В сентябре пройдут выборы депутатов Пензенской городской Думы и местные сельсоветы муниципальных образований Пензенской области. Прошлые выборы в Пензенскую гордуму 2014 года запомнились скандалами в седьмом избирательном округе, где власти выставили в противовес кандидату-самовыдвиженцу Людмиле Коломыцевой Наталью Коломицеву. Активисты «Голоса» и других организаций наблюдателей в Пензе рассказали «7х7», чего они ждут от будущей кампании и чем выборы 8 сентября будут отличаться от предыдущих кампаний.
Решением суда «кандидата-клона» сняли с выборов за поддельные подписи, но избиратели запутались при голосовании. Это привело к суду и повторному пересчету голосов: выявились бюллетени, в которые якобы «забыли» и из которых «не успели» вычеркнуть «клона» или, наоборот, вычеркнули Людмилу Коломыцеву. По итогам пересчетов Коломыцевой все равно не хватило одного голоса, суд не принял во внимание три спорных бюллетеня.
На местных информационных ресурсах и в СМИ опасаются аналогичных нарушений и повторения ситуации в нынешней кампании 8 сентября. Интернет-газета «Каспаров.ru» написала, что 19 июля на одном из округов у оппозиционного кандидата появился однофамилец. Об этом же сообщало местное издание «Точка зрения». По версии СМИ и аналитиков, с помощью «кандидатов-клонов» политтехнологи пытаются «растащить голоса» у оппозиции.
Члены избиркома, считают эксперты, будут «путать» бюллетени однофамильцев. Поэтому большую роль общественники и СМИ отводят наблюдателям, ожидают от них высокой активности.
«Мне предложили „отойти в буфет“»
Динар Гимаев был наблюдателем от «Голоса» в Пензе в пяти избирательных кампаниях. Он рассказал «7x7», с какими фальсификациями и давлением сталкивался на выборах.
— Оказывалось ли на вас какое-то давление, когда вы работали наблюдателем?
— Я сталкивался с давлением на президентских выборах 2018 года. У нас был избирательный участок в школе в селе Засечном [в 15 километрах от Пензы]. Так вот на этом участке директор школы и он же глава Засечного сельсовета Василий Мосягин пытался мне угрожать. Он сел у меня за спиной и начал говорить, что время сейчас тяжелое, у всех ипотека. И прямо меня спросил: «Не боитесь потерять работу?»
— Как вы отреагировали на эти попытки и повторялись ли они?
— Я сказал, что не боюсь потерять работу. Через какое-то время директор школы дал мне телефон и сказал, что со мной хочет поговорить глава администрации Пензенского района [в который входит село Засечное] Сергей Козин. Когда я взял трубку, то он спросил, не мог бы я пойти в буфет на момент подсчета голосов. Я сказал, что не для того пробыл на участке 12 часов, чтобы в самый ответственный момент пойти в буфет.
— На этом давление прекратилось?
— Нет, потом Козин поинтересовался, все ли хорошо на участке, и спросил, где я работаю. Я думал, из интереса. Но не прошло и 15 минут, как мне звонят из отдела кадров и начинают говорить, что это я там чуть ли не майдан устраиваю. Я думал, только в Ингушетии и Башкирии бывает такое. Думаю, если бы я ушел в буфет, то вместо 60% на участке «дорисовали» бы еще минимум 15%.
— Каковы самые популярные методы фальсификаций в Пензе? Кто чаще всего страдает от этих фальсификаций среди местных политических сил?
— Откровенных вбросов при мне лично не было. В первую очередь контролировали явку. Были ли «карусели» в Пензе, я точно сказать не могу. Мне кажется, они до нас еще не дошли. Из партий, мне кажется, от фальсификаций чаще всего у нас страдают коммунисты.
— Как активисты взаимодействуют с полицией и административными структурами?
— Мне запомнилось, как полиция не хотела реагировать, когда к одной кабинке мужчина подходил с двумя бюллетенями. Это оказался бюллетень его жены. Но полиция явно не собиралась предпринимать никаких действий без вмешательства наблюдателей. Не помню уже, в какой именно избирательной кампании это было.
— Были ли уголовные и/или административные дела по поводу нарушений на выборах и в отношении активистов в последние годы?
— На меня лично — нет. Одно из дел было, но позже — в отношении активиста и наблюдателя [бывшего координатора штаба Навального в Пензе] Антона Струнина. А другого наблюдателя, Сергея Москвитина, насколько помню, не пускали на подсчет бюллетеней на участке.
— Какие настроения превалируют среди активистов в Пензе: разочарование от того, что от выборов к выборам ситуация не становится лучше, или улучшение качества выборов?
— Все больше и больше оппозиционной молодежи вовлекается. Например, если в партии «Прогресс» в Пензе в 2012 году было 12 человек, то сейчас на самый захудалый митинг приходит по 500 человек. Это началось примерно с 2012 года, когда в Пензе впервые на митинг «За честные выборы» вышли сотни человек.
— Динар, что нового вы ждете от будущей кампании и будет ли она чем-то отличаться от предыдущих?
— Я участвовал в качестве наблюдателя в президентских кампаниях и региональных выборах. По моим ощущениям, интерес людей к политике с каждым годом растет. Если раньше Пенза была не только географически, но и политически «болотистым» местом, где выборы были интересны лишь единицам, то сейчас электоральная активность народа заметно выросла. Происходит то, чего никогда не было: раньше политика и выборы были уделом небольшого количества людей и в отдельной реальности. А сейчас в региональный парламент пошли независимые кандидаты.
— Смогут ли эти независимые кандидаты взять мандаты и изменится ли что-либо после выборов в Пензенской области?
— У нас на участке — я буду наблюдателем на участке в 15 избирательном округе Засечного сельсовета — скорее будет трудно не взять мандат. Там всего 1000 избирателей и будет только один участок. Сфальсифицировать что-то там будет довольно сложно.
«Мы видим спойлеров»
Екатерина Бессонова, наблюдатель от «Голоса» рассказала о своем опыте участия в пензенских и московских избирательных кампаниях.
— Что нового вы ждете от будущей кампании и будет ли она чем-то отличаться от предыдущих?
— Местные выборы давно превратились в скучный театр, в котором действующая власть имитирует интерес и поддержку кандидатов от «Единой России». Сначала они провели праймериз с принудительным участием, потом приведут на выборы административно зависимый электорат, потом проведут победный митинг, также с обязательной явкой. Но мы все равно ожидаем регистрации новых кандидатов, представляющих разные политические силы, за их кампанией будет интересно понаблюдать. Молодежь от КПРФ, например, активисты «Левого Фронта», активисты [Алексея] Навального, которые идут в гордуму и сельсоветы.
— Каковы самые популярные методы фальсификаций в Пензе? Кто чаще всего страдает от этих фальсификаций среди местных политических сил?
— Методы фальсификаций менялись по мере нарастания интереса к процедуре выборов. Раньше это была обычная кража голосов: вбросы, перекладывание бюллетеней при подсчете или «карусельное» голосование. Сейчас при наличии хорошего наблюдателя такие случаи фиксируются и транслируются, и, видимо, не все комиссии теперь готовы участвовать в этом. Таких фальсификаций становится меньше.
— Какие выходят на первый план?
— Теперь проще по требованию начальства привести на выборы работников предприятий, бюджетников и прочий административно-зависимый персонал. На прошедших выборах эта практика принуждения к голосованию «хорошо» себя показала, думаю, она будет применяться и дальше. При этом формально результат будет чистым: ведь доказать факт принуждения можно только по заявлениям от пострадавших. Но принципиальных людей вообще немного, и свой протест они выразят, просто отказавшись идти. Отказов в регистрации мы пока не видим, зато видим «спойлеров» [«клонов», однофамильцев] и у самовыдвиженцев, у коммунистов. Все это только на первый взгляд не фальсификации, но на второй — они самые.
— Как активисты взаимодействуют с полицией и административными структурами?
— Хорошие наблюдатели почти всегда испытывают трудности на участках, потому что они обычно молоды, не уверены в своих знаниях и силах и, как правило, одни. Комиссии обычно относятся к ним враждебно, аргументируя это тем, что «мы уже 20 лет проводим выборы и знаем, как нужно, вы нам мешаете». Самое сложное для наблюдателя — настоять на своем, когда процедура идет с нарушениями, при том что на участке он один, а комиссия с другими псевдонаблюдателями — заодно.
— Припомните какие-то конкретные нарушения?
— На президентских [выборах] в 2012 году у меня председатель комиссии перекладывала бюллетени при подсчете. Я стояла над столом, а она перекладывала бюллетени от других кандидатов и испорченные в нужную пачку. Меня выгнали в коридор, потом после нескольких звонков вернули, но там уже все посчитали. Помню также подкупы избирателей в день голосования и разные нарушения правил агитации. Вспомнить конкретные участки сложно: прошлые выборы я просто на телефоне сидела — информация стекалась примерно с полсотни участков.
— Были ли уголовные и/или административные дела по поводу нарушений на выборах и в отношении активистов в последние годы?
— Административных и уголовных дел на моей памяти не было, но были попытки разобраться с наблюдателями неформально. Молодых людей «пробивают» по фамилии через администрацию, находят близких родственников-бюджетников и начинают угрожать проблемами на работе или в институте. Дальше угроз дело не доходило, но некоторых это сломило: были случаи, когда наблюдатели уходили с участков. Это психологическое давление — людей ставят в ситуацию, когда им приходится выбирать между отношениями с родственниками и своими убеждениями.
— Повлияли ли как-то изменения в избирательном законодательстве на наблюдателей?
— Да, стало хуже с допуском на участки, с передвижением и видеосъемкой. Раньше закон гарантировал свободное перемещение по участку, а сейчас ввели схему расположения, которую составляет председатель комиссии, из-за этого сложнее контролировать. На очереди законопроект о запрете присутствия иногородних наблюдателей. Если его примут, наблюдательский «туризм» умрет.
— Какие настроения превалируют среди активистов в Пензе: разочарование от того, что от выборов к выборам ситуация не становится лучше, или улучшение качества выборов?
— Активисты испытывают разочарование оттого, что, к сожалению, силы неравны. Наблюдательское движение есть, но оно не массовое. Это во-первых. Во-вторых, в настоящее время власти пытаются обеспечить себе результат еще до выборов путем недопуска неудобных кандидатов с одной стороны и принудительного голосования — с другой. Так что в день голосования наблюдателю остается только смотреть, как люди толпой в едином порыве идут на участки до 10 утра, кому-то звонят и фотографируют. Тем не менее ситуация меняется. Есть запрос на обновление, и протестное голосование в ряде регионов это показывает. В этом есть и заслуга наблюдательского движения, но в целом, конечно, это совокупность факторов.
— По-вашему, что-то изменится после выборов 8 сентября в Пензе?
— Есть надежда, что дума для начала станет хотя бы местом для дискуссий.
«Меня вытолкал из комнаты полицейский»
Сергей Москвитин, наблюдатель в кампаниях 2017–2018 года от кандидатов:
— Когда я был наблюдателем на выборах в Заксобрание Пензенской области в 2017 году, члены избирательной комиссии на моем участке что-то писали под столами. Мне показалось, что они заполняют бюллетени. Я попытался это снять на видео. Они вызвали полицию, хотя полиция и так была на участке. Когда полиция приехала, то члены комиссии сказали, что я их оскорблял и ругался. Наблюдатели из «Единой России», которых вообще не было в зале, появились вместе с полицией и подтвердили, что все так и было. Я это все снимал и выкладывал в интернет тогда. Потом меня ждали какие-то ребята на улице — когда я вышел за обедом, они пошли за мной. Но, когда я поднял камень и положил в карман, они отстали. Возвращался в здание школы я уже с кандидатом, от которого наблюдал.
На президентских выборах 2018 года члены комиссии вытащили бланки из КОИБа для подсчета, но перед этим унесли их в отдельную изолированную комнату. Когда я попытался туда попасть, они меня не пустили и велели полицейскому меня не пускать. Полицейский была девушкой, я ее отодвинул в сторону и зашел, но меня все равно вытолкал из комнаты другой полицейский.
