Пешком по Усть-Сысольску: тюрьмы и лагеря города

12 марта в Сыктывкаре состоялась вторая пешая экскурсия, организованная Коми региональным отделением Всероссийского историко-просветительского общества «Мемориал». Как и месяцем ранее, ее провел историк Михаил Рогачёв, который рассказал про тюрьмы и лагеря Усть-Сысольска.

 

Первая тюрьма Усть-Сысольска

Началась экскурсия у часовни на пересечении улиц Кирова и Домны Каликовой.

 

 

— Тема у нас сегодня довольно мрачная — «Тюрьмы и лагеря в Сыктывкаре». Без этого не обойтись, это часть нашей истории. Тюрьмы существовали в Российской империи всегда. Церковь и тюрьма — два отличительных признака любого уездного города.

Мы находимся на том месте, где помещалась первая городская тюрьма. Когда Усть-Сысольск получил статус города в 1780 году, примерно в это время, приказано на окраине, чтобы не беспокоить граждан, организовать первую тюрьму. Она здесь и была построена, в этом квартале. Деревянный частокол с небольшим зданием.

Тюрьмой заведовал городничий. Большинство представляют городничего как некоего мэра. На самом деле это не так. Городничий, проводя аналогию с сегодняшним днем, — это начальник МВД. Он отвечал за порядок в городе. А мэром был городской голова, избираемая должность. Городничему подчинялась полицейская команда. Она в Усть-Сысольске была мощная — аж шесть человек. Они назывались гордо «инвалидами». Не думайте, что они были одноногими. Инвалиды — это от ветеранов. Это отслужившие рекрутскую службу 20–25 лет, вышедшие в отставку, устроившиеся на госслужбу. Они со своей службой справлялись.

Тюрьма была очень маленькая. Только в 1865 году на этом месте была построена новая тюрьма, двухэтажное деревянное здание на каменном фундаменте вместимостью аж на 27 человек. Она тоже почти все время пустовала. По-современному говоря, это был вытрезвитель. В основном туда доставляли граждан, находящихся в состоянии алкогольного опьянения и кому-то морду набившие. Когда они трезвели, их отпускали. И только в конце XIX века к тюрьме пристроили еще одно здание, вместимостью 54 человека. И тогда она уже была полна. Здесь отбывали наказание не следственные. Для них была еще одна тюрьма, которая называлась «арестные комнаты». Там содержались те, кого задержали за проступки. Типа сегодняшнего «обезьянника» на улице Первомайской. А здесь, в тюрьме, сидели осужденные или задержанные до выяснения обстоятельств.

Смотрел я список в архиве, там один сидел по забавной статье — «Неизвестно за что». И чего он там сидел? Сроки были небольшие. Тюрьма была патриархальная в Усть-Сысольске. Забор прогнил в концу века. Побег был один. На прогулке трое осужденных повалили забор, облокотившись на него, после чего ушли. Двоих поймали, а третий скрылся. Следы его теряются во мраке Усть-Сысольска.

 

 

В начале XX века на этом месте была построена тюремная церковь — Богородицкая церковь. Для исправления заключенных. Самое интересное, что она стояла за пределами ограды. Заключенные выходили сюда свободно перевоспитываться. А в тюрьме поощрялась работа. Если он был сапожником, то в тюрьме принимал заказы. За это получал деньги, у него накапливалась определенная сумма. При тюрьме существовал попечительский комитет, который проверял, хорошо ли сидят, кормят, а также находил заключенным работу, собирал пожертвования, покупал книги, улучшал питание. Кстати, церковь была построена на пожертвования, собранные попечительским комитетом. Никто не жаловался.

Сегодня, говоря о преступности в Усть-Сысольске, можно сказать, что это были патриархальные времена. В основном здесь сидели по небольшим приговорам — 1–2 года. Основное преступление было легкое членовредительство. Проще говоря, мордобой. Краж за год набиралось до 20, не больше. У коми кража считается величайшим грехом. И в коми деревнях дома не запирались: палку поставили и ушли. Тяжких, убийств — одно за год. Поэтому тюрьма была патриархальная. Но наступили советские времена, церковь закрыли, а тюрьму нет. Она меняла свои названия, пока не стала Сыктывкарской тюрьмой № 1. И она тут же оказалась переполненной. И уже в советское время, в 1932 году к ней пристроили еще один деревянный корпус. Там стало помещаться 120 человек. Но в 30-е годы в ней сидело до 300 человек, она была переполнена, особенно в 1937–1938 годах. И не было попечительских комитетов. Советская тюрьма дожила до 1960-х годов. И на ее территории построили здания УФСИН, ОМОН, архив МВД, ИВС внутри. Этот квартал исторически тюремный.

Кстати, расширение тюрьмы снова произошло за счет церкви. В 1922 году ее закрыли и переоборудовали под филиал тюрьмы. Там набили нары, и там сидели. А потом там сделали пересыльный пункт, — рассказал Рогачёв.

 

Первое лагерное управление

Вторая точка экскурсии — перекресток улиц Кирова и Пушкина.

 

 

— У нас первая остановка — никогда не догадаетесь, по какому поводу, потому что вокруг нас нет ни одного старого здания. На месте этой бани [Баня № 3] находилось первое лагерное управление Советского Союза, можно сказать. У нас из мест лишения свободы в республике — это колония в Верхнем Чове, куда мы пешком не дойдем. Та колония ведет свою историю с 1925 года. Она меняла названия. Но с 1925 года — это первый лагерь в Сыктывкаре. Она была организована на площадках лесничества, включала несколько отделений, в том числе совхоз «Пригородный» — наследник совхоза НКВД, который входил в колонию и снабжал овощами сотрудников НКВД в годы войны.

У меня был сосед по дому, который умудрился получить три справки о реабилитации. Он сначала был выслан как кулак, потом его посадили как политического, а потом он был на спецпоселении как немец. Когда его посадили, он говорил, что ему повезло, что его посадили. Парадоксально. Он был агрономом, его посадили в совхоз НКВД в Верхнем Чове. Он из Крыма, он специалист по плодово-ягодным культурам. Коров пас и выращивал малину и клубнику. Для зека главное — это витамины и тепло. Малина у него была уникальная, сорта — выше человеческого роста.

 

 

В 1929 году в Советском Союзе стали создавать новую систему мест лишения свободы. Это известные всем исправительно-трудовые лагеря, проще говоря ГУЛАГ. Первый лагерь был в Сыктывкаре. Это в 1929 году, лагеря ОГПУ. Они должны были строить железную дорогу от Сыктывкара до Кировской трассы. Дорогу не построили. Бросили. Но с ней связано несколько памятных мест. Именно на этом месте стоял деревянный двухэтажный дом, который был передан под управление Севлона (сокращенное название лагеря). Здесь стояло административное здание. Здесь он был около года. В 1930 году его перевели в Сольвычегодск, потом в Котлас.

А второе место, куда мы не попадем, — это так называемое «кольцо» у университета, перекресток Октябрьского проспекта и улицы Коммунистической. Именно на этом месте делегаты съезда советов во главе с председателем облисполкома Иваном Коюшевым опрокинули первую тачку в насыпь железной дороги. Вокзал должны были по плану построить в том месте, на котором он сейчас и стоит. Но он построен в 1964 году. А первый вокзал планировался в 1930-х годах, буквально в 100 метрах, где сейчас товарная станция. А от него должна была идти ветка к реке, чтобы перегружать грузы с реки на железную дорогу. Вот эту ветку и заложил Иван Коюшев. На фото даже есть строители, только нигде не написано, что это заключенные.

И вот пример советской экономики. Дорога была построена на 80%, отсыпана насыпь, которая кое-где видна. Были построены развязки, мосты, рельсы начали укладывать. Но наступил 1932 год, Иосиф Сталин решил, что второстепенная стройка не важна. Главная стройка — это Беломор-Балтийский канал. И зэков сняли и отправили туда. Местные власти взвыли. Им сказали, чтобы они достраивали своими силами. Пытались до 1937 года достроить, ничего не получилось. А Сыктывкар стал железнодорожным городом в 1961–1962 годах. До этого основной транспорт был речной, — сказал Михаил Рогачёв.

 

Про закладной камень у бывшей пристани

В третий раз участники экскурсии остановились в начале Кировского парка со стороны улицы Куратова.

 

 

— Мы сейчас у памятника, который, наверное, не всем известен. Этот камень неприметный. Хотя он знаменательный. Это закладной камень памятника жертвам политических репрессий, от которого мы идем. Он там стоял. Когда построили сам памятник, он был в запасниках, а потом его поставили здесь. Он установлен рядом с бывшей городской пристанью.

Памятник установлен в честь тех, кто уходил на фронт с этого места и кто пришел сюда живым. Первый пароход в июне 1945 года пришел, это были ветераны. Но мы здесь по другому поводу. Пока Сыктывкар в начале 1960-х годов не стал железнодорожным городом, он был связан с миром только рекой. Пристань, которая находилась чуть подальше, была главным лицом города. С конца XIX века сюда стали приходить рейсовые пароходы из Котласа, Великого Устюга, Архангельска. И весь город ходил встречать пароходы, которые приходили два-три раза в неделю. У интеллигенции была традиция заходить на пароход и выпить там в буфете пива.

И на эту же пристань приходили этапы заключенных. По этой улице поднимались первые этапы спецпоселенцев. Первых кулаков стали присылать в 1930 году. Многих напрямую по этапам в Прилузский район... Те, кого высаживали, иногда ночевали на лугу за рекой.

 

 

Сохранилось тяжелое воспоминание, как в 1932 году сюда пригнали баржу священников. Потом их по этапу отправили на Вычегду, и они погибли от голода в 1932–1933 годах. И говорят, что заречный луг был весь черный из-за того, что они были в одеяниях. Так они и сидели на лугу. Я застал живой бабушку, которая тогда была ребенком, она возила им еду. На лодках перевозила еду и раздавала батюшкам. Фамилии нескольких батюшек я нашел, но большинство так и осталось неизвестными. Их утащили по Вычегде дальше, следы их пропадают. Поэтому этот памятник — всем, для кого пристань была памятным местом.

Это место связано еще и с «польской страницей» города. В 1940 году в Коми АССР было сослано 20 тысяч поляков. В 1941 году освободили их по амнистии, большинство ушли в армию. А те, кто не смог, скопились в Сыктывкаре и жили на пристани. Город их подкармливал. Пристань стала «польской гостиницей» в 1941–1942 году. Потом они стали расходится по домам. Тогда председатель горисполкома получил выговор за то, что не смог обеспечить санитарную обстановку на пристани, потому что они болели, — сказал Михаил Рогачёв.

 

О здании ОГПУ

Четвертым пунктом экскурсии стало здание МВД по Коми на улице Кирова.

 

 

— До революции за порядком в городе следило городское уездное управление. Здание управления одно время находилось на месте здания МВД. Здесь были присутственные места, дом Суханова. В середине XIX века Сухановы продали его городу. Тут размещались городские учреждения. В том числе одно время — управление полиции. Шесть человек — в XIX веке, а к концу века штат вырос до 20 человек. И местный урядник жаловался, что он ничего не может сделать со ссыльными. C XIX века город стал городом ссыльных. Сюда стали ссылать. Сперва немного — Ишимов, Надеждин. Надеждин — публицист, профессор московского журнала, где он опубликовал письмо Чаадаева, за что его и выслали в Усть-Сысольск. Он приехал сюда, и городничий лично встретил ссыльного. И когда Надеждин пришел к нему регистрироваться, городничий встал и доложил, что все в порядке, безобразий нет. По очень простой причине. В Российской империи свято соблюдалась табель о рангах. Профессор московского университета имел 8-й классный чин, а городничий — 9-й классный чин. Поэтому он старшему классному чину доложил, что в городе все в порядке. Профессор выслушал, отметился и пошел в отведенный дом писать статьи, кстати, о зырянах. Это романтика ссылки начала XIX века.

Но к концу века ссыльных стало много — больше 100 человек. Это поляки, участники восстания 1863 года. Их сменили политические — социал-демократы, анархисты, эсеры. Публика беспокойная. Жили они по частным домам около реки. Полицейский жаловался на то, что они устраивали демонстрации. Вышло 100 человек, а полицейских 20. «Если так дальше пойдет, то у меня могут оружие отобрать. Это безобразие». Политические требовали того, что положено. Им было положена небольшая сумма, теплое белье. А тут рубашку не довезут...

В советское время эти органы сменились. Рабоче-крестьянская милиция сохранилась. Но политический надзор осуществлял ВЧК, а в 1934 году ВЧК сменило ОГПУ. ОГПУ как раз помещалось в этом здании. Это здание — второе по времени сохранившееся здание, дом купчихи Суворовой. Он немного перестроен с фасада.

 

 

Купчиху выселили, а сейчас потомки пытались вернуть здание. Как раз флигель здания заняла внутренняя тюрьма ОГПУ НКВД. Ее нельзя увидеть, но она сохранилась почти полностью. Коридоры, камеры, глазки, комната допросов.

Это самая страшная тюрьма большого террора 30-х годов. Здесь арестованные не сидели. Они сидели в городской тюрьме. Сюда их привозили на допросы. Она маленькая — на 20–25 человек. Одна комната для допросов, где сохранилась вмонтированная [в пол] табуретка, чтобы ей нельзя было ударить.

Есть сведения, что несколько расстрелов было в этом дворе. Там уровень земли ниже, получается глухое место. Мы на места расстрелов не попадем. Расстреливали в начале 30-х годов в Дырносе, на месте нынешнего аэропорта и в Верхнем Чове. По дороге на Эжву у знака «Эжвинский район» слева стоит памятный крест. Он установлен в районе леса, где расстреливали в 1937–1938 годах. Это место мы исследовали, но там нельзя найти останки. Грунт на укрепление дороги брали с этого места. Я нашел людей, которые говорят, что, когда выгребали экскаватором, то находили кости. И где были расстрелы, там все перемешано.

И когда в 1934 году ОГПУ влили в НКВД, здание перешло к НКВД. Руководил НКВД Ковалев, он был первым, кто курировал террор. И к этому зданию пристроили здание МВД. Там был дом Сухановых. И поскольку аппарат НКВД разросся, то дом Сухановых было решено снести, а на его месте построить здание с колоннами в стиле сталинского ампира. Его стали строить в 1939 году, достроили перед войной. Оно строилось как здание НКВД, а потом МВД, так оно и сохраняется. Там тоже внизу есть камеры для подследственных, — сказал Михаил Рогачёв.

 

О здании ЧК

Последний раз участники экскурсии остановились на перекрестке улиц Бабушкина и Ленина.

 

 

— Мы начинаем историю репрессивных органов Советской власти с ВЧК, организованном в 1918 году. Мы стоим перед зданием, где располагалось уездное ЧК — чрезвычайная комиссия по борьбе с саботажем, контрреволюцией и бандитизмом. Дело в том, что это здание одно из старейших в городе, построено в 1889 году. Это здание — подворье Ульяновского монастыря.

Понятно, что в 1918 году монастырь закрыли, монахов выселили, подворье конфисковали. ЧК — учреждение уважаемое, поэтому его в кирпичном доме и расположили. В церкви сделали клуб красноармейцев. Но в ЧК быстро поняли, что этого здания им маловато. Поэтому у них было еще одно здание — напротив.

В Усть-Сысольске советская власть была установлена в начале 1918 года, но это была не совсем привычная советская власть. Это была власть без большевиков. Люди поняли, что они сами избирают власть и избрали. Большевиков не было. В первые советы вошли эсеры, беспартийная интеллигенция. И только в июне 1918 года сюда прибыл отряд матросов под командованием Андрианова, который совершил маленький государственный переворот. Он разогнал этот совет, избрал новый. И большевистская власть была установлена летом 1918 года. А летом 1922 года организовали ЧК.

С ЧК связано имя Виктора Савина [советский поэт, драматург, актер]. Он действительно работал в ЧК, был секретарем, с декабря 1918 по январь 1919 года он был председателем уездной ЧК. Уже в феврале 1919 года ставит спектакли. Про него есть странные легенды, что он пьяный ходил по городу, размахивал маузером и всех крушил. Надо понимать, что представления о безобразиях уездной ЧК несколько завышены. Вообще ЧК обладала следственными функциями. Хотя до января 1919 года комиссия могла выносить судебные приговоры, приводить в исполнение. Но в январе 1919 года они были лишены этих функций. За время руководства Виктора Савина ЧК ни одного смертного приговора не вынесла. Нет таких документов. Единственная группа была расстреляна в сентябре 1918 года, в том числе миссионер Клочков и Леонид Ленин. Это представитель той семьи, от которой Ленин и взял псевдоним. Но расстреляны они были не тут, а в Котласе. Арестовывали много. Человек 300. Особенно в начале 1920 года, когда Савин не работал.

В 1919 года случился казус. Гражданская война заканчивалась, а Усть-Сысольск только белые заняли. Они здесь были две недели. Но когда их отсюда выбили, то проводили большое расследование, кто помогал белым. Я смотрел приговоры, им от силы давали 1–2 года исправительных работ. Расстрельных приговоров не было...

Уездные ЧК — это второстепенные органы террора. Виктор Савин, будучи начальником ЧК, заведовал арестом Ольги Керенской, жена последнего министра-председателя Временного правительства Керенского. Он ее арестовал, он же ее сопровождал до Котласа. Причем она жила открыто в городе. Про нее в газете писали, что она поднимает цены на рынке, так как скупает продукты по любым ценам. И она ответила в газете, что это неправда: «Я живу в Кочпоне, никакие продукты не скупаю». Это в «Зырянской жизни». Ее арестовали, допросили, где ее муж. И она спокойно уехала за границу. Никто ее не расстреливал, не сажал.

Керенскую в Усть-Сысольск привез друг семьи, архитектор Холопов. Они уехали от греха подальше от буйной, голодной и непредсказуемой столицы. Следственное дело сохранилось в архивах ФСБ. 

Самое-самое в Усть-Сысольске: лекция Михаила Рогачёва об истории Сыктывкара

Группа «Пешком по Усть-Сысольску»