Бывший заключенный сегежской колонии №7: Там явки выбивают, человек на себя берет даже то, что не делал

После опубликованного 1 ноября на портале «Медуза» письма заключенного Ильдара Дадина, который заявил о том, что в сегежской исправительной колонии № 7 в Карелии, где он находится, пытают людей, к теме условий содержания осужденных в этом учреждении приковано пристальное внимание. ИК-7 посетили члены президентского совета по правам человека Павел Чиков и Игорь Каляпин, с Дадиным встретилась уполномоченный по правам человека в России Татьяна Москалькова и его супруга Анастасия Зотова. Пока официально пытки не подтвердились, проверка продолжается.

Корреспондент «7x7» подготовил два интервью. Первое — на условиях анонимности с заключенным, который провел в сегежской ИК-7 три года — с 2007 по 2010 годы. Второе — с братом заключенного, который сейчас находится в штрафном изоляторе колонии.

Анонимный собеседник рассказал, что в колонии людей «ломают», заставляют признаваться в том, чего они не совершали. 

— Вы что-то знаете о давлении на заключенных в колонии? Оно есть?

— Конечно. Там, когда погнали Питер и Москву [заключенных из этих городов], они же «мы черный ход, мы никогда косяки не оденем» [«черный ход» — блатные в лагере, «косяки не оденем» — сделать то, что, по их понятиям, неприемлемо, например, надеть повязку дежурного], а сюда приехали, всем косяки дали, стали ломать, прессовать. Все. Карантины для этого и созданы. Там прессуют, ломают — только в путь. Там явки выбивают, человек на себя берет даже то, что не делал.

— Полиция прессует? Или зэки?

— Все через зэков идет.

— Дадин писал, что это напрямую идет: замначальника колонии с двумя УФСИНовцами зашли к нему, стали бить. Его закрыли в ШИЗО.

— Там могут. Там нет ни камер, ни свидетелей. А что там дневальный, что-то скажет против этих?

— А через зэков все идет в карантине?

— Да, в карантине. Потом могут начать, если в отряд ты поднялся, могут через дневальных, через завхоза. Завхоз каждый день ходит на отчет. Ему опер говорит: «Этого, этого надо притоптать».

— А какие пытки? 

— Пыток не будет, просто начинают прессовать, чисто морально убивать. В карантине тебя могут тупо бить и прочее. Приезжали пацаны, рассказывали. Черенок от швабры в ж... запихивали. Тебя сначала «дуплят» толпой и все это фотографируют. Опера специально завхозам фотоаппараты выдают. Едет человек какой-нибудь блатной, может навести движения какие-то, жалобу написать, его в карантине просто ломают, делают фотку, как черенок из ж... торчит. И говорят: «Вякнешь что — об этой фотографии узнают все».

— При тебе такое было?

— Я не застал. Карантин более или менее нормальный был, дневальные и завхоз были нормальные, а потом, когда питерцы и москвичи пришли, такое уже началось. Не только на «семерке» [ИК-7] началось, началось везде: на «девятке», на «копейке».

— Ты в каком году сидел?

— С 2007 по 2010. Там опера решают все. Зэк ничего не может сам по себе. Дают указания помощникам администрации ломать, и все. А если он не будет этого делать, то снимай косяк, иди живи, как все, вон на тубаретку приколотят и все. А в отрядах начинают чисто морально убивать тебя. Живи по порядку то бишь. Разрешено полчаса чай согреть — не успел, чая не попил. Одевай «положняк» [носи только выдаваемую одежду, холодную и неудобную, носить одежду с воли запрещено]. Могут спровоцировать на драку. Дневальные могут подтянуть простых зэков за чай, за пачку сигарет кляузу написать. Могут красную полосу сшить, типа склонен к побегу. Пришли пара зэков. Идет завхоз: «Тот-то тот-то сказал, что хочет побег совершить». А кто слышал? «Те-то и те-то». А тем уже проплачено. И бам — красная полоса. И ты будешь у ментов на виду находиться.

— То есть условно-досрочного освобождения (УДО) уже не будет?

— Сто пудов. Короче, мент приходит на обход. Все сидят спокойно, а ты должен выбегать и докладывать, что ты такой-то осужденный, склонен к побегу. Может левый какого-нибудь левого ославить, мол, домогается меня, полосу за мужеложество повесить.

— При тебе такое было?

— Ну, я, видишь, на Сеге [в колонии Сегежи] мало был.

— То есть тебе повезло?

— Да. Приезжал питерский парень, его менты уже штрафанули на самой тюрьме, в Питере, на Крестах. Он с ментами судился шесть лет. Он до всего докапывался. Ему понавешали и мужеложество, и склонен к побегу. И всякое. Ему УДО просто не видать. Ему дали девять с половиной лет.

* * *

 — Меня зовут Габзаев Хаджимурат Султанович, я — уроженец Чеченской республики, город Урус-Мартан. Приехал сегодня в город Сегежа, буквально пару часов назад прибыл сюда. Дело в том, что у меня брат — осужденный, отбывает здесь наказание. Брата зовут Габзаев Хасбулат Султанович. Он уже примерно полгода здесь.

— Почему вы приехали в Сегежу так издалека? Какая-то причина должна быть серьезная.

— Причина моего приезда — это выдворение его в ШИЗО. Его уже второй месяц держат в ШИЗО под разными предлогами. Официальная причина — типа грубые отношения с сотрудниками. Подтверждающих фактов они не приводят: кому нагрубил, когда нагрубил, как нагрубил. Дело в том, что мой брат болен. Медицинских терминов я не помню, но у меня есть эпикриз, выписка из истории болезни. У него очень шаткое здоровье, в связи с этим мы обращались месяц назад на имя начальника колонии и нам пришел официальный ответ, что его отправят на лечение в медучреждение. Но пока его никуда не отправили, он пока сидит в ШИЗО. Он должен был выйти 27 октября. До этого его посадили, за первое же нарушение ему дали 15 суток. После этого он вышел, но на пятый день его опять посадили в ШИЗО. Он должен был выйти 27 числа, но ему добавили еще четверо суток. Потом он должен был выйти 1 числа, но 1 числа он не вышел.

— Вы сегодня были в колонии. Что удалось выяснить?

— Сегодня, когда я зашел в административное здание ИК-7, мне внятного ответа — вышел он или нет, никто не дал. Не дали ответ о состоянии его здоровья. Официальная причина — это нетактичные отношения с сотрудниками. Но реальная причина — это религиозные убеждения моего брата. Дело в том, что в исламе запрещено есть свинину, а в ИК-7 буквально заставляют есть те блюда, в которых содержится свиное мясо. У них есть своя свиноферма. Мой брат от еды не отказывается, а именно от добавления свиного мяса. Он макароны, кашу ест, но не ест свинину. 

— Ему вменяют неподчинение сотрудникам?

— Да. 

— Что по поводу намаза? Разрешают ли?

— По закону есть конституционное право на свободу вероисповедания, есть статья 28 в Конституции и статья 148 в Уголовном кодексе. В нарушение этой статьи они принуждают есть вот эту свинину и запрещают делать намаз вовремя.

— Я так понял с ваших слов, что были другие заключенные, с которыми вы общались. Они подтверждают эти проблемы?

— Все вышеизложенное подтвердит Баканаев Апти. Он тоже был осужден, сидел здесь, он мой односельчанин. Буквально недавно вышел. Мы-то не знали о порядках здесь, он как вышел, всю картину обрисовал. Мы думали, что эта колония, как все остальные колонии Российской Федерации, но здесь, оказывается, особое отношение.

— Есть какие-то данные, что в других колониях по-другому?

— Да. Знакомые, родственники сидят в колониях, никаких преследований на основе религиозной почвы. Осужденный с моим братом Чидаханов Зелимхан сидит в Нижневартовске. У них при колонии есть мечеть, они свободно ходят в мечеть, свободно делают намаз пять раз в день. Никто их кушать не заставляет, едят, что хотят. Здесь такого нет. Мамаев Анзор, тоже осужденный, сидит здесь, в отношении него часто совершаются противоправные действия со слов его жены. Говорят, его избивают. У них нет возможности нанять адвоката. У моего-то брата хоть адвокат есть.

— Есть данные, что есть места в колонии, где нет видеонаблюдения?

— Со слов заключенных, бывших и нынешних, есть коридор, где нет видеонаблюдения. Они, говорят, отводят в этот коридор, там непосредственно и избивают, а потом уже, когда переводят в другое место, начинают вести вежливый разговор. У избитого человека будет какая-то реакция, вот такие хитрости они используют.

7 ноября

— Удалось ли встретиться с братом?

— Нет, не удалось. Он по-прежнему в ШИЗО. Но зато я встречался с Татьяной Москальковой, передал ей жалобу. Также просил членов СПЧ при президенте встретиться и с моим братом, и с другими заключенными, от которых есть жалобы.

— Вы пробовали обращаться к муфтию Карелии?

— Лично я не пробовал, но другие родственники пробовали, и заключенные к нему обращались. Он несколько раз бывал в колонии, но поскольку ситуация не изменилась, то я считаю, что муфтий не смог повлиять на эту систему, поэтому больше не обращаемся к нему.

— Что намерены дальше делать?

— У меня очень большие надежды на то, что отреагирует как-то УПЧ и что члены СПЧ встретятся с ребятами и выяснят, как можно на эту ситуацию повлиять. Потому что сейчас на ребят оказывается давление. Анзора Мамаева заставили позвонить жене и сказать, чтобы она не предпринимала никаких действий.

***

Активист Ильдар Дадин — первый в России осужденный по статье 212.1 Уголовного кодекса («Неоднократное нарушение установленного порядка организации либо проведения собрания, митинга, демонстрации, шествия или пикетирования»).

В сентябре 2016 года он был этапирован в карельскую исправительную колонию № 7 в городе Сегежа, откуда через адвоката сообщил супруге о пытках. В колонию к Дадину приезжали члены Совета по правам человека при президенте России Игорь Каляпин и Павел Чиков, которые пришли к выводу, что жалобы «подтверждаются на местности». Федеральный уполномоченный по правам человека Татьяна Москалькова после встречи с Дадиным рекомендовала перевести его в другую колонию. Супруга Дадина заявила, что его здоровье резко ухудшилось.

В защиту Дадина прошли десятки акций в России и за рубежом. Международная правозащитная организация Amnesty International признала активиста узником совести.