Любят в нашей стране всякие комиссии и размножать псевдоэкспертов. Но я никогда не думала, до какого абсурда это доходит. Племянник плохо разговаривает. Тут не нужно быть логопедом или дефектологом — всё налицо. Но, чтобы определить его в логопедическую группу в детском саду, его сначала протестировали психолог и логопед, потом дали направление в больницу. Нужно было обойти кучу специалистов: невролога, лора, окулиста, психиатра, педиатра и проч. Так как в поликлинике по месту жительства половины врачей нет, а к другой половине очередь расписана на полгода вперед, сестра отправилась в частную клинику. Но для детского садика не подошли заключения невролога и психиатра, потому что нужна именно государственная печать под заключением специалистов. Психиатра в муниципальной больнице нет. Предложили либо каким-то образом пробиться в региональный психиатрический детский диспансер, либо в военкомат. Да-да! Четырехлетнего ребенка отправили к психиатру в военкомат, чтобы он дал заключения для логопедической группы. Но этот врач ушел на больничный. Отправились в психушку. Там ребенка в прямом смысле довели до истерики, так что он не сказал врачам ни слова. В итоге там снова мальчик проходил комиссию из психиатра, психолога и логопеда, чтобы получить заключение для комиссии, в которую входят опять-таки психиатр, психолог и логопед для того, чтобы попасть в логопедическую группу. То есть, ребенок за два месяца прошел три комиссии из одних и тех же специалистов.
Сестра после походов по больницам свалилась с вирусом и попросила на третью комиссию сходить с племянником.
Я до сих пор перебываю в шоке. Комиссию нужно было проходить в чужом садике, чтобы не было предвзятого отношения. Старый садик, постройки 1970-80-х гг. В актовом зале шесть столиков. За каждым несколько специалистов возрастной категории 50-70+. Нас отправили к бабушке, классической советской учительнице. Она достала альбом для рисования, в который бережно были вклеены рисунки из старых книг, некоторые даже из Азбуки образца конца 1980-х гг. И хотя альбом она явно берегла, он был уже значительно потрепан. Эксперт попросила племянника называть предметы. И многие он не знал. Например, вилы или повозку. На какую-то воду (то ли лужа, то ли пруд — по рисунку не понятно) он сказал, что это море.
«Все только и говорят, что это море! Как будто все дети были на море! Вообще-то это озеро!» — Обиделась бабушка.
После этого она предложили расположить героев сказки в последовательности. Герои были деревянные, краска с них слезла, поэтому они были трудно узнаваемые. Я сама не сразу поняла, что это герои «Репки», и так и не отгадала, кто из представленных фигур собака, а кто — кот. Ребенку было неинтересно. Эксперт не нашла с ним общего языка и не смогла выстроить коммуникацию. Племянник хотел пособирать пазл или поиграть в машинку, но старушка не разрешала. В итоге она постановила, что ребенок неусидчивый, гиперактивный, ничем не интересующийся и вообще недоразвитый. Так ведут себя дети в два года, а в четыре года дети должны уже подчиняться старшим и сидеть спокойно на комиссии.
Я не психолог, не эксперт, но даже я знаю, что дети до пяти лет, а многие и до самой старости, не умеют контролировать свои эмоции. Я, к счастью, умею, поэтому молча встала и ушла. Хотя меня очень распирало ответить ей, что ребенок — это личность, а со своей покорностью и послушанием пусть идет работать куда-нибудь в другую сферу.
Направление в логопедическую группу племянник получил. Но сколько времени было потрачено, сколько человек сделали никому не нужную работу. А ведь эти комиссии абсурда еще будут при выпуске из садика, в школе. А еще есть медкомиссии для инвалидов: когда человек без конечностей или органов ежегодно должен проходить все круги ада, чтобы доказать, что он все еще инвалид: у него не отросла новая рука или не появилась новая почка. Сколько же абсурда в нашей жизни!
