Часто думаю над тем, как многослойно понятие «поддержка Украины». Если человек из России поддерживает Украину, это не значит, что он поддерживает ее как государство. Он против СВО, он мониторит новости о боях, он переживает о гибели земляков, но поддержка Украины совсем не то. Меня, например, признали иностранным агентом именно с такой формулировкой: «За поддержку Украины». Но что это значит: что я поддерживаю государство Украина или я поддерживаю людей в беде?
Я даже не знаю, какое государственное устройство в этой стране? Я знаю, что президент у них Зеленский, которого я раньше видела в КВН, а потом – в кино. Но я поддерживала Украину с первых дней сами знаете чего. И всегда смотрела, есть ли такие же, как я. Есть те, кому не всё равно на жизни людей в соседнем государстве, кто не думает о величии родины, а думает о чьих-то жизнях. Собственно, если тебя не накручивать каждый день о величии страны, то нормальней думать о людях, а не об имидже какого-то государства, даже если оно твое.
Я помню, как однажды меня вызвала на разговор девушка в Петрозаводске. Я тогда руководила подпольным клубом Агрикалче, и мы озвучивали стопроцентно антивоенную позицию. Девушка с заговорщическим видом сказала: «Извините, что вывела вас на улицу, ваш клуб наверняка прослушивают (а это правда, прослушивали), давайте что-нибудь делать, давайте организовывать какие-то подпольные сходки, партизанские отряды. Мы с подругами готовы по ночам где-то встречаться».
Я удивилась, девушка выглядела совсем не воином, маленькая, нежная, такую ветром сдует, а она в партизаны вступать агитирует.
Такие вот встречи меня радовали, потому что это помогало держаться на плаву среди оголтелого дурдома и понимать, что не все еще опылены пропагандой и не все еще выходят на диванный бой с укрофашистами.
Теперь, когда я в безопасности, и мне больше не угрожают выпилить дверь, я часто думаю, о тех, кто остался и не скрывает своей явной поддержки Украины, то есть, сопереживает и считает человеческие жертвы, комментируя открыто, как это ненормально – всё, что происходит.
Это та опора, на которую еще могут если не опереться, то хотя бы немного прислониться те, кто сочувствует горю украинцев, но не может открыто высказываться.
Я не представляю, как сейчас приходится одному из лидеров культурной организации – абсолютно в горизонтальном сообществе друзей культуры Украины. Он смелый человек, и даже на день памяти жертв Сандармоха поехал с украинским флагом. Я удивилась, что его там прямо под соснами и святыми могилами не арестовали. Видимо, наличие консулов нескольких стран, традиционно приезжающих почтить память жертв репрессий, не дало развязать руки ФСБ и друзьям. Но зато его поле начали вызывать и допрашивать, припомнили флаг.
Есть люди, которые не перестают выходить на одиночные пикеты, постоянно протестовать против нереальных сроков новым политзекам – а их список все растет.
Есть блогеры, которые не молчат, есть художники, которые высказываются. В конце концов, есть партизаны, которые выходят с маркерами в ночной Петрозаводск и оставляют свои «Нет войне» повсюду.
Есть предприниматели, которые постоянно получают принудительные списки покупок на нужды армии, фронта и реабилитации. Я видела своими глазами список стройматериалов, который запрашивала у предпринимателей Приладожья одна из карельских воинских частей. Миллиарды идут на войну, а дрель в часть должен купить бизнесмен, на чьи налоги и от чьего имени ведется эта, как ее правильно-то назвать, операция.
То есть я понимаю, что в Петрозаводске есть много-много людей, поддерживающих Украину. Это не значит, что они предатели родины и не любят Россию. Я, например, как бы меня ни старались переобозвать, горячий фанат и поклонник России, ее первый фан в первом ряду стадиона. Именно поэтому я хочу, чтобы она была лучше. И не убивала от моего имени людей из другой страны. Страны, в которой я выросла, язык которой знаю и люблю.
