«Негативные факты были замечены в первые и во вторые выборы, в которых я участвовала»

В Сыктывкарском городском суде по делу бывшего председателя Избирательной комиссии Коми Елены Шабаршиной, которая обвиняется в получении взятки, на заседании 30 января допросили экс-председателя участковой комиссии. Женщина не могла точно вспомнить, когда и какие выборы проходили во время ее работы, и удивилась «чужим» фразам в протоколах ее допросов. «7x7» публикует ее ответы. Аудиозапись с заседания есть в распоряжении редакции.

В суд вызвали Валентину Попову, которая была председателем одной из участковых избирательных комиссий Сыктывкара. Судья огласил ее показания, которые она дала во время следствия в 2016 году. В нем говорится, что она возглавляла УИК в 2010–2011 годах, тогда состоялись выборы в Государственный совет Коми и совет Сыктывкара (март 2011-го) и выборы в Госдуму России (декабрь 2011-го).

Попова рассказала следователю, что в день выборов со своим секретарем приносила протокол итогов голосования в территориальную комиссию Сыктывкара, расположенную в здании мэрии. Там некоторых председателей УИКов приглашали в подвальное помещение, где «доверенные лица Чернова [экс-заместитель главы Коми, фигурант дела Гайзера] анализировали протоколы». После этого протоколы сдавались системному администратору территориальной избирательной комиссии, который вносил данные в ГАС «Выборы». «Я в данные подвалы не спускалась. Мне председатели других участковых комиссий говорили, что в данном подвале анализируют протоколы об итогах голосования», — говорится в протоколе допроса.

На заседании свидетель сказала, что проводила выборы и в 2012 году, когда избирали президента России. Сторона защиты стала уточнять это, но Валентина Попова не смогла четко ответить на вопросы.

— Вы точно помните, в каком году были выборы президента?

— Не помню.

— Другие выборы [в 2012 году] вы проводили?

— Нет.

— Если вы другие выборы не проводили, почему вы утверждаете…

— Я не подтверждаю, я предполагаю.

— Вы только что подтвердили прокурору, что полностью подтверждаете показания, которые были оглашены.

— Ну, я думала, что потом-то написали правильно.

— Кто потом, когда написал? Вы следователю виды выборов и даты диктовали?

— Нет, я предположительно вспоминала и тоже могла ошибиться.

— Вы следователю говорили о выборах регионального и местного уровня? В которых вы принимали участие?

— Ну, они же были все в одно время. И в Думу. Но вот те факты негативные, о которых я говорила, они были замечены и в первые выборы, и во вторые, в которых я участвовала. По датам не помню.

— А почему вы считаете, что эти факты негативные?

— Потому что было такое отношение моих коллег по выборам, председателей.

— У вас какое-то отношение к этому было?

— Ну, наверное, интуитивно да.

Защита Елены Шабаршиной поинтересовалась, о каких «доверенных лицах Чернова» свидетель рассказала следователю.

— Нет, я их не знала, но какое-то отношение к выборами они имели. Были ли они членами территориальной комиссии — об этом не знала. Фамилию они нам не говорили и не представлялись.

— Почему вы сказали следователю, что те люди, которые находятся в подвале, сначала представляли интересы «желтого дома» [администрации главы Коми], а на втором допросе вы написали, что это «доверенные люди Чернова»?

— Я вообще про Чернова не говорила. Про Чернова я узнала из СМИ. Чернов вообще, по-моему, никакого отношения не имел. Я даже фамилий тогда таких не знала.

— Знаете ли вы, как эта информация оказалась в протоколе, который вы подписывали?

— Трудно сказать.

— Как оказалось в протоколе вашего допроса, подписанном, что с ваших слов записано верно, что данные люди в подвале анализируют протоколы? Вы можете пояснить?

— По-моему, там такого не звучало, что они анализировали протоколы. Там говорилось «от имени Чернова…».

После этого защита попросила судью дать свидетелю перечитать собственные показания.

— Ну, что я могу пояснить? Меня, конечно, резануло, когда я прочитала. Может быть, я в прошлый раз, когда подписывала протокол, не обратила внимания. Но сейчас я заметила эту неточность. Вернее, это не неточность, я не могла этого знать, когда подписывала протокол. В частности, это касается фразы «доверенные лица Чернова». Подписывая протокол, я не обратила внимание на следующую фразу: про то, что в подвал приглашали доверенные лица Чернова. Я не могла этого знать, потому что и Чернова я не знала, и чьи это доверенные лица. И что они в подвале делали — я тоже не знала, — заявила Валентина Попова.

Свидетель предположила, что следователь перефразировал некоторые ее слова.

— Я, видимо, вначале на первый лист обратила внимание, а на второй уже нет.

Защита спросила про еще одну фразу из показаний — «впоследствии стало известно, что многие председатели УИКов приходили через подвал».

— Я встретилась с одним председателем уже после выборов президента. Она мне задала странный вопрос: «Почему не приходила на вручение призов, подарков?». Я говорю: «Каких подарков?». «Ваша Порошкина, — говорит, — была там». Мария Порошкина — это директор школы. А потом мне все стало ясно — кто туда ходил. Нас было трое, после выборов они получили ценные подарки — это были председатели.

Следующее заседание состоится 12 февраля.

Дело о получении взятки в особо крупном размере против бывшего председателя Избирательной комиссии Коми Елены Шабаршиной возбудили в июне 2016 года. На первое судебное заседание она прийти не смогла, как позже выяснилось, из-за попытки суицида.

Заседания возобновились осенью 2017 года. В октябре Шабаршина раскритиковала позицию обвинения, а позже отказалась от явки с повинной. Бывший первый секретарь Коми отделения КПРФ Вячеслав Шулепов, выступая как свидетель, рассказал о давлении на его партию со стороны представителей власти во время предвыборных кампаний. В суде допросили председателей территориальных избирательных комиссий, которые дали противоречивые показания. Засекреченный свидетель, который работал председателем участковой комиссии, рассказал о «людях Чернова», которые дежурили в подвале мэрии. Еще один свидетель объяснил, как на выборах 2011 года «Единая Россия» приписала себе по Сыктывкару более 30 тысяч голосов.

Но основные свидетельские показания касались поощрительных выплат членам «команды» Гайзера. Существование такой системы подтвердили несколько человек.