«Где я на этом празднике жизни?». Экс-глава Коми Гайзер и его защита выступили в судебных прениях

Участие в преступном сообществе

Адвокат экс-главы Коми Дарья Евменина обратила внимание на многочисленные нестыковки в материалах дела и показаниях свидетелей о предполагаемом участии Гайзера в преступным сообществе и его руководстве им. По мнению адвоката и обвиняемого, не определено ни место, ни время, ни обстоятельства, когда предприниматель Александр Зарубин создал преступное сообщество и пригласил в него в том числе и Гайзера. Также, по мнению защиты, в деле нет ни одного доказательства того, что Гайзер вместе Зарубиным планировали цели и задачи преступного сообщества, а единственным человеком, который произнес фразу о том, что разработан способ-схема совершения преступлений, был бывший зампред правительства Коми Константин Ромаданов, заключивший сделку со следствием.

Также защита из обвинения не поняла, кем Гайзер руководил в преступном сообществе, так как половину обвиняемых он не знал до ареста. В деле указывается только то, что руководитель Фонда поддержки инвестпроектов Коми Игорь Кудинов отчитывался перед ним, но делал он это как руководитель фонда главе республики. Кроме этого, Гайзер только в 2015 году впервые за несколько лет встретился с Зарубиным, поэтому не мог получать от него одобрение на совершение преступлений и согласовывать с ним эти преступления. Никакой переписки и звонков за это время между ними в материалах дела нет.

 

Приватизация птицефабрики

По словам защиты экс-главы Коми, птицефабрику «Зеленецкая» приватизировали в соответствии с законом и решением, принятым на федеральном уровне, и ни один из этапов перехода птицефабрики не был ходом реализации какого-либо преступного плана. Идея создать Фонд поддержки инвестпроектов Коми, в который вошла птицефабрика, принадлежала на тот момент заместителю главы Коми Павлу Орде, а не обвиняемому. Реализовали ее региональный Минпром и Министерство экономического развития, а работу организации при этом контролировал не Гайзер, а республиканское Агентство по имуществу.

Следствие говорит о том, что фонд создавался на базе только рентабельных предприятий, но половина из них, по словам защиты, были глубоко убыточными, и их вносили в фонд для того, чтобы поправить на них ситуацию. В указе по созданию фонда есть документ-приложение с перечнем таких предприятий. Например, Коми тепловая компания, Интинская птицефабрика и Зеленецкий свинокомплекс.

По словам Евмениной, следствие называло фонд «фиктивной структурой», потому, что в его штате числилось всего несколько человек, но делать такой вывод нельзя.

— В городе Углегорске Сахалинской области в Следственном отделе Следственного комитета работает три сотрудника, включая руководителя и его зама. Нельзя же говорить, что этот орган является фиктивным, — сказала адвокат.

Также, по мнению защиты, не соответствует действительности и утверждение о том, что совет директоров фонда был номинальным и никогда не собирался. Совет заседал заочно потому, что так было удобно, так как все члены были заняты по основному месту работы. Никто из свидетелей, входивших в него, в показаниях не говорил, что его принуждали голосовать тем или иным образом.

Гайзер, по его словам, долго добивался разъяснения ему сути предъявленных обвинений потому, что фабула обвинения по «Зеленецкой» звучала по-разному. Сначала вменялись выплата дивидендов сыктывкарских хлебозавода и молокозавода прежнему собственнику, потом неравноценный обмен их акций, а до этого получение дивидендов от птицефабрики.

В любом преступном деянии, считает обвиняемый, должен присутствовать здравый смысл, если его совершают вменяемые люди, поэтому довод следствия и обвинения о том, что некое преступное сообщество «разработало хитрый план» хищения 100% пакета акций «Зеленецкой», не соответствует действительности. Обвиняемый вспомнил слова следователя Дмитрия Чеховича, который сказал ему, что преступление «совершено путем совершения ряда законных действий».

По словам Гайзера, птицефабрику можно было продать сразу после акционирования примерно за 250 млн руб. и не ждать шесть лет, чтобы купить за 1 млрд 100 млн руб.

— Ни следствию, ни обвинению не удалось сформулировать, в чем технологически заключался сам процесс похищения, и, самое главное, не удалось доказать, что было само событие преступления, как трактует его следствие, — сказал Гайзер.

 

Взятка от Самойлова

По словам адвоката, обвинение утверждает, что Самойлов передал взятку главе Коми Вячеславу Гайзеру и его заместителю Алексею Чернову за общее покровительство. Для того, чтобы вымогать взятку, по мнению защиты, нужно создать для этого условия. Ни тот, ни другой не обладали надзорными, контрольными или организационно-распорядительными функциями, которые бы как-то распространялись на предпринимателя Самойлова. Сам экс-сенатор говорил, что налоговые и полицейские проверки его предприятий он воспринимал как давление, чтобы он передал взятку, а то, что они прекратились — заслугой Гайзера и Чернова, о которой они ему сами и сказали.

При этом он же говорил, что сомневается, что у Гайзера и Чернова были возможности давать указания силовикам, а у налоговой, по информации защиты, действительно были претензии к работе его предприятий. В пользу версии о том, что взятки не было, говорят и показания бывшего зампреда правительства Коми Константина Ромаданова, который говорил в показаниях, что не вымогал для Гайзера и Чернова взятку у Самойлова и не угрожал ему.

Ни Гайзер, ни Чернов не участвовали в сделке по оформлению доли в компании «Автоцентр» на подконтрольного Ромаданову Алексея Соколова. Ни последнего, ни оформлявшую долю руководителя компании «Советник» Наталью Моторину Гайзер до ареста не знал, а доля в компании «Автоцентр» ни фактически, ни юридически к экс-главе не относилась. Соколов в показаниях только предполагал, что доля должна пойти в пользу Гайзера и Чернова, а в последующем понял, что он посредник передачи взятки.

Защита Гайзера попросила суд критически отнестись к «нелогичным и противоречивым» показаниям Самойлова. Яркий пример — несколько разных версий передачи 15 млн руб. сенатору от Коми Евгению Шумейко. В показаниях Самойлов говорил, что за эту сумму сенатор готов был уступить предпринимателю свое место в верхней палате Российского парламента, а эти деньги он оформил распиской, как и доли в гостинице «Авалон». Сначала, по словам защиты, Самойлов говорил, что передал эти деньги Ромаданову, потом, что передавал лично, а затем что платил лично, но не 15, а 5,5 млн руб.

— Для Шумейко и Самойлова никаких правовых последствий не наступило, видимо, потому, что следствие проверило эту версию и ничего не нашло, — сказала Евменина. 

Также, по информации адвоката, Самойлов на следствии сообщал о подкупе топ-менеджеров крупных предприятий. Он заявлял как минимум о четырех таких случаях, не связанных с этим уголовным делом, но эта информация также не подтвердилась. Самойлов, по словам защиты, заинтересован в исходе дела, и это доказывает его обращение в арбитражный суд, где он просит признать сделку по передаче доли в «Авалоне» недействительной и ссылается на то, что сделал это под давлением.

Защита считает, что по этому эпизоду нет доказательств, Гайзера обвинили, что он разрабатывал план по легализации взятки и участвовал в сделке, а в обвинении не указано, в чем конкретно заключались его действия. Сам Гайзер назвал этот эпизод «самым загадочным» и, что он не может что-то опровергать, потому что не знает, что именно.

— Я не могу понять, в чем моя роль в эпизоде, который называется «легализация», — сказал обвиняемый.

 

Взятка от Сердитова

По словам Гайзера, тезисы следствия о том, что он заранее спланировал для себя получение взяток за то, что назначит Сердитова на «хлебное место», не выдерживают критики. В 2008 году он был министром финансов Коми и не предполагал, что станет главой и в дальнейшем назначит Сердитова на какую-то должность. Ничего необычного в последующем назначении не было, и нет доказательств, что он навязал его кандидатуру Фонду поддержки инвестпроектов Коми или как-то способствовал его назначению. После назначения директором Сыктывкарского ликеро-водочного завода (СЛВЗ) Сердитов не двигался по карьерной лестнице.

Экс-глава обратился к показаниям бывшего руководителя фонда Константина Мальцева, который говорил, что Гайзер не давал ему указаний принять на работу Сердитова на должность директора завода. Предшественник Сердитова, гендиректор СЛВЗ Александр Уманский ушел с должности неожиданно для всех, и смена директоров не была подготовленной ситуацией. Сердитов подходил по профессиональным качествам и опыту, поэтому его и назначили.

Назначению Сердитова на должность замруководителя администрации главы, по словам защиты, Гайзер также не содействовал. Это подтвердила и управделами администрации Лилия Опарина. При этом в ее первоначальных показаниях говорилось, что глава не согласовал с ней назначение Сердитова. Сама Опарина позже заявила, что не подтверждает эти показания. Защита сослалась на ее слова о том, что после допроса следователь позвонил ей и сказал, что она не подписала один из листов допроса, она приехала и поставила подпись не читая, поэтому предполагает, что фраза о том, что решение о назначении Сердитова принял Гайзер и не согласовывал с ней, была как раз на том листе.

Обвиняемый также отметил, что все свидетели показали, что именно он предложил Сердитову занять должность в администрации главы, а не он пришел и попросил его назначить.

Гайзер также отметил, что из обвинения получается, что он, как глава Коми, а до этого министр финансов, «служил курьером между господином Сердитовым и Ромадановым». В показаниях свидетелей обвинения, на которые сослался Гайзер, указано, что он получал 1 млн руб. в месяц. По его словам, получается, что он брал 500 тыс. руб. у Сердитова, передавал их Ромаданову, затем тот передавал эти деньги Соколову, после чего тот докладывал туда деньги и они попадали обратно к Гайзеру.

— Для чего создавать эту цепочку? Бред! Просто нужно было Гайзера вписать в эту ситуацию. Сердитов передавал через меня взятку в казну преступного сообщества. У любого человека, который меня достаточно хорошо знает и со мной работал, это вызовет смех. Я не страдаю манией величия, но у меня есть чувство собственного достоинства. С чего я буду работать курьером между двумя этими, в кавычках, джентльменами, — сказал Гайзер.

 

Легализация дивидендов птицефабрики

Следствие утверждает, что Гайзер участвовал в легализации дивидендов птицефабрики — деньги поступили на счета «Метлизинга», затем в офшор «Скиден», а оттуда как займ компании «Инари», которую следствие считает аффилированной с Гайзером. По словам обвиняемого, следствие не доказало связь между ним и учредителем «Инари» Михаилом Хрузиным. Менеджер Зарубина Демьян Москвин в своих показаниях сделал вывод о том, что «Инари» принадлежит Гайзеру потому, что о займе ему сообщил руководитель Фонда поддержки инвестпроектов» Игорь Кудинов. По каким причинам он отождествлял Кудинова с Гайзером, он не пояснил.

Дивиденды, по словам Гайзера, вообще не поступали на счет компании, а остались на счетах «Метлизинга», а на счет «Инари», по словам Гайзера, пришли деньги Зарубина, и это были деньги от продажи акций гостиницы «Югор».

— Где я на этом празднике жизни? — спросил обвиняемый.

Также экс-глава обратился к моменту, где следствие указывает на то, что он обсуждал выплату дивидендов с Зарубиным. Гайзер пояснил, что не видит ничего страшного в том, чтобы обсуждать механизмы возврата долга со своим должником. Долг Зарубина предполагалось вернуть дивидендами, которые получала бы теща Гайзера от переданных ей акций «Зеленецкой» и последующей продажей этого пакета. 

— Речь шла о совершенно легитимной, законной по механизму и по форме решению проблемы, которая на тот момент стояла передо мной и моим должником, — сказал Гайзер.

 

«Липовые доказательства»

По словам Гайзера, когда летом 2018 года его допрашивали по уголовному делу бывшего руководителя Избирательной комисси Коми Елены Шабаршиной, в материалах, представленных к тому заседанию, он увидел таблицу, которая была якобы из его дела. Обвиняемый заметил, что такого документа не было, и попросил показать том дела, где он якобы должен быть, но следователь на этом завершил допрос.

— Была попытка следователя из нашего дела сфальсифицировать доказательства путем включения в другое дело несуществующей таблицы, чтобы потом создать прецедент и предьявить нам. Это что такое? Это уголовное преступление! — сказал Гайзер.

По его мнению, этот случай — часть системы по «формированию липовых доказательств».

В подтверждение своих слов он привел данные о его телефонных звонках. В материалах дела есть запрос Следственного комитета в Коми филиал компании «МТС», на который оператор отвечает, что не может предоставить данные до 2013 года, так как по прошествии трех лет информация о звонках абонента уничтожается и перезаписывается. Тогда следователи обратились к УФСБ по Коми с просьбой посодействовать в получении этой информации. Служба в ответ предоставила документ в котором говорится, что «МТС» не мог предоставить информацию из-за профилактических работ, и теперь компания готова дать информацию о звонках с 2006 года.

При этом на диске, который изначально получил Следственный комитет, и диске, который получило УФСБ по Коми, информация о звонках была в разном формате.

— Совершенно очевидно, что здесь было совершено такое же уголовное преступление. Либо были предоставлены Следственному комитету незаконно полученные данные о соединениях, которые вели оперативные службы еще с 2006 года. Или, что более вероятно, господин Муртазин сочинил необходимые соединения, — сказал Гайзер.

К сомнительным доказательствам обвиняемый отнес и запись его встречи с Зарубиным в ресторане. По словам обвиняемого, нет никаких сведений о том, что эта запись не подвергалась монтажу, а обвиняемые и свидетели, которые узнали голос Гайзера на записи, не эксперты, которые могут могут сделать юридически значимое заключение.

Бывший глава предположил, что на республиканском телеканале изъяли много часов записей его выступлений и могли использовать их для монтажа записи встречи.

— Даже если это запись правдива, то что она доказывает? Когда обсуждается распределение дивидендов, они что, должны быть обязательно похищены? — спросил обвиняемый.

 

Достоверность показаний свидетелей

Не доверять, по мнению Гайзера, стоит и показаниям свидетелей. Например, бывший руководитель республиканского Агентства по управлению имуществом Владимир Беляев, по информации обвиняемого, сначала давал показания как засекреченный свидетель, а потом под своим именем. Бывший руководитель Сыктывкарского ликеро-водочного завода Александр Уманский в показаниях говорил, что дружит с Беляевым с детства и что тот говорил ему, что озлоблен на Гайзера, так как считает его виновником своего увольнения и последующего уголовного преследования.

— И после этого можно говорить о беспристрастности показаний свидетеля и его незаинтересованности? Конечно, прямая заинтересованность оболгать меня, — сказал Гайзер.

В подтверждение своих слов обвиняемый привел процесс допроса Беляева в суде, когда гособвинитель читал его показания, которые он дал на следствии, и свидетель их подтверждал. Ни одного вопроса, чтобы разрешить противоречия, по словам Гайзера, обвинение не задавало.

К показаниям Торлопова обвиняемый также попросил отнестись критически, и он бы вообще не хотел бы к ним обращаться в своем выступлении.

— Чтобы больше к этому не возвращаться, поскольку это в его обращении звучало, я тоже, как житель республики Коми, хочу сказать сегодня, что мне стыдно за то, что в Республике Коми был в свое время такой глава республики, как Торлопов Владимир Александрович, — сказал Гайзер.

Также, по его мнению, не стоит доверять показаниям бывшего директора «Метлизинга» Антона Фаерштейна, который во время следствия находился в подавленном состоянии и затем свел счеты с жизнью. А владелец турфирмы Александр Гольдман, который проходил по делу обвиняемым, но был освобожден от уголовного преследования за добровольный выход из преступного сообщества, не явился в суд, а прислал письмо, в котором подтверждает свои показания. При этом в первоначальных показаниях, и затем он признал вину «исходя из проанализированных обстоятельств своего общения с Зарубиным».

— Людей неоднократно в периоды нашей истории сажали и, видимо, будут сажать. Хотелось бы, чтобы вот эта царица доказательств, которая была сформулирована следователем по особо важным делам аппарата НКВД СССР господином Рюминым «ваша вина доказывается фактом вашего ареста» [эту фразу относят к заместителю министра госбезопасности СССР Михаилу Дмитриевичу Рюмину], как-то эта фраза ушла бы в прошлое, потому что ничего нового, по большому счету, в отношении формулирования доказательств о так называемом существовании преступного сообщества как не было в деле, так и нет, — сказал Гайзер.
 

Экспертиза

Обвиняемый заявил, что не считает судебно-экономическую экспертизу в принципе экспертизой. Ее соавтор Александр Алешин, по мнению защиты, не мог участвовать в экспертизе потому, что участвовал в разработке заключения, на основании которого арестовали фигурантов. Гайзер посчитал этот документ частным мнением, так как над ним работали люди без необходимых знаний и опыта:

— С таким же успехом можно привести пример, что мнение Павла Олеговича [бывший начальник управления информации администрации главы Павел Марущак, обвиняемый по делу] по поводу фильма «Игра престолов» — это мнение эксперта в области кинематографии.

Сыктывкарский промкомбинат

Еще один эпизод, в котором обвиняют Гайзера, заключается в том, что Фонд поддержки инвестпроектов якобы купил долю в уставном капитале Сыктывкарского промышленного комбината (СПК) по завышенной стоимости. По словам обвиняемого, никто в здравом уме и твердой памяти, не будет планировать мошенничество, вкладывая сотни миллионов рублей на годы вперед в полномасштабное строительство промышленного предприятия, чтобы потом продать его по завышенной стоимости и «заработать» на этом 64 млн руб.

Гайзер напомнил, что в это же время Зарубин подарил республике спортивно-концертный комплекс «Ренова» в Сыктывкаре стоимостью миллионы долларов.  Его, по словам обвиняемого, можно было продать, например, за 70 млн, и республика при этом «сказала бы спасибо», потому, что это дешевле не построить и не планировать на годы вперед продажу СПК по завышенной цене.

Защита также отметила, что у Гайзера большое количество наград и поощрений, а также огромное количество писем от жителей Коми в его поддержку, а руководство страны не стало бы поощрять Гайзера, если бы тот был руководителем преступного сообщества. Адвокат попросила суд оправдать экс-главу по всем пунктам обвинения.