Такое впечатление, что судебная практика в нашей стране начинает сходить с ума, когда дело касается войны в Украине. Причем доходит до полного абсурда. Оказывается, теперь ваш разговор по телефону - это не частная беседа, а публичное выступление, если вас прослушивает полиция. Я вот это пишу, а сам не очень даже могу понять, как до такого дошло. Публичность разговора определяется теперь тем, установлена у вас прослушка или нет. А если да, то еще видимо и тем, насколько чувствительный сотрудник полиции вас слушает.
Недавно осудили водителя полиции за то, что он общался со своими родственниками по телефону, на который была установлена прослушка. Дело в том, что у этого сотрудника есть родственники в Украине, и поэтому еще за месяц до войны на его телефон установили прослушку. В ходе беседы водитель полиции допустил «криминальные высказывания», говорится в обвинительном листе. Среди прочего он отрицал, что Украиной руководит нацистский режим, утверждал, что целью вторжения была смена власти в Украине, и сообщал о больших потерях российской стороны в первые дни войны.
Эти высказывания, вызвали «чувство тревоги, страха и незащищенности со стороны государства» у полицая, прослушивающего телефон. На первом же допросе адвокат заявил, что частный разговор нельзя считать «публичным распространением информации». Следователь не согласился, сказав, что у разговора есть свидетель – тот, кто прослушивал телефон, и суд согласился. То есть буквально судом установлено, что факт публичности определяется тем, прослушивают вашу частную беседу или нет. А понятия частной жизни, приватных разговоров и всего остального, видимо, полностью утеряны, когда вопросы касаются нынешней войны. За последний год мы видели много абсурдных дел, откровенно диких по своей природе: доносы за картинку в телефоне, штрафы за песни, но хуже этого представить себе уже сложно.
Каждый раз, когда слышу подобные новости, вспоминаю цитату из фильма Стиляги, где отец одного из главных героев рассказывал: «Дядя Адольф сидел только за то, что у него политически неправильное имя. А тетю Фиру забрали, потому что она повесила портрет Сталина напротив туалета. Мне они вообще не смогли объяснить, за что я сижу. Но этих впечатлений мне хватит до конца моих дней». И думается мне, что времена не сильно изменились, просто сейчас это будет дядя Микола, тетя Катажина, ну а за что могут посадить меня, они вообще не смогут объяснить.
