«Наша задача — отстоять Сандармох, защитить Дмитриева». В Петрозаводске состоялась встреча с руководителем центра «Возвращенные имена» Анатолием Разумовым

О своей деятельности

Осенью исполнилось 40 лет, как я пришел в публичную библиотеку им. Салтыкова-Щедрина, теперь она называется Российская национальная библиотека, и работаю. Постепенно мне удалось доказать, что в библиотеке можно заниматься именно книгами памяти. Тридцать лет из работы в библиотеке я занимаюсь книгами памяти.

Называть имена, чтобы их стало возможно публиковать в книгах памяти. разрешили через сорок лет после Великой Отечественной войны. В 1989 году стало позволено готовить и публиковать ряды имен погибших, пропавших без вести, пострадавших от политических репрессий.

Я доказал, что библиотека как учреждение, которое стоит вне политики, может стать центром не только по собиранию книг памяти, но и по их созданию. Я стал готовить свои региональные книги. Прежде всего, это многотомный ленинградский мартиролог — это книга памяти о расстрелянных. Мы выполнили в этом проекте недосягаемую цель: опубликовали имена тех, кто попадал в расстрельные списки, но по какой-то причине не был расстрелян. Это около 50 тысяч имен в тринадцати томах мартиролога, из них около 45 тысяч имен — расстрелянных.

Второе мое важное дело — попечительская работа по одному из массовых мест злодеяний советского периода — Левашовскому мемориальному кладбищу. Я издаю книжки об этом мемориале, помогаю ухаживать за памятниками, помогал созданию всех профессиональных памятников и индивидуальных памятников. Это единственное официальное место погребения расстрелянных.

Еще я взял на себя подготовку сводного указателя книг памяти о жертвах политтеррора в Советском Союзе. По моему учету в России и ближнем зарубежье издано более двух тысяч томов подобных книг. В них обнародовано более 5 миллионов сведений о погибших, пострадавших, пропавших без вести от репрессий.

Сайт «Возвращенные имена. Книги памяти России» мы создали 16 лет назад. У нас на титульной странице помещены сразу три окошка для поиска: репрессии, войны, блокада Ленинграда. На днях я сдал в раздел «блокада» более тридцати тысяч имен тех, кто пережил блокаду. К концу года в этом разделе будет миллион имен — погибших и переживших.

О работе с Юрием Дмитриевым

В конце 80-х — начале 90-х я познакомился с людьми, которые занимались таким же делом в России. Я узнал, что в Карелии этим занимается Юрий Алексеевич Дмитриев. Затем я узнал о невероятной сенсации — открыли Сандармох. В 2000 году я приехал в Петрозаводск, познакомился лично с Дмитриевым. Это было сильное впечатление. Нам не надо было лишних слов друг другу говорить. Мы сразу все поняли и стали совместно работать. Вместе мы принимали участие в поисках мест погребения Соловецких этапов. Мы нашли место расстрелов возле изолятора на Секирной горе.

Теперь, когда Юрий Алексеевич 2,5 года под следствием и находится в СИЗО, мы продолжаем работу вместе. Я помог подготовить две рукописи неизданных книг. Они были изданы в 17 году, когда он уже был в тюрьме — это «Их помнит Родина», карельская книга памяти, это книга памяти «Красный Бор», о месте советского геноцида. Сейчас мы готовим к изданию книгу «Места памяти. Сандармох». Мы превращаем места бывших злодеяний в места памяти.

Дмитриев первым в новой России, 30 октября 1991 года организовал торжественную церемонию погребения останков расстрелянных, найденных под Сулажгорой. Затем при его участии нашли Сандармох, нашли Красный Бор. Он принимал участие в исследовании мест и превратил их в мемориальные комплексы.

Сегодня, когда Юрия Алексеевича водили по суду, я сказал ему: «Все в порядке. Тебе покажут сегодня макет обложки новой книги. Ты должен его оценить, утвердить». Первую презентацию этой книги проведем в Петрозаводске.

Он успел мне крикнуть: «У тебя будет завтра Ольшанский! Ты ему скажи, я ему говорил пятнадцать лет назад, вот это место — это и есть их Сандармох!» Николай Ольшанский, составитель книг памяти по новгородской области, наш с Юрой коллега и друг. В Новгороде во времена Большого террора расстреляли полторы тысячи человек примерно, в Боровичах — пятьсот, и были другие места. В каждом районе Новгородской области есть памятник жертвам политических репрессий, а места погребения неизвестны. Мы пока еще заняты такого рода поисками. Мы не остановимся и много чего еще узнаем.

О Сандармохе и работе РВИО

Я сейчас буду выступать свидетелем по обновленному делу Юрия Дмитриева. Я выступал первым свидетелем по его делу. Это был июнь 2017 года. Мое выступление на суде началось тем, что я сказал, что Дмитриев сидит за свою работу, за Сандармох. Я и сейчас это повторю.

Я общаюсь с поисковиками военного времени, многие из них очень приличные люди и Дмитриева поддерживают, приезжали ради этого в Сандармох, передавали деньги. Но есть и другие люди. Речь идет о такой идеологии вранья, под которую выделяются деньги. Мы в лоб это дело не остановим, но мы публикуем документы. Что касается Сандармоха, до лета прошлого года мы не подозревали… Оказывается, еще в начале нулевых карельская прокуратура уничтожила документы об эксгумации, заявления Дмитриева, — все, что было в 97 году. Уничтожено, как не имеющее исторического значения за истечением срока хранения. На этом фоне и нашлись те, кто не копает в любом месте, им надо тень на плетень набросить. Их задача — фальсифицировать ключевые пункты памяти.

Думаю, что с Сандармохом они опоздали, хотели к годовщине начала Второй мировой войны. Задача-то это давняя. Раздражало место памяти от страха, воспринималось так: «Нам тут политика не нужна». Проиграли они из-за резонанса. Хотели, как в Катыни, поставить железобетонный музей и просвещать головы людей пропагандой. Это уже не удастся, но это не повод для успокоения. Наша задача — отстоять Сандармох, защитить Дмитриева.

О сохранении памяти

Россия выглядит одиозно. Это мы все еще пытаемся держать, не показывать. Практически во всем ближнем зарубежье, кроме, пожалуй, Белоруссии, все это куда больше обнародовано. Таить это все не имеет смысла. С патриотической стороны нам это точно нужно открыть, эта утайка навлекает позор на Россию. 

Считаю, что нам надо вернуть музыку Глинки в качестве гимна России. Весь советский пантеон с Красной площади должен переехать на федеральное воинское кладбище в Мытищи, вместе с Мавзолеем. Думаю, это будет со временем сделано. Кладбища должны быть на кладбище. Я даже оставляю в стороне вопрос, что там лежат злодеи, ответственные за Красный террор. 

Сандармох создавался в спешке. Это счастье, что в Карелии появился и Сандармох, и Красный Бор. 1997 год был последним, когда можно было что-то такое найти. Тогда целый год был обозначен как Год согласия и примирения. Успели под это организовать два комплекса.

В прошлом году, когда Юра был под подпиской о невыезде, решили обложить расстрельные ямы камушками. Чтобы и памятник больше чувствовался, и копатели не лезли. Но Юру второй раз арестовали, и Сергей Колтырин [экс-директор Медвежьегорского музея, обвиненный в педофилии] смог реализовать это сам. Это было его последнее дело в Сандармохе.

Российский историк Анатолий Разумов с конца 1980-х годов занимается восстановлением имен жертв периода сталинских репрессий, исследованием расстрелов на Левашовском мемориальном кладбище. Разумов был инициатором и составителем многотомного «Ленинградского мартиролога» о расстрелянных и пропавших без вести в Ленинграде и Ленинградской области, на основе которого была создана электронная база данных «Возвращенные имена». Анатолий Разумов занимался подготовкой именного указателя для книги «Архипелаг ГУЛАГ» Александра Солженицына. 

После открытия Сандармоха начал работу с Юрием Дмитриевым по поиску жертв сталинского террора на Соловках. 13 декабря 2016 года Дмитриева задержали и обвинили в изготовлении порнографических снимков его приемной дочери. В апреле 2018 года Дмитриев был оправдан Петрозаводским судом, через два месяца Верховный суд Карелии вернул дело на новое рассмотрение и отменил решение горсуда. Дмитриева снова задержали 27 июня 2018 года и возбудили новое уголовное дело, его также подозревают в «насильственных действиях сексуального характера в отношении несовершеннолетнего». По ходатайству адвоката два уголовных дела объединили в одно.

Полную историю «Дела Дмитриева» можно прочитать в хронике «7×7». О ситуации вокруг мемориала Сандармох, исследователем которого был Дмитриев, — в расследовании «7x7».