Один день у стен сегежской колонии Дадина

Издание «Медуза» 1 ноября опубликовало письмо активиста Ильдара Дадина, первого в России осужденного по статье 212.1 Уголовного кодекса («Неоднократное нарушение установленного порядка организации либо проведения собрания, митинга»). Письмо, по информации издания, было записано со слов самого Дадина его адвокатом Алексеем Липцером. В нем содержалось подробное описание пыток и унижений, которым Ильдар, по его словам, подвергся в стенах исправительной колонии № 7 (ИК-7), расположенной в карельском городе Сегежа. Его супруга Анастасия Зотова сделала все возможное, чтобы информация о произошедшем стала достоянием не только СМИ, но и ведомств и организаций, ответственных за работу с заключенными, — от Федеральной службы исполнения наказаний (ФСИН) до правозащитников. После того, как история приобрела не только федеральный, но и международный масштаб — о ней рассказали зарубежные СМИ, а правозащитная организация Amnesty International призвала своих cторонников по всему миру писать Дадину письма поддержки, — корреспондент «7x7» Глеб Яровой отправился в Сегежу, откуда подготовил репортаж.

 

«Сигналы, которые продолжают поступать, подтверждения не находят»

После публикации письма Дадина первым делом мы связались с карельской общественной наблюдательной комиссией (ОНК), члены которой должны следить за соблюдением прав заключенных в местах лишения свободы. Председатель карельской ОНК Александр Рузанов сообщил, что об опубликованном письме узнал только от корреспондента. На вопрос о том, как вообще обстоят дела в колонии, ответил так:

— До назначения нынешнего руководителя сигналы о противоправных действиях в отношении заключенных поступали. Но после смены руководства, к чему и члены карельской ОНК также приложили руку, ситуация поменялась в лучшую сторону [руководитель колонии Сергей Коссиев, по сообщениям ряда СМИ в настоящий момент отстраненный от должности, — бывший замначальника этой колонии]. Сигналы, которые продолжают поступать, подтверждения не находят.

В интернете несложно найти информацию о применении пыток в сегежской колонии. Блогер Олег Лурье пишет о пытках в колонии до этапирования туда Михаила Ходорковского. Портал Gulagu.net — о том, что пытки применялись и после 2011 года, причем приводятся конкретные имена бывших осужденных. Сайт «Свобода это рай» также ссылается на показания родственников о жестокости, распространенной в колонии.

Рузанов настаивает, что знаком с обстановкой в колонии — несмотря на то, что бывает там нерегулярно (члены ОНК работают на общественных началах, и посещать отдаленные колонии часто и регулярно для многих затруднительно). Он предположил, что Дадин письма не писал и не диктовал, а «написали за него». После пересказа текста документа Рузанов даже заявил, что это — «настоящая раскачка».

После разговора он сам перезвонил через некоторое время, сообщив, что ситуацию берет на контроль федеральный Уполномоченный по правам человека (УПЧ) Татьяна Москалькова и что на следующий день в Сегежу поедет представитель карельского аппарата УПЧ и, вероятно, члены ОНК, если кто-то из них сможет «отпроситься с работы».

Сотрудник аппарата УПЧ Сергей Прудников информацию о поездке в колонию подтвердил, отказавшись от комментариев: «Только шеф (УПЧ Карелии Александр Шарапов) уполномочен давать комментарии, он сейчас в отпуске». Заодно выяснилось, что в колонию отправятся не только общественники и представители омбудсмена, но и сотрудники государственных ведомств — прокуратуры, ФСИН и Следственного комитета. У последних будет своя миссия — провести доследственную проверку по фактам, изложенным в письме.

Стало понятно, что не ехать в Сегежу нельзя. Все, что я знал о городе, — это «крепкий» градообразующий Сегежский ЦБК, проблемы местного православного прихода и колония, в которой сидел по «делу ЮКОСа» Михаил Ходорковский.

Я бывал в колониях и раньше, поэтому ничего особенного от поездки в Сегежу не ждал. Выбирая обувь, надел кроссовки — предположил, что вряд ли придется много ходить пешком, а ехать 250 километров от Петрозаводска в них удобнее. И прогадал: в Сегеже, оказывается, уже началась зима.

 

 

 

Стояние на Лейгубе

ИК-7 находится на границе города, в местечке Лейгуба. В «колониальный комплекс» входит собственно колония и поселок, построенный в советское время для сотрудников колонии, — четыре пятиэтажные «хрущобы» серого цвета.

Первое знакомство с колонией не впечатляет: все вокруг уже знакомо по фото, которых в интернете множество, в том числе — на официальном сайте ФСИН. Однако попытка достать фотоаппарат и начать снимать закончилась, не успев начаться: зоркий сотрудник колонии сначала заставил стереть фото, а затем, увидев журналистское удостоверение, и вовсе выдворил меня, оставив на подъезде к колонии. Стоявшие в оцеплении молодые ФСИНовцы пояснили — импровизированный блокпост выставляется «по особым случаям», и вообще — журналистов пропускать разрешено только по решению начальства.

 

 

Начальство не спешило давать разрешение, хотя еще накануне и в московский, и в карельский ФСИН был отправлен всеми возможными видами связи запрос о разрешении съемки на территории колонии. Сотрудник ИК, запретивший съемку, даже смотреть на этот документ отказался: никаких поручений о допуске журналистов в колонию не поступало.

В канцелярии карельского УФСИН долго кормили «завтраками» и просили перезвонить:

— Ваша заявка прямо перед моими глазами. Но ее могут рассмотреть до конца дня. Попробуйте позвонить после обеда, может быть, ее подпишут и отдадут исполнителям.

После обеда:

— Результата рассмотрения обращения нет. Позвоните ближе к вечеру, рабочий день до 17:15.

После того, как ФСИНовцы, стоящие на блокпосте, сообщили, что им дано распоряжение пропустить на территорию съемочную группу ГТРК «Карелия», стало ясно, что пробиться в колонию все же можно. Долгие переговоры с руководителем пресс-службы Виталием Фефеловым привели к тому, что пропуск на территорию был получен, правда, «на условиях ФСИН», то есть только для съемок комментария врача, участвовавшего в осмотре Дадина.

 

 

Комментарий последовал: Анастасия Светлакова, врач-терапевт поликлиники при Центральной районной больнице Сегежи произнесла дрожащим голосом (то ли от волнения, то ли от мороза), будто вспоминая нужные слова:

— Я участвовала во внешнем осмотре гражданина Дадина Ильдара Ильдусовича. Во время осмотра состояние гражданина удовлетворительное, признаков повреждений, истязаний и пыток не выявлено. Показаний для госпитализации в лечебно-профилактические учреждения нет.

На вопрос о том, может ли внешний осмотр диагностировать побои и травмы, нанесенные две-три недели назад, врач уклончиво ответила, что «определить повреждения, полученные неделю и более назад, например, нарушения целостности костной системы, может только рентгенография», которая в данном случае не проводилась. На сайте ФСИН появилась информация, что Дадина могут увезти в Петрозаводск для более тщательного медицинского обследования. Было ли это сделано — пока остается неясным.

 

 

Кто проводил проверку в сегежской колонии 2 ноября

За время, проведенное на блокпосте, то есть примерно с 9:30 до 17:00, за вычетом краткой «экскурсии» в город, удалось узнать немногое. То, что в колонии проводится проверка СКР, стало понятно не только со слов членов ОНК, но и по количеству машин с госномерами «с ХХХ кр. 10 RUS», въезжавших и выезжавших в колонию. Пассажирам этих машин патрульные то слегка кланялись («проезжайте, пожалуйста»), то, наоборот, слегка выпрямлялись («стоим, лишних не пускаем»).

Номера, характерные для других силовых ведомств, тоже курсировали регулярно. «ОКО», «МММ» и прочие служебные и «блатные» номера проносились мимо КПП без остановок. Некоторые водители снисходительно кивали постовым.

Двое ФСИНовцев, дежуривших у КПП весь день, сменились только на обед и продолжали стоять, когда колонию уже покинули многие «гости». А вот наряд ГИБДД, также контролировавший КПП и выборочно проверявший документы, за это время сменился несколько раз, при том, что большую часть времени сотрудники находились в теплой машине, а ФСИНовцы — все время на улице.

— У них народу хватает, в отличие от нас, — кивая в сторону коллег в зеленых манишках, признался один из дежурных.

После обеда стала появляться первая информация. Сначала территорию колонии покинул председатель ОНК Карелии Александр Рузанов. Несмотря на то, что вечером он отправлялся из Петрозаводска на поезде в Москву, ему все же пришлось приехать в Сегежу. На главный вопрос — виделись ли они с Дадиным, Рузанов ответил положительно:

— Да, мы с ним разговаривали. Жив-здоров. Беседовали с ним два часа. Потом смотрели видео с камер наблюдения. Члены ОНК еще остались работать в колонии, в том числе смотрят оставшиеся записи и беседуют с Дадиным. Пока какие-то выводы делать рано, надо собрать всю информацию. Но после разговора и просмотра видео я склонен считать, что Дадин это письмо не писал и не диктовал, потому что его изложение отличается от того, что написано в письме. Либо он сильно запуган, либо он играет. Но еще раз скажу: тут надо быть очень аккуратным в оценках и пока какие-то выводы делать рано.

Рузанов сообщил также, что на руках Дадина есть следы от наручников, но на видео видно, что применение силы сотрудниками ФСИН было оправдано.

— Некоторые вещи он трактует по-своему. Например, отказывается делать уборку в камере, потому что по Конституции он имеет право ее не убрать. Он отказывается выходить на работу, потому что по Конституции он имеет право не работать. На видео видно: он демонстративно садится посредине камеры и заявляет, что не встанет, потому что он не обязан вставать. Правда, было плохо слышно, чем он это мотивирует. Потом они его уговаривают встать, он не встает. Поэтому сотрудники применили силу.

Через некоторое время с территории выехала машина с сотрудником аппарата карельского УПЧ Сергеем Прудниковым и прокурором Игорем Храпченковым (человек с длинной должностью «карельский прокурор по надзору за соблюдением законов в исправительных учреждениях»). Храпченков пояснил, что до окончания проверки СКР никаких комментариев правоохранительные и надзорные органы, в том числе прокуратура, давать не могут и другим (например, членам ОНК) не советуют. Прудников в свою очередь рассказал, что также встречался и разговаривал с Дадиным, но его задача не столько вести разговоры с заключенным (для этого есть представители ОНК), сколько работа с документами, в том числе — с его личным делом. О результатах этой работы можно будет узнать официально — либо со слов омбудсмена Шарапова, либо на официальном сайте УПЧ (пока никакой информации по делу Дадина там не появилось). Прудников также сообщил, что в Карелию направляется федеральный омбудсмен Татьяна Москалькова, которая намерена побывать в сегежской колонии, после чего пообщается с прессой.

Последними покинули колонию остававшиеся там члены ОНК. Один из них, гражданский активист Сергей Раецкий, заявил, что всю полученную надо «переваривать» и что пока давать какие-то комментарии «очень не хотелось бы». Появившуюся в некоторых СМИ информацию о том, что у Дадина якобы произошел эпилептический припадок, никто из присутствовавших в колонии не подтвердил.

Не смог ничего конкретного рассказать и адвокат Борис Маматов, который приехал в колонию ближе к вечеру. Встретиться с Дадиным ему не позволили, на что он написал жалобу (о рассмотрении которой пока ничего не известно). Обещали организовать встречу на следующий день. Зато Маматов встретился в колонии с родственниками других заключенных, которые приехали выяснять их судьбу. По словам одного из них, его брата уже два месяца держат в ШИЗО, а многочисленные жалобы и обращения остаются без внимания со стороны руководства колонии.

 

 

Все, что удалось установить точно: Ильдар Дадин жив, вероятнее всего, физически здоров, однако конфликт с сотрудниками колонии привел к тому, что к нему применялось физическое насилие. В случае, если проверка СКР не подтвердит фактов пыток, карельский УФСИН будет обращаться в СКР по поводу клеветы, изложенной в «письме Дадина», сказал руководитель пресс-службы карельского УФСИН Виталий Фефелов. Когда будет закончена проверка, представителю ведомства не известно.

 

***

Гражданский активист Ильдар Дадин — первый в России осужденный по обвинению в «неоднократном нарушении установленного порядка организации … пикетирования» (ст. 212.1 Уголовного кодекса). За это он был приговорен к 2,5 годам лишения свободы в колонии общего режима.

В 2014 и 2015 годах Дадин четыре раза участвовал в несогласованном с властями города Москвы пикетировании и народном сходе на Манежной площади, за что привлекался к административной ответственности.

С 3 февраля до 27 марта 2015 года Дадин находился под домашним арестом.

7 декабря 2015 года судья Басманного суда Наталья Дударь приговорила его к 3 годам колонии общего режима, хотя прокурор просил приговорить его к 2 годам колонии.

31 марта 2016 года Мосгорсуд сократил срок на 6 месяцев, но в остальном оставил приговор без изменений. Защиту Дадина в этом процессе представлял в том числе известный адвокат Генри Резник. Российские и международные правозащитные организации считают его преследование незаконным: «Мемориал» признал Дадина политическим заключенным, Amnesty International — узником совести. Юристы указывают на то, что пикеты Дадина были одиночными, а значит, согласно законодательству, не требовали согласования. Его адвокат Ксения Костромина также отмечает, что приговор Дадину нарушает конституционный принцип невозможности повторного наказания за одно деяние (за участие в акциях, упоминающихся в уголовном деле, он уже получил административное наказание, в том числе арест на 15 суток).