У меня есть стойкое ощущение, что в нашем особо просвещенном XXI веке цензура во всех формах переживает второе рождение, и мне это не нравится. Это очень интересное переплетение, в котором я лично застряла. С одной стороны, меня окружает престарелая махровая цензура советского образца, которую активно проталкивает российское государство, где, ну, честно говоря, просто я вне закона. Во всем своем, так сказать, великолепии. Ну допустим, я начала активно публиковать свои тексты социально-политической направленности в 2016 году. И я помню целую серию своих публикаций: например, я делала очень большой разбор советского антисемитизма, и критически анализировала вообще мифологию о «спасении Европы от нацизма», и очень бодро наворотила там на публичное отождествление. Я писала разборы значения ленд-лиза и историю Великобритании времен Второй мировой, и при желании можно за это впаять какое-нибудь отрицание роли СССР.
Вообще шесть лет назад я очень много писала о советской истории в целом и о национальных вопросах в частности: в большей степени об антисемитизме, а еще о Голодоморе, а еще очень жесткую позицию относительно оккупации балтийских стран, а еще много ругани про разделы Польши. Помню, был большой пост о… поведении советских солдат на освобождаемых территориях. Сегодня я на все эти темы выбираю чаще всего захлопнуть варежку.
С каждым годом, а в последнее время чуть ли не с каждым днем, мне зашивают рот все больше. Оскорблять власть нельзя, а она оскорбляется от любого чиха, про ЛГБТ нельзя, про наркотики нельзя, про современные события в Украине тоже нельзя: ну, можно, но ТАК, как можно, я о них говорить не стану. И я уже по часам сверяю, когда все-таки запретят пропаганду чайлдфри, — а я уверена, что запретят, а это буквально одна из основных моих исследовательских тем.
Я уже отдельно шутила, что российское государство ну прямо-таки способствует развитию писательских навыков. Потому что хочешь не хочешь, а приходится совершенствоваться в искусстве иносказаний и метафоричности. Но на практике это постоянный стресс. Для меня, как для человека пишущего, это огромная проблема.
Но ведь на российском государстве проблемы-то не заканчиваются. Потому что пока здесь доживает в хрипах авторитаризм и цензура старого типа, ей на смену приходит новая — политкорректная цензура социальных сетей.
Вообще, глобально я нормально отношусь к так называемой новой этике. В том плане, что я считаю, да, не надо оправдывать свободой слова тот факт, что ты конченый мудила. Расистские, сексистские, гомофобные и другие агрессивные тезисы — это ненормально. Другое дело, что я все-таки считаю, что с этим неплохо справляется общественное мнение. Ну то есть не надо блокировать аккаунт Канье за его тираду о Путине и Гитлере, люди просто не купят его мерч и новый альбом, и как бы чувак сам себе вырыл могилку. Люди отлично умеют голосовать рублем и вниманием и сами выгонят к чертям из социума тех, кто им не нравится.
Для этого не нужны внутренние и особые институциональные механизмы. Особенно в социальных сетях. Потому что это, черт возьми, дело тонкое, а вшитые автоматические алгоритмы работают как настройка макбука кувалдой. Вот я блогер в запрещенной ныне соцсети Instagram. Так вот, мне могут снести сторис за слово «булимия». И приписать, что это, дескать, упоминать опасно: пропаганда. Но вы меня извините, но я не пропагандирую булимию, я буквально рассказываю, что я болела ей семь лет, и у меня эрозия пищевода, и это очень тяжелая штука, лечитесь, если у вас есть на нее подозрения.
Соцсети выпиливают любые упоминания наркотиков, слово «суицид» в любой форме, а также любое упоминание слова «секс» и названия половых органов. Зачем? На всякий случай. Потому что алгоритм не способен проверить, ты там порно размещаешь или рассказываешь о сексуальном здоровье. По такому же принципу мне снесли пост и запретили неделю что-то публиковать за пост об истории Тепсуркаева — за ПРОПАГАНДУ НАСИЛИЯ. Пропаганда, честно?
Цензура алгоритмов не дает говорить в принципе ни о чем важном. Она не делает пространство безопаснее, она считает, что, если повесить шторку на монстра в углу, монстр исчезнет, но он не исчезнет, а говорить о таких вещах необходимо: обсуждать их, осуждать и делать видимыми.
И вот сижу я в 2022 году, с одной стороны, под риском того, что меня к чертовой матери посадят или штраф впаяют, а с другой — что меня к чертовой матери забанят и я лишусь своей площадки. Замечательное ощущения Я бы сказала, о*****льное просто п*****ое ни о в***е, ни о ***е, и вот сами в этих звездочках разбирайтесь, что там было, не жизнь, а поле чудес.
