«20 лет лагеря строгого режима — это немножко перебор». Бывший замглавы Коми Чернов и его защита выступили в судебных прениях

В Замоскворецком суде Москвы продолжаются прения сторон по уголовному делу в отношении бывшего руководства Коми. Свое отношение к предъявленному обвинению высказали бывший заместитель главы Коми Алексей Чернов и его защитник Карен Гиголян. Оба выступали несколько дней, детально разбирая обвинительное заключение. Чернов заявил, что стал жертвой оговора, а его адвокат — что дело может стать «матрицей», по которой любую организацию можно объявлять преступным сообществом. Прокурор попросил суд приговорить Чернова к 20 годам строгого режима и штрафу 485 млн руб. Подробнее — в материале «7х7». 

 

Гора интеллектуального мусора

Адвокат Чернова Карен Гиголян считает, что позиция гособвинителя не основана на законе, а обвинители и их руководители в Генпрокуратуре, заведомо зная, что уголовное преследование носит незаконный характер, допустили многочисленные нарушения и «не нашли ни сил, ни мужества направить процесс в законное русло».

Гиголян попросил полностью оправдать Чернова, так как в его действиях отсутствуют составы всех инкриминируемых ему преступлений, а на свидетелей оказывали давление и принуждали давать нужные показания. Обвинительное заключение, по словам адвоката, представляет из себя гору интеллектуального мусора, которую «насыпали для того, чтобы напугать и не дать найти в ней то, что можно назвать фактами». 

— Эта гора может похоронить под собой любого. Видимо, на это был сделан расчет, чтобы не рискнули люди подойти к системному изучению. Мы покопались в этой горе мусора, мы ее не испугались, — сказал защитник. 

Гиголян вспомнил, что коллеги и родственники отговаривали его защищать Чернова, потому что это рискованно. Они предположили, что запущен пилотный проект, из которого будет создаваться некая матрица. Ее будут применять для того, чтобы на любую законную иерархическую структуру срабатывали постулаты статьи о создании и участии в организованном преступном сообществе. 

Адвокат заметил, что любая организованная структура, в деятельности которой невозможно избежать подчиненности нижестоящего вышестоящему, — рискует. Под это попадают и общественные организации, и государственные органы. Кроме этого, по его мнению, дело имеет огромное социальное значение: вскрылись обстоятельства, свидетельствующие о методах и приемах, которыми пользуются оперативники и следователи, оказывая давление. Проверка этих фактов была формальной и уложилась всего в три дня, уточнил Гиголян. 

Уникальность этого дела, по словам адвоката, заключается в том, что само событие преступления придумано под задачу «посадить этих господ», для этого с 2013 года была проведена подготовительная работа. Обвинение, по словам Гиголяна, напомнило ему анекдот. 

— Армяне лучше, чем грузины. Вопрос: чем лучше? Чем грузины! Так и в деле: почему Чернов руководитель структурного подразделения преступного сообщества? Потому что он им руководил! А почему руководил? Потому что он руководитель! Огромное количество слов, запутанность, отсутствие последовательности, отсутствие выявленных четких причинно-следственных связей их увязывание каким-то образом между собой. Все это отсутствует. У нас дело построено на показаниях, ценность которых — ноль, — сказал адвокат.

 

Преступное сообщество 

По мнению защиты Чернова, то, что предприниматель Александр Зарубин, как говорится в обвинении, принял решение создать преступное сообщество, не значит, что он его создал. В обвинительном заключении не говорится, с кем он его создал, когда именно и в каком месте.

— Удивительным и мистическим образом следствию удается определить такие вещи, как выражение намерения, состояние психики и восприятие окружающей среды Зарубиным. Следствие, например, говорит, что Гайзер ввел в заблуждение Шаталова [руководитель Фонда поддержки инвестпроектов Коми], умершего в 2010 году. Как это можно было установить, кроме как при помощи спиритического сеанса? — сказал адвокат. 

Где и как фигуранты получили приглашение и дали согласие на участие в преступном сообществе, по мнению защиты, следствие не установило, а предполагаемый организатор сейчас в международном розыске. Например, бывший зампред правительства Коми Константин Ромаданов, по словам адвоката, на очной ставке заявил, что в преступное сообщество его вовлек не Чернов, а экс-заместитель главы Павел Орда. 

Вопросы у защиты бывшего чиновника вызвало и описание структурного подразделения преступного сообщества в Коми, которое состояло из трех руководителей — Чернова и бывших глав Коми Владимира Торлопова и Вячеслава Гайзера. По мнению защиты, следствие просто тиражировало законодательно закрепленный принцип подчиненности в правительстве региона на преступное сообщество и выдает его за преступное сообщество. Гиголян сказал, что в деле нет ответа на вопрос, как Чернов обеспечивал принятие решений в пользу преступного сообщества. По словам адвоката, указано только, что «различными путями».

 

Свидетели

Защита Чернова обратила внимание на показания свидетелей по делу, которые на следствии изобличали обвиняемых, а на допросах в суде не смогли подтвердить тезисы, которые ранее заявляли. Например, бывший руководитель Агентства по управлению имуществом Коми Владимир Беляев, по словам защиты, утверждал, что Чернов раздавал указания и транслировал волю Зарубина, эти указания были обязательными для исполнения, в том числе и для Гайзера. В суде же он не смог подтвердить эти слова и сослался на 51-ю статью Конституции России, позволяющую не свидетельствовать против себя и своих близких. 

Беляев на допросе рассказывал о структуре преступного сообщества, но при этом сам, по его словам, в него не входил и заявлял, что попыток вовлечь его в сообщество не было. 

По словам Чернова, о его руководящей роли в преступном сообществе следствию сообщали менеджер Зарубина Демьян Москвин, Ромаданов и бывший партнер еще одного обвиняемого предпринимателя Валерия Веселова Юрий Бондаренко. Они говорили, что в отсутствие Зарубина все решения принимались только с согласия Чернова, но не смогли пояснить, как именно это происходило. Бондаренко же позднее в суде говорил, что не помнит, чтобы Зарубин отсутствовал, а связь с ним всегда сохранялась по телефону или через интернет. 

— Вся моя руководящая роль в преступном сообществе формируется тезисами, под которыми нет никакого материального обеспечения, — объяснил Чернов. По его словам, Москвин в суде показал, что подтвердить руководящую роль от него требовал следователь Следственного комитета Дмитрий Чехович, который сам не смог ему пояснить, в чем она заключалась.

По словам Чернова, Ромаданов и Москвин говорили, что узнали о существовании неформальной преступной группы из постановления о привлечении в качестве обвиняемых по делу, а их показания написаны формулировками, которыми они не пользовались в обычной жизни. Оба свидетеля рисовали следствию схему преступного сообщества, а затем не могли объяснить, кто в него входит.

Защита обратилась к показаниям экс-сенатора от Коми Евгения Самойлова и заметила, что чем больше его допрашивали, тем больше подробностей он вспоминал. При этом, по мнению адвоката, чем больше проходит времени, тем меньше человек должен помнить. В показаниях Самойлова с течением времени становилось все больше противоречий, заметил адвокат. 

По мнению Чернова, даже в мелочах Самойлов говорил недостоверные сведения, например, экс-сенатор говорил, что власти развернули против него кампанию в СМИ, а Чернов, по его словам, наоборот, ограждал Самойлова от критики. Обвиняемый привел стенограмму своего разговора с мэром Инты Павлом Смирновым, который публично критиковал Самойлова из-за сложной ситуации на шахте в Инте. В разговоре Чернов просил критиковать угольную компанию в целом, так как Самойлов не был напрямую владельцем шахты. Обвиняемый вспомнил допрос Самойлова в суде, на котором гособвинитель спросил его, не оговаривает ли он Чернова. Самойлов воспользовался 51-й статьей Конституции, позволяющей не свидетельствовать против себя. 

— Показания лиц, которые якобы сотрудничали со следствием, а на деле беспрекословно подписывали любые составленные следствием и постоянно меняющиеся формулировки, приниматься во внимание не могут ввиду неустранимых противоречий. Не могут также приниматься во внимание показания подсудимых и свидетелей, данные ими под давлением. Фаты давления установлены в том числе приобщенными судом доказательствами защиты и заключения специалистов, — сказал адвокат Чернова. 

 

Шахта и птицефабрика 

Гиголян заявил, что решение о приватизации птицефабрики «Зеленецкая» принималось членами правительства республики. По его мнению, ничего преступного в приведении республиканского законодательства в соответствие с федеральным, которое требовало приватизировать государственные унитарные предприятия, нет. Администрация главы Коми несколько раз получала предписания о необходимости приватизации, в том числе от прокурора Коми. 

— Что-то я не вижу здесь ни одного прокурора, подписывавшего эти предписания, ведь по логике следствия их действия могли быть частью преступного плана, — сказал адвокат.  

Адвокат сказал, что Чернов не участвовал в процессе приватизации, не подписывал никаких документов и не участвовал в совещаниях по этому вопросу. Чернова, по информации защиты, в связи с приватизацией не упоминал ни один свидетель. 

Защита считает, что предметом преступления являются акции птицефабрики, а не дивиденды, в хищении которых их фигурантов обвиняет следствие. Само по себе право получить причитающиеся дивиденды, по версии защиты Чернова, в момент хищения не предполагается и может быть принято только впоследствии. 

— Предмет легализации должен обладать обязательными признаками. Ничего подобного у нас нет. Нас просто запутывают и предлагают неверную квалификацию, — сказал Гиголян. 

Адвокат обратил внимание на то, что в деле утверждается, что фигуранты дела использовали «авторитет занимаемой должности» при приватизации и последующих сделках с акциями птицефабрики, но этот авторитет почему-то не сработал на министре сельского хозяйства Коми Сергее Чечеткине, который был резко против и критиковал приватизацию предприятия. После того как, по словам защиты, ему представили обоснование этого решения, он поменял свое мнение и позднее в суде подтверждал, что на него никто из подсудимых не давил. В целом, по мнению адвоката обвиняемого, у фигурантов дела были все условия и возможности, чтобы не растягивать процесс завладения птицефабрикой, но этот процесс почему-то растянулся на шесть лет. 

Чернов, уверена защита, не причастен к легализации денег, полученных в качестве дивидендов, выплаченных по решению совета директоров «Зеленецкой», не принимал участия в распределении каких-либо дивидендов, не получал никаких преференций от их обладателя. Обвиняемый был обеспеченным человеком задолго до поступления на госслужбу в 2003 году, что подтверждается собранными следствием материалами. Он декларировал все доходы, в том числе от продажи имущества и предметов антиквариата, которые получил в наследство. До поступления на госслужбу Чернов задекларировал доход в 61 млн руб.

— Свидетели показали, что Чернов равнодушен к излишествам и каким-либо предметам роскоши. Это уже показали обыски у Чернова и членов его семьи, — сказал адвокат. 

Чернов подробно рассказал, что занимался проблемами шахты «Интауголь». 

— Я, конечно, не рассчитывал на медаль, но, честно говоря, на обвинение, которое тянет на 20 лет лагеря строгого режима, — это немножко перебор. Я к такой благодарности был не готов, честно скажу, — сказал обвиняемый.

 

Предвыборный бюджет, а не казна

Следствие, по мнению защиты, подменило выборный бюджет на казну преступного сообщества. Например, агитационные сети в районах республики можно было финансировать только наличными деньгами, так как там нет банков и их банкоматов. Расходование этих денег постоянно проверяли, а в 2015 году такую проверку проводило региональное управление ФСБ. Бывший первый замруководителя администрации главы Коми Анатолий Родов в показаниях подтверждал, что по финансированию общественно-политических и выборных проектов была строгая отчетность и вся информация предоставлялась правоохранительным органам. 

Гиголян сказал, что следствие выдает за казну деньги, которые относились к компаниям Ромаданова и контролировались его семьей. Это же, по словам защиты, подтверждали и свидетели — руководители и номинальные владельцы этих фирм. 

В деле нет упоминаний о том, как действовать и кому должна была перейти казна в случае, например, смерти Ромаданова или директора ряда его компаний Алексея Соколова. По словам адвоката, никто не смог ответить на вопрос, как были диверсифицированы риски в сложной иерархической структуре, которая, как пишет следствие в обвинении, отличалась строжайшей дисциплиной, полной взаимозаменяемостью участников. 

 

Экспертизы

Чернов и его защита в выступлении сослались на многочисленные нарушения, допущенные экспертами, которые оценивали стоимость пакетов акций «Зеленецкой», Сыктывкарского промкомбината(СПК) и Сыктывкарского молочного завода и хлебозавода. Все они, по мнению защиты, принимали за основу не собственный анализ первичных документов, который прямо предписан принципами судебно-экспертной деятельности, а использовали обвинительную версию следствия.

Защита посчитала, что эксперты сделали огромное количество допущений. Например, бухгалтерские документы с флешки, изъятой на СПК, противоречили тем же документам, изъятым на самом предприятии. 

 

Про конспирацию и иерархию 

Защита Чернова сослалась на обвинение, в котором говорится, что Зарубин установил иерархическую структуру и строгую дисциплину, а также распределил преступные роли. В целях конспирации рядовые члены не знали о том, как устроено сообщество, но каждый участник активно участвовал в работе преступного сообщества. При этом ничего не говорится о том, как можно совместно планировать преступление и придерживаться иерархии, если не знаешь, кто еще состоит в преступном сообществе. 

 

Взятка «Авалоном»

Чернов, по мнению защиты, не совершал мошенничества и никаких действий, которые можно было бы так охарактеризовать. Экс-чиновник не получал взяток ни напрямую, ни через посредников от бывшего сенатора от Коми или связанных с ним людей. Эти деньги были долгами Самойлова перед Ромадановым и подконтрольными ему предприятиями, по которым он выступил поручителем. 

Две 25-процентных доли компании «Автоцентр» [юридическое лицо гостиницы «Авалон». Следствие считает это взяткой Чернову и Гайзеру] были проданы компании, подконтрольной Ромаданову, а затем «Отель сервису», учредителем которой была бывшая супруга Чернова. Защита считает, что Чернов не совершал легализации этих долей, а сделка с Ромадановым строилась на принципе «ты продаешь — я покупаю». Ни Ромаданов, ни Самойлов не были заинтересованы сообщать суду правду, пошли на поводу у следствия и договорились так, «чтобы все соблюли свои интересы». 

«Авалон», по данным адвоката, упоминается в документах Ромаданова один раз, он сам пояснял, что это не имеет отношения к казне преступного сообщества. Материалы дела не подтверждают, что никаких угроз и требований передать доли в автоцентре Ромаданов не выдвигал и не ссылался ни на Чернова, ни на главу Коми Гайзера. При этом Рамаданов и Самойлов об этом заявляли, но следствие не проверило это противоречие. Деньги от продажи доли ушли структуре Ромаданова, а не были зачислены в казну.

Защита задалась вопросом, зачем Чернову было оформлять имущество, добытое преступным путем, на предприятие, которое принадлежит его супруге, ведь более отчетливой связи трудно представить.

 

Оправдать по всем пунктам

Защита посчитала, что гособвинители в суде не восполнили пробелы и не устранили недостатки предварительного следствия. При допросе свидетелей, по мнению защиты, сторона обвинения придерживалась плана во что бы то ни было добиться того, чтобы свидетели подтвердили свои показания, данные на стадии предварительного следствия, — очевидные противоречия не снимались из-за возражений прокуроров.

В какие-то моменты, по словам адвоката, это принимало откровенно негативную форму — гособвинение переходило на личности и угрожало уголовными делами. 

— Вот чего на самом деле добиваются кукловоды, стоящие за всем этим безобразием: обвинительного приговора, который повлечет за собой лавину юридических последствий. Которая похоронит под собой все обязательства перед теми инвесторами, кто платил живые деньги за участие в совместных со структурами фонда уставных капиталах предприятий. Позволит одним судебным решением создать мутную атмосферу, в которой можно будет развернуться и прибрать к рукам активы, которыми в силу разных причин собственники не могут на сегодняшний день даже управлять. Вот где можно будет поживиться, — сказал адвокат Чернова и попросил оправдать подзащитного по всем пунктам предъявленного обвинения.