Утомившийся организм стал ближе к фазе безсознательного, почти спательного состояния. Но полусонное спасательное время слегка отодвинулось в сторону, и я начал различать слова и понимать смыслы, сопровождающие их.
Пожилая женщина, ехавшая с молодой сменой в лице внука и внучки, вела разговор с солдатиком.
Она довольно уверенно поправила собеседника в части определения, которое он употребил, назвав войну войной.
Нет, это СПЕЦОПЕРАЦИЯ!
Солдатик, пропустив это замечание мимо, продолжил что давно надо было «прибраться» на Украине.
В его рассказе о том, каким порядком необходимо подавать рапорт, чтобы начальство предоставило отпуск с передовой, начал обсуждать сроки в течение которых это удается сделать. И к слову привел конкретный пример, как товарищ майор, пробыв на «передке» четыре месяца, пройдя эту процедуру, поехал на временный отдых и сразу купил квартиру.
После услышанного я постарался в дальнейшем вообще не принимать со стороны «бабушки» никакой помощи. А когда до станции прибытия осталось руками подать да ноги переставить, она сочувственно спросила: «И как же вы будете дальше добираться?» На что я ей ответил: на зубах...
— Я ползком выберусь из этой страны мимо вашей толпы, поддерживающих спецоперацию, потому что я не согласен с вами.
На что последовал ее довольно сдержанный ответ: имеете право.
После определения позиций по главному вопросу в дальнейшем с ее стороны тем не менее были непроизвольно сделаны пару не явных попыток посодействовать мне в мелочах, например поощрением внука, который с невероятной расторопностью бросался помочь при виде моего беспомощного перебирания ногами под нижней полкой в поисках сланцев, которые в обязательном порядке меняли местоположение в результате ходьбы пассажиров мимо моего лежбища.
Начальница поезда принесла с собой телефон, на конце провода которого голос медработника, с которым она вышла на связь, начал спрашивать о моем состоянии, о том где я остановлюсь, и в итоге по тону разговора я понял, что оптимальным вариантом будет еще один обезболивающий укол и, как говорят татары, АЛГА!
Начпоезда еще когда встал вопрос о госпитализации в столице Дагестана, как-то попыталась донести мысль о том, что это не самый верный путь. Мы, говорит, уже пробовали один раз сдавать им на руки практически недвижимого ребенка, и то, как они реагировали на позитив не настроило...
Выдавить из себя некоторое количество позитива и мне не удалось на подьезде к конечному пункту следования поезда. За окном застыл в своей задумчивости, будто утеряв что-то важное, неменяющийся пейзаж степи, практически без растительности, и потому большого желания обозревать окрестности не возникло. Тем более что периодически около мест обитания людей попадались на глаза мусорные завалы внушительных масштабов, на которые я, конечно же, обратил внимание, потому как последние пару лет был довольно плотно «завален» вопросами так называемой мусорной реформы, начавшейся в 2019 г.
И понятно, что она именно так называемая, потому что по сути своей была провалена, еще и не начавшись (отдельная большая тема).
Первые значительные завалы отходов прямо перед окном вагона меня встретили еще на Южном Урале после какой-то среднестатистической станции и вновь предстали перед взором уже в Дагестане. И понятно, что их на просторах страны немерено и никто их не считает, хотя чиновники как мантру твердят, что ситуация под контролем.
Чуть дальше по пути следования в уездном пункте на автостанции я пришел в восторг, увидев у мусульманского магазина плакат с надписью: «Ради Аллаха! Мусор не бросайте!»
Вот пожалуй этот призыв и мольба и есть отражение ситуации в стране с мусорной реформой.
