Нестандартная постановка вопроса, ведь, казалось бы, традиционные ценности буквально созданы для ровно обратного. И тем не менее российская защита идей «мамы» и «папы» на практике саботирует те цели, ради которых, казалось бы, вводится. Как так?
Давайте начнем с простого вопроса. Почему ребенок — это женское дело? Этот факт в целом кажется совершенно очевидным и не требующим никакого объяснения. Ну конечно женское, а чье еще. Женщина ребенка рожает, она его кормит — мужчина-то физиологически с этим справиться не может. Ну и вот. И на этапе «ну и вот» возникает вопрос: а вот — это что? Дальше нет анализа и фактов, нет каких-то объяснений, почему ребенком непременно должна заниматься женщина, есть только некоторое «так повелось». Набор стереотипов, который был в достаточной степени приемлемым в прошлом, но ничем не объясняется сейчас.
Заглянем в далекие времена: откуда вообще берется разделение мужских и женских обязанностей и «социальных ролей». Вообще у человека не слишком сильно выражен половой диморфизм: анатомические различия между самками и самцами. Женщины и мужчина не настолько сильно отличаются друг от друга. Самцы статистически несколько крупнее самок, но индивидуальный разброс у человека тоже значительный: ну каждый из нас видел достаточно мальчиков ростом метр с кепкой и девочек с бицепсом чуть меньше моей головы. Предположим, есть особенности строения женского таза, которые мешают ей передвигаться и бегать так же эффективно, как мужчины. Половой диморфизм — не ключ к гендерным ролям.
А вот особенности человеческого рождения — ключ. Здесь есть два важных фактора. Первый — это очень сложные относительно большинства живых существ, роды. Родовые пути женщины это буквальное доказательство эволюционной теории, они страшно несовершенны сами по себе, потому что процесс человеческих родов очень сложный и травматичный, но — достаточны для выживания вида, поэтому никто совершенствовать их не собирался. Женщина во время беременности и в период после родов действительно не очень функциональна физически. Она не может быстро бежать, ловко прыгать и прикладывать усилия. Грубо говоря, неспособна к охоте и защите стаи. Второй фактор — это очень долгое детство человека. Младенец абсолютно беспомощен и остается таким очень долго, ему необходим постоянный уход.
В доцивилизационных стаях гендерное разделение труда с самками, которые занимаются детьми и самцами, которые занимаются охотой и защитой, вполне логично. Но с развитием цивилизации это становится все более и более бессмысленным. С развитием цивилизации, с появлением все большего количества инструментов, орудий труда, физическая сила — значимое отличие мужчины от женщины, становится все более бесполезной. С развитием цивилизации растет уровень безопасности и уникальная функция мужчины как охраны тоже исчезает. Значимых различий в интеллектуальном уровне у самцов и самок человека нет. В современности нет никаких причин для гендерного деления обязанностей. По факту рождения ребенка заниматься им может кто угодно. Даже вопрос кормления грудью в современности не так актуален с искусственными смесями и стал вопросом личного выбора.
А что гормональные изменения? Женщины более привязаны к ребенку? По ходу беременности, во время кормления и контакта с младенцем растет уровень пролактина, окситоцина, происходят изменения в головном мозге, формируются новые нейронные связи. А что мужчины? На деле современные исследования показывают, что мужской организм при контакте с ребенком проходит через такие же изменения. Например, израильские исследования университета Бар-Илана показывают, что и у мужчин, и у женщин в мозге активируется одинаковая система нервных центров, создаются связи, которые объединяют миндалевидное тело, островковую кору и прилежащее ядро, обеспечивающие родительскую бдительность и чувство удовлетворения от контакта с ребенком, и корковые центры, которые ускоряют обучение. Меняется и гормональный фон: повышается уровень эстрогена, окситоцина, пролактина, снижается уровень тестостерона. Все это происходит при контакте с ребенком. Разница между мужчинами и женщинами здесь только в том, что женщина контактирует с ребенком как бы вынужденно, пока идет беременность, контакт же с ребенком отца — вопрос выбора.
И этот выбор мужчины традиционно совершать чаще всего отказываются. Современность ставит женщину в крайне невыгодное положение, потому что культурные изменения идут с разной скоростью. У нас вроде как тотально отмерло представление о некоторой чести и долге мужчины (оно и раньше работало с переменным успехом, а сейчас совсем зачахло), и мужчины свою роль «защитника и добытчика» не исполняют, но представление о женской роли при этом никуда не исчезло. И тогда как на Западе с отказом от гендерного деления и развитием женской эмансипации и вовлеченности в общественную жизнь роль отца в жизни ребенка становится все более и более значимой, то в России продолжают исповедоваться старые традиционные ценности: мать обязана заботиться о ребенке, а отец ушел за сигаретами пять лет назад.
И вопрос отцовства на самом деле оказывается чуть ли не самым важным в контексте рождаемости. Просто представьте, перед каким выбором стоит молодая женщина: принимая на себя роль матери она не получает никаких бонусов и преференций — ни защиты, ни обеспечения. При этом теряет возможность быть функциональной социальной единицей, нормально работать и, собственно, обеспечивать себя и ребенка. Даже если у женщины есть партнер, у нее нет никаких внятных гарантий безопасности: что он никуда не денется и не откажется от своих обязанностей. А даже если не откажется, сможет ли он их выполнять?
Имея на руках все карты, контроль над своим телом: противозачаточные и средства прерывания беременности, имея прекрасные перспективы самореализации и полноценной интеграции в социум, сознательная женщина не станет подвергать свое будущее риску. Это объективно невыгодно. Да, естественно, многие рожают даже в таких условиях. Но рождаемость падает и будет падать дальше, пока сумма рисков не станет меньше, чем выгода приобретения. А ребенок это все-таки приобретение: если говорить сугубо с биологизаторской точки зрения, мы все стремимся размножаться, это кричащее желание наших генов. Мы не работаем на инстинктах, у человека их в принципе нет, так что в целом мы можем эти крики благополучно игнорировать. Но они есть. Контакт с ребенком в норме (исключая случаи послеродовой депрессии) стимулируют центры вознаграждения и приносят огромное удовлетворение. Уберите риски — и природа возьмет свое.
Изменение роли и статуса отца в семье, отказ от традиционного гендерного деления на «маму» и «папу», где «мама» заботится, а «папа» хорошо если на выходных по голове похлопает, в пользу, как бы смешно это ни звучало, «родителей номер один и номер два» действительно может очень позитивно повлиять на рождаемость. Что такое вовлеченное отцовство? В первую очередь это одинаковое отношение к ребенку отца и матери, где оба на когнитивном, гормональном и деятельном уровне привязаны к ребенку: оба в равной степени желают и получают удовольствие от контакта с ним и оба способны совершать необходимые манипуляции по уходу. Это высвобождает равное количество свободного времени для обоих чтобы продолжать качественно взаимодействовать с обществом вокруг, зарабатывать деньги, строить карьеру и самореализовываться и быть активными акторами экономики. Это чувство безопасности для женщины, которая будет уверена в том, что ребенок ценен и важен не только для нее: что ей не придется в случае развода бегать за алиментами, а отец ребенка сам, по своему собственному желанию и потребности, будет вкладываться в ребенка по тем же причинам, что и она сама: из любви и привязанности.
В современных условиях такое снижение рисков для женщины — это единственный способ значимо повлиять на рождаемость. Других способов увеличить рождаемость в современных условиях просто нет: второй демографический переход не развернуть в обратную сторону, никакие запреты и стимулы не будут достаточными, просто не сработают. Это не значит, что в условиях вовлеченного отцовства, рождаемость резко подпрыгнет куда-то на уровень девятнадцатого века, конечно нет. Но обеспечить по крайней мере воспроизводство населения (два родителя — два ребенка), которое снизит налоговую нагрузку и обеспечит для каждой отдельно взятой страны пенсии для долгоживущего населения, — может.
Так собственно, а как? Как сделать так, чтобы мужчины вовлекались в воспитание детей? Уж по крайней мере, любовь уголовкой не разбудишь. Нет, Россия действительно нуждается в каких-то реформах алиментного вопроса: создании алиментного фонда (чтобы беглые папаши были должны не своим бывшим, а государству, за своими должниками оно бегает с большей охотой), изменении системы поиска должников и так далее. Но это все о другом, это отцов вовлеченными не делает, это делает их озлобленными. Опыт других стран (Скандинавских, например), показывает, что есть некоторые законодательные нормы, которые могут повлиять на это. Например, обязательный декретный отпуск для отцов. Сам по себе декретный отпуск мужчинам и в России доступен, но мало кто им пользуется. Может быть, какие-то стимулирующие отцовские выплаты (а то российский материнский капитал не особенно способствует осознанию мужчин своей роли в воспитании ребенка). Инфраструктурные изменения на уровне городов: комнаты отца и ребенка, какие-то визуальные изменения с точки зрения дизайн-кода: ну, например, детские локации и предметы в более… маскулинных цветах. Да, разделение цветов само по себе глупо и стереотипно, но, давайте исходить из реалий: да, мужчина с большим удовольствием будет кормить ребенка из черной «пацанской» бутылочки и надевать на него темно-синий слюнявчик, чем если эти предметы будут розовыми. Менять маркетинговую систему в детских магазинах, использовать в рекламе детских товаров мужчин.
Все это — элементы пропаганды, которые должны из каждой щели закреплять идею: отец — это круто. Ток-шоу, сериалы и фильмы, где вовлеченный отец воспринимается… нет, не позитивно. Просто нормально. Потому что массовые восторги одинокими папочками тоже делу не помогают, так как позиционируют их как каких-то волшебных единорогов и что-то нетипичное. С точки зрения контента мы должны сформировать такое инфополе, в котором отец-беглец или просто кошелек на ножках, который видит ребенка раз в месяц будет чем-то не особо приятным и откровенно странным.
Конечно, сегодня в России это невозможно. Наше гениальное государство с упорством, достойным лучшего применения, роет России такую демографическую могилу, какой мы не видели со времен Второй мировой войны. И мобилизацией, и экономическими провалами, и своими традиционными ценностями, которые на обществе XXI века сидят как на корове седло. Это так, пакет идей на будущее.
