Его уникальная мудрость вызывала восторг и потребность поклоняться. Сегодня два года со дня его смерти.
Однажды много лет назад я вдруг понял, в чем суть его невероятного таланта. Дело не только и не столько в юморе. Помимо очевидного творческого удовольствия, юмор и самоирония были для Жванецкого и самой органичной формой социально приемлемого и безопасного самовыражения его главной способности – способности к мудрости. Ведь по своей ментальной сути многие и лучшие его шутки были для нас именно и прежде всего откровениями, открытиями, прозрениями - метафорами, раскрывающими сознание, расширяющими и углубляющими наше миропонимание.
Бывают люди мудрые от рождения - мудрые вследствие своей когнитивной конституции. Мудрец - это человек, который понимает, как все устроено в самых основах человеческих поступков и отношений. Мудрость – это не про знание, а именно про понимание, про способность видеть причинно-следственные связи там, где другие их не видят или не хотят видеть. Мудрость как «талант понимания» не имеет никакого отношения к образованию или опыту, какими бы основательными они ни были (образование и опыт могут лишь украсить мудрость и придать ей актуальную форму). Мудрость - это продукт несколько необычного устройства нейронной сети конкретного мозга, в результате которого электрический сигнал пробегает от аксонов к дендритам немного наособицу, то ли "спрямляя" при этом маршрут сигнала по просторам мозга, то ли ускоряя его, то ли проводя информационную энергию какими-то нетрадиционными для обычной человеческой нейросети путями, и в конечном счете создает некие небанальные связи между нейронами, когнитивные эффекты этих связей через череду интерпретаций мы и вынуждены были однажды назвать «мудростью».
Юмор же позволял Жванецкому оттенять, вуалировать в смеховой форме эту его врожденную мудрость. Ибо сама по себе мудрость, с одной стороны, сложна в потреблении окружающими, а с другой стороны, чтобы быть широко воспринятой, мудрость всегда нуждается в некоей общественной сертификации, связанной с определенным возрастом мудреца, его социальным и ментальным статусом: «умудренный опытом старец», «большой ученый», «великий писатель», «выдающийся политик» и т. п. (в любом обществе мудрость молодого человека, человека без ученой степени, просто человека ничем не знаменитого может быть просто не замечена, не понята именно как мудрость, то есть как новое/важное/сокровенное знание; а в Советском Союзе, например, мудрость, проникающая в особенности общественного устройства, и вовсе могла быть элементарно опасной). Таким образом, юмор, помимо прочего, был для Михаила Жванецкого стилистической функцией его мудрости. Юмор позволял мудрости Жванецкого проникать в умы людей, минуя возрастные, социальные и политические барьеры.
Одним словом, Михаил Жванецкий был великим социальным философом, нашедшим в юморе удачную форму презентации и популяризации своей мудрости в широких массах подобно тому, как когда-то Платон использовал с той же целью другой презентационный прием – диалоги. Вопрос в том, насколько осознанно Платон и Жванецкий прибегали каждый к своему способу самовыражения. Мне представляется, что все это происходило у них вполне спонтанно и естественно (не проектно). Один раскрывал для мира свое миропонимание в диалогах, другой - в юморе благодаря сложному сочетанию в их сознании культурно-исторического контекста с какими-то иными, помимо мудрости, индивидуальными способностями.
Кстати, считается, что Платон заимствовал речевую форму диалога у сицилийских мимов, большим поклонником которых он был и чьи уличные представления включали в себя, помимо прочего, своего рода бытовые сценки в виде сатирической диалоговой перепалки двух персонажей на актуальные для античных простолюдинов темы. Жванецкий же редуцировал философский диалог до монолога и вернул ему сатирическую форму.
