое время интернет исправлял на тендерный, а сейчас ничего, привыкли. Так что я уверена, что и отношение к феминизму тоже поменяется, но для этого надо что-то делать. Капля камень точит, мы с этим справимся.

 

«Россия — последняя европейская страна, в которой не принят закон о домашнем насилии»

 

 

Алексей Паршин, адвокат по делам о домашнем насилии:

— Мы все знаем, что Россия — последняя европейская страна, в которой не принят закон о домашнем насилии. Ситуация в сфере законодательства о домашнем насилии, к сожалению, плачевная — существующие законы борются с последствиями. Как известно, это проблема системная, бороться нужно не только с последствиями, но и с предпосылками, и заниматься профилактикой. Административный и Уголовный кодекс выявляют лишь часть уже совершившихся преступлений, но далеко не всегда люди несут наказания и далеко не всегда это эффективные наказания. Я этой проблемой занимаюсь уже больше десяти лет, и, анализируя законодательство, мы выявили, что необходимо создавать отдельный закон, который бы занимался и профилактикой домашнего насилия, и, если это домашнее насилие случается, работал с жертвами насилия и с нарушителями. То есть решал бы проблему комплексно на всех ее стадиях. Начиная с маленьких нарушений, к сожалению, домашнее насилие склонно перерастать и в более серьезные преступления. Несколько лет назад появилась группа, которая написала законопроект, направленный на борьбу с домашним насилием. Мы внесли его в Госдуму, он проходит согласование различных ведомств и комиссий.

 

«У нас один психолог подменяет собой всю судебную систему и принимает решение»

 

 

Антон Жаров, адвокат по делам, связанным с правовым положением детей:

— Несмотря на то, что у нас равенство прав и обязанностей родителей, при раздельном их проживании начинаются проблемы, которые в лучшем случае заканчиваются судебным заседанием, в худшем — тем, что ребенок незаконно перемещается, в том числе и за границу Российской Федерации. Эта проблема на сегодня юридически решена, не решена она в практической плоскости. Суды выносят иногда очень обоснованные решения и чаще всего становятся на сторону матери. В этом вопросе природа все-таки нас сделала неравными, и здесь мужчины чаще всего понимают, почему ребенок остается с матерью. Тем не менее женщинам не стоит забывать, что права и обязанности родителей все же декларируются равные, и довольно часто принимаются решения, что дети остаются с отцом.

Но кем бы ни было принято решение оставить ребенка, встает вопрос исполнения. Здесь, к сожалению, ничего не делается, чтобы изменить сложившуюся очень порочную практику исполнения решения судов. У нас есть дополнительный иск, где написано, что ребенка нужно передать от родителя А к родителю Б, но родитель А уезжает в другой регион и еще на полгода затягивает процедуру исполнения. Этот вопрос многократно поднимается в разных аудиториях. Мы об этом очень часто говорим и среди судебных приставов, которые уже не хотят на эту тему ничего слушать, и с психологической точки зрения мы смотрим на это — если у нас есть решение передать ребенка от родителя А к родителю Б, а ребенок уже год прожил там и уже не хочет идти к маме или к папе, хотя решение суда принято, психолог пишет «ребенок не хочет идти». И что теперь делать? Получается, что у нас один психолог подменяет собой всю судебную систему и фактически принимает новое решение.

Проблема эта не только детская, она возникает у слабой стороны вообще всегда. У нас государство в каком-то месте сильное, а в каком-то месте чрезвычайно слабое. В плане исполнения судебных решений у нас настолько робкое, настолько нежное, настолько трогательное государство, что оно может только по почте отправить повесточку. Нужно принять чрезвычайное количество усилий, чтобы у нас судебный пристав вышел на исполнение. К сожалению, это расшатывает всю систему даже при наличии достаточно прогрессивного законодательства о детях.

 

 

Алена Попова, сооснователь «Проекта W: сеть взаимопомощи женщин»:

— Еще один важный закон, и мы считаем, что за него надо биться, — это эксклюзивный непередаваемый маме декрет для отцов. Декрет для отцов есть во всех скандинавских странах, он есть в Южной Корее, он есть в Канаде. Это прекрасная практика, когда папа должен взять декрет и не может передать его маме, иначе декрет сгорает. Почему это важно? Наша страна 14 лет первая среди стран ООН по количеству разводов, разводы возникают в том числе и потому, что отцы очень часто считают, что воспитательные функции должны принадлежать только маме, то есть только мама должна воспитывать детей. У нас сто миллиардов долгов по алиментам — это в основном папы не оплачивают жизнь своих детей. Чтобы такого не было, нужен этот эксклюзивный декрет для пап.

 

«Конечно же, феминистом может быть и мужчина, и женщина»

 

 

Ксения Собчак, общественный деятель:

— Я считаю, что феминизм — это исключительно борьба за равноправие. Феминистом может быть и мужчина, и женщина. Крайне важно говорить, что это никак не связано с внешним видом, с тем, есть у тебя дети или нет, как устроена твоя семейная жизнь — это просто твое ощущение, ощущение себя в этой жизни, ощущение твоего равенства с мужчиной в борьбе за работу, конкуренция в бизнесе за одинаковые права. И если раньше женщины боролись за избирательное право, то теперь они борются против стеклянных потолков, против дискриминации в разных сферах и против того, чтобы выступать жертвами, когда с ними что-то происходит.  Против виктимблейминга [обвинение жертвы] и многих других вещей. Во время моей компании политологи отговаривали меня: зачем ты идешь в эту аудиторию и каждый раз говоришь, что ты феминистка, просто не говори это слово, не надо. Но я все ровно шла и говорила, потому что для меня это очевидно и важно. Чтобы продвигать эти идеи, крайне важно разрушать стереотипы, которые существуют и продолжают нам навязываться в обществе. Через рекламу, где жена почему-то всегда ждет мужа с лучшим стиральным порошком, потому что она уже все выстирала, где она с какими-то кубиками бульона уже приготовила ему вкусный обед очень быстро, и он очень рад этому — это все формирует определенные стереотипы.

Я смотрела репортаж с международного женского форума в Санкт-Петербурге, где Валентина Матвиенко, которая представляет собой символ успешной политической карьеры женщины в нашей стране, продолжает говорить мне с экрана стереотипами по поводу того, что женщина должна быть мудрее мужчины, женщина должна занимать женскую позицию, быть женственной. Мне кажется, стоит начать с того, что женщина никому ничего не должна. Женщина хочет рожать детей — она это делает, она хочет быть женственной — она женственная, если женщина не хочет — это ее право. Ее право выбирать профессию, вредная или невредная — она должна быть предупреждена о том, что некоторые профессии вредны для здоровья, но это ее право и ее выбор. Нам крайне важно избавляться от стереотипов, которые присутствуют везде. В том числе они начинаются с детских сказок, где всегда есть принцесса, которая ждет в башне принца, а он должен ее спасти. Сейчас я понимаю, что даже эти сказки уже накладывают определенный отпечаток. У меня есть маленький ребенок, и я понимаю, насколько важно формировать совершенно другие представления о ролевых функциях и разрушать стереотипы, которые, к сожалению, очень сильны в нашем патриархальном обществе.